Святослав Логинов - Россия за облаком
Ведь, казалось бы, золотое дно, торговать не сеном, а часами, фонариками и прочей мелочью, которая здесь стоит копейки, а там – ни за какие миллионы… Конечно, детские мечты: мол, ведите меня к царю! – это глупость, но если с умом, то и безо всякого царя можно хорошие бабки срубать. А оттуда везти золото, серебро – они там дешёвые, дикари живут, одно слово. Ещё с дикарями бусами хорошо торговать: какой-нибудь графине втюхать колечко из бериллиевой бронзы с фианитом, а в обмен получить настоящие бриллианты.
Хотя, если по правде, графини, обвешанные, словно новогодняя ёлка, бриллиантами, разгуливают только в книгах, а по жизни никаких графинь Колька в позапрошлом веке не видал.
В конце концов оказалось, что делать надо наоборот, тогда получится честно и прибыльно.
Как-то ещё в школе на каникулах дядя Слава взял его в Петербург. Колька уже давно туда не рвался, зная, что опять начнётся принудительное кормление культурой, бег с препятствиями по театрам и музеям. Эрмитажа он, что ли, не видал? Да он его ещё в пятом классе весь обошёл. Запомнились, правда, только часы с павлином и скрюченный мальчик… или скорченный – не суть… А в тот раз и вовсе отправились гулять по улицам, и по дороге Горислав Борисович забрёл на Литейном в магазин старой книги. И там, покуда Горислав Борисович рылся на полках, переставляя книги, которые хотел бы, но не мог купить, Николка побродил вдоль прилавков и увидал на почётном месте трёпаную пожелтевшую книжицу, повествующую о геройствах матроса Кошки во время Крымской кампании. Точно такую же книжицу видел он недавно на ярмарке в уездном городишке и прошёл мимо, носа не покривив. А тут, увидал цену и за голову схватился. Парашная книжица, которая у коробейника стоила пятачок, в букинисте оказалась оценена в полторы тысячи рублей. Когда Николка спросил, отчего такая цена, на него посмотрели как на дурного и объяснили, что книга редкая, таких почти не осталось, поскольку в прежние времена их не ценили и не берегли.
Во время следующей поездки в Ефимково все свои карманные деньги Николка потратил на книги. В райцентре букинистического магазина не было, так что сбывать товар Николай отправился в Москву. Договорился с дальнобойщиками, и те за сто рублей согласились свозить его в Первопрестольную и обратно, с условием развлекать ночью шофёра разговорами, чтобы не заснул за рулём.
В Москве пришлось побегать, прежде чем отыскался магазин, торгующий старинными книгами, зато там всё сложилось как нельзя лучше. Возле приёмки его встретил молодой парень и поинтересовался, какие издания Николай принёс сдавать.
– А что? – недоверчиво спросил Николай.
– Так я, может, подороже куплю.
– У меня книги совсем старые, с твёрдыми знаками ещё.
– Мне как раз такие и надо.
Николка раскрыл сумку, показал книжки. Он был готов услыхать презрительные слова и хулу на свой непритязательный товар. На ярмарке любой покупатель не преминул бы это сделать. Чужой товар не изругаешь, так и торговаться не из чего будет. Однако парень перебрал книжки и быстро назвал цену каждой. Цены неплохие, даже лубочные картинки шли у него по сто рублей за штуку, а литографированные портреты генералов в парадной форме и при орденах, так и по пятьсот рублей. Деньги он предлагал с такой готовностью, что Никита усомнился, настоящую ли цену назвал покупатель.
– Проверь, – предложил парень. – Только не всё сразу выкладывай, а книги две или три. Они тебе столько же предложат, если не меньше. А потом налог с продажи возьмут и номер паспорта запишут, чтобы найти тебя в случае чего.
– Зачем им меня искать? – возмутился Никола.
– Мало ли зачем? Я же не знаю, где ты эти книги взял. Мне это знать и не обязательно, а они могут поинтересоваться. Окажутся книги краденные у какого-нибудь библиофила, что тогда? Тут тебя и начнут искать.
– Ничего они не краденные!
– Так я вижу. Библиотечных штампов нет, экслибрисов нет… mutum librum. Потому и цену предлагаю настоящую. Были бы штампы, в десять раз цена упала бы. Да ты не стой, сходи, поинтересуйся, сколько тебе в скупке предложат. А я тебя тут подожду.
Мажор не соврал, цены в скупке оказались ничуть не больше, чем у него, а паспорт действительно нужно было предъявлять. Николка соврал, будто паспорт забыл дома, и вышел на улицу, опасаясь, что покупатель тем временем уйдёт. Однако парень никуда не делся, они быстренько сговорились, и Николка продал всё привезённое за двенадцать с половиной тысяч. Деньги мажор отдал тут же, отсчитав от порядочной пачки. У самого Николки подобные суммы прежде бывали только в мечтах.
– И всё-таки, – спросил парень, упаковав покупки в полиэтиленовые мешки и уложив в свою сумку, – где ты их взял?
