Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа
– Ваше величество.., – с некоторой опаской позвала вошедшая в комнату мадам де Монфор. – Ваше величество, её светлость герцогиня Анжуйская прислала узнать, когда ей будет дозволено навестить вас…
Королева замерла. Потом медленно обернулась.
– Так рано? – вымолвила она первое, что пришло в голову.
А потом, словно осознала. Заметалась, нисколько не стесняясь присутствия старшей фрейлины, схватила зеркало… Да, при любой другой она бы сейчас изобразила раздумья. Она бы скривила лицо, но потом назначила встречу, давая понять, что принимает герцогиню из одной только любезности… Но любая другая не могла бы сюда войти теперь, когда Изабо следовало выплакаться, и только мадам де Монфор – поверенная во всех делах – не стесняла своим присутствием опухшую от слез королеву.
– Скажи, что в десять!.. Нет, лучше попозже!
Изабо даже не заметила, что вытирает лицо собственным рукавом и обращается к фрейлине на «ты».
– Мне нужен лед! – коротко приказывала она, не отрываясь от зеркала. – И вели, чтобы меня причесали… Да румян принеси! Нет! Румян не надо!.. Иди же, и скорей возвращайся – я не могу ей такой показаться!
Мадам де Монфор боком выскользнула в дверь.
Ах, как кстати и, как некстати эта герцогиня!
Изабо отбросила, наконец, зеркало. Смотрись – не смотрись, пока не принесут лёд, эти красные пятна никуда с лица не денутся! А сейчас следовало подумать… Как её принять? О чём говорить?! Мадам Иоланда никогда ничего не делает просто так… На первый взгляд, она вообще никогда ничего не делает, но кое-какие слухи доходят… Вроде бы мелочь, однако, всё всегда вовремя, всегда кстати, и никогда без толку! Раз она пришла так открыто к забытой всеми королеве, значит, не все нити ещё оборваны, и для Изабо – чёрт её возьми, если она не права – не всё ещё потеряно!
Разорванный платок полетел в сторону. Надо хорошенько продумать, как её принять! Лёжа? Нет, нельзя – так беременность станет заметной, а этого ни в коем случае невозможно допустить. Лучше всего – сидя в этом кресле и накрывшись. В конце концов, она больна, может себе позволить… А говорить… Пускай герцогиня сама скажет для чего явилась – Изабо не обязательно первой начинать разговор. Не то опять расплачется, не приведи Господь, а показать своё отчаяние ещё хуже, чем обнаружить беременность…
В дверь протиснулась модам де Монфор.
– Я велела фрейлинам прийти вас причёсывать через полчаса, – сказала она, ставя на туалетный стол глубокую миску с постукивающими на дне кусочками льда. – А сейчас попробуем привести в порядок лицо.
Судя по красным рукам, старшая фрейлина сама оббивала сосульки с окна, и королева, никогда не умевшая быть благодарной, наверное, впервые заметила это проявление заботы о себе, и чуть было снова не расплакалась. Она стойко перетерпела все обжигающие холодом примочки, посмотрелась в зеркало и одобрительно кивнула, когда мадам де Монфор нанесла ей на лицо легкий слой белил. Потом были приглашены остальные фрейлины, и уже к половине одиннадцатого тщательно причесанная Изабо сидела в кресле, скрытая почти до плеч меховой накидкой и была полностью готова к приему герцогини.
Мадам Иоланда ждать себя не заставила.
Ровно в назначенный срок она появилась в сопровождении пажа с небольшой серебряной шкатулкой в руках и носатого сутулого господина – судя по платью и гербу на груди, личного своего лекаря.
– Как вы бледны, ваше величество! – воскликнула мадам Иоланда, едва поднявшись из глубокого почтительного поклона. – Не могу поверить, что вас оставили одну, без врача!
– Врач сопровождает короля, – грустно ответила Изабо и многозначительно повела бровями, дескать, «вы же понимаете, безумца без присмотра не оставишь».
– Но ваше здоровье для нас не менее важно! – тут же возразила герцогиня. – Что если вам сделается хуже? Этого ни в коем случае нельзя допустить, поэтому я решила привести своего врача, и прошу вас позволить себя осмотреть.
«Вот только лекаря твоего мне не хватало!», – обеспокоилась Изабо.
– Это лишнее, ваша светлость, – сказала она, как можно любезнее. – Мне гораздо лучше.
– Но позвольте ему хотя бы послушать ваш пульс, – не унималась герцогиня. – Ваша бледность меня пугает.
Королева досадливо поморщилась. Хотя, с другой стороны, по руке беременность не определить. Поэтому она скрыла раздражение и протянула подошедшему лекарю раскрытую ладонь.
Носатый господин почтительно, кончиками пальцев подержался за её запястье, потом попросил дозволения заглянуть в глаза, осмотрел язык, шею и, зачем-то, лодыжки. После чего удовлетворенно кивнул герцогине и сообщил, что её величество действительно вне опасности.
– Вот видите, – облегчённо выдохнула Изабо. – Ваше беспокойство было совершенно излишним. Но я рада, что оно привело вас ко мне. Отошлите слуг и посидите со мной немного. Последнее время меня визитами не балуют.
– О, мадам.., – со слезой воскликнула герцогиня, но тут же голос её прервался.
Махнув рукой пажу и лекарю, чтобы уходили, она забрала у мальчика серебряную шкатулку и поспешила присесть возле Изабо.
– Не могу поверить, ваше величество, что воочию всё это вижу! Какое падение дворянского сознания и почтительности! Какое бессердечное отношение… Не стану кривить душой – с его светлостью герцогом Орлеанским, упокой Господь его душу, мы никогда большими друзьями не были. Но теперь, после подлого убийства, когда его не стало, особенно видно, как многие из нас ошибались. При его светлости мы хотя бы имели твёрдую уверенность, что до полного выздоровления короля, государство находится в надёжных руках законной королевы и первого принца крови, единственного, также законного, претендента на престол! Это внушало уверенность в завтрашнем дне и гарантировало спокойствие хотя бы в отношении незыблемости традиций. А теперь… Я даже не знаю, что и думать! На ваше величество больно смотреть, а за судьбу королевства делается просто страшно! Те господа, что появились возле престола, заняты каждый одними своими интересами, и разве можно сравнить их жалкую суетливость с благородным размахом людей, помогавших королю нести его бремя совсем недавно…
Изабо в ответ только горестно кивала. Герцогиня говорила очень быстро и громко, и королеве самой вдруг стало казаться, что старый герцог Филипп, Луи и она радели исключительно о благе государства, которое привели к полному процветанию, и пострадали каждый по-своему, но все вместе – совершенно незаслуженно. Однако, на последних словах герцогини от упрёка она всё же не удержалась.
– Тем удивительней мне видеть, мадам, что вы и ваш супруг поддерживаете такого человека, как граф д'Арманьяк. Оппозиция, которую он явно собирает и намеревается возглавить, вряд ли вернёт стране прежнее спокойствие, а мне – должное почтение.
Замолчавшая мадам Иоланда посмотрела королеве в глаза. Выражение сладкого участия, которое до сих пор живо дышало негодованием, затвердело на её лице точно налипшая маска. «Безмозглая дура! – подумала герцогиня. – Тебе бы сейчас руки мне целовать и заливаться слезами, жалуясь на весь белый свет, а не счета выставлять за малое почтение. Не будь ты мне нужна, здесь бы не осталось даже госпожи де Монфор, не говоря уже об остальных. Да и я сама не тратила бы драгоценное время…» Однако, наружу своей неприязни её светлость вырваться не дала. Только изумлённо всплеснула руками.
– Как же нам его не поддерживать, мадам?! Граф безмерно любил и почитал покойного герцога. Нельзя допустить, чтобы благородный человек страдал за свою преданность!
– Но теперь эту преданность он мог бы перенести на меня, – упрямо надулась Изабо.
– Ради этого мы его и поддерживаем.
Герцогиня растянула губы в фальшивой улыбке и, наклонившись к Изабо поближе, понизила голос.
– Ваше величество, у вас гораздо больше сторонников, чем может показаться. Эти пустые покои ещё не вся Франция. Наберитесь терпения, немного подождите, и страшная ночь сменится ясным рассветом.
Теперь настал черёд королевы смотреть в глаза мадам Иоланде. Что она хочет сказать, эта ловкая особа? Только ли утешает, или подарит надежду?
Но лицо герцогини лучилось состраданием безо всякой многозначительности, и королева разочарованно поджала губы. «Слова, слова, одни пустые слова, – думалось ей. – Мадам де Монфор утешает меня так каждый день, но, что проку? Она разве не понимает, что мне нужны конкретные имена и конкретные действия? Уж от кого, от кого, но от вас, ваша светлость, я могла ожидать чего-то посущественней…»
– Вы мне не верите? – спросила герцогиня, видя, что королева притворством себя утруждать не стала и досадливо поморщилась. – А между тем, я здесь для того, чтобы кое-что вам предложить.
Вот теперь глаза Изабо сверкнули любопытством.