– Где взял, там больше нету, – уклончиво отвечал Николка.
– Жаль. А то я бы ещё купил.
– Ну… – пошёл Никола на попятный, – если хорошенько поискать, то, может, и найдётся.
– Тогда давай так, – парень протянул визитку, – будут ещё книги на продажу – звони. А то ведь я не каждый день тут стою.
На визитке было написано: «Максим», – и стоял номер мобильного телефона. И больше – ничего, тоже mutum librum, что бы ни значили эти иностранные слова.
Максим вскинул сумку на плечо и, словно невзначай, добавил:
– Кстати, если у бабки на чердаке, где ты эти книги нашёл, ещё что-нибудь отыщется: журналы, открытки дореволюционные, старые иконы, бронза или, скажем, монисто, то ты ничего не выбрасывай. Никто не знает, что в таких местах храниться может. Иной раз – сущая фигня, а иногда вещи, которые конкретных денег стоят.
– Знаю, не дурак, – ответил Никола.
С хорошими деньгами и жить приятнее. Николка прибарахлился, купил плеер и мобильник, пару раз вместе с другими пацанами ходил в ночной клуб «Паук», работавший в райцентре. На всякий случай выбирал те вечера, когда там не было Шуркиного Серёжи. Мало ли о чём Сергей с женой разговаривает, заложит не подумавши, что тогда? А вообще, в клубе не слишком понравилось: все веселятся, один он трезвый, как дурак. К тому же деньги быстро кончились. Вроде бы сумма приличная, а глядь – и нет её.
Труднее всего пришлось с родителями. Те сразу углядели и обновки, и телефон с плеером. Пришлось врать, будто заработал деньги на школьной практике. Сошло… Мать, правда, принялась нудеть, что не на дело он заработки потратил, но тут вдруг батяня завступался: мол, сам заработал, пусть и тратит, как хочет. Надо же, Колька и не ожидал такого.
Вскоре отец вновь засобирался в Ефимково. Ездил он туда раза четыре в год. Прежде Николке эти поездки не нравились, а теперь сам напрашиваться стал. Свои карманные деньги он попросил в старых монетах, намереваясь скупить на ярмарке весь бумажный хлам, что и сделал: и картинок купил, и книжек всяких, даже церковно-славянскую азбуку Грушевского для учеников начальных училищ. Зашёл и в церковную лавку, но тамошние товары оказались не по карману. Иконы-то нужны старые, а лучше и вовсе древние, а то принесёшь непотемнелое новьё, покупатель и не поверит, что они настоящие. Он же не знает, что образа к нему прямиком из позапрошлого века приехали.
Одну икону на пробу Николка тоже добыл, причём самым простым способом. Подошёл к Чюдою и попросил:
– Крёстный, ты бы мне подарил один образок, а то у тебя их вон сколько, а у меня своего нет.
Вообще-то Чюдой доводился крёстным только Шурке, но звали его так все младшие Савостины. А уж против подобной просьбы Чюдой устоять никак не мог. Снял с киота Николу Чудотворца и поднёс Кольке его небесного покровителя:
– Молись на доброе здоровьице.
С полной сумкой букинистических сокровищ Никола появился в Москве и позвонил по указанному телефону. Теперь это было нетрудно, свой мобильник лежал в кармане. Максим Николку вспомнил с ходу, и через час они сидели в маленькой кафешке неподалёку от Павелецкого вокзала. С книжками всё прошло гладко, хотя Максим и заметил многозначительно: «Не слабый у тебя на чердаке сундучок нашёлся», – и долго смотрел некоторые страницы на просвет, не то проверяя качество бумаги, не то выискивая выведенные библиотечные штампы. Ничего не нашёл, и деньги выплатил нормальные. А вот икону оглядел со всех сторон, потом сказал:
– Это надо показывать специалистам. Или, если хочешь, я её за три тысячи возьму на свой страх и риск.
– Не… – отказался Никола, уже привыкший считать доходы не тысячами, а десятками тысяч. – Зови своего специалиста.
– Такого человека не позовёшь. Надо договариваться, чтобы он нас принял. Да и то, если бы у тебя десяток досок был – это другое дело, а с одной иконой такого человека тревожить…
– Понадобится – найдём и десяток, – опрометчиво пообещал Николка. Он вспомнил лавочку, где старик-богомаз торговал старыми образами, и добавил: – Понадобится, ещё и старее доски найду. Тут всё зависит, какая им цена будет.
Максим позвонил какому-то Никанору Павловичу, долго и непонятно говорил с ним, потом объявил Николе, что их примут через два часа. Отодвинул кофейные чашечки и предложил, пока суд да дело, выпить по граммулечке за грядущую удачу. Никола за беседой следил внимательно, но ни «фраера», ни «лоха», ни иных слов, показывающих, что его собираются дурить, не услыхал. А по поводу «граммульки» применил верный приём, ответил по-иностранному:
