Владимир Свержин - Крона огня

«Что ж, у каждого своя участь. Вот у него, – молодой воин вскользь глянул на Рейнара, – попасть в мою западню. Следует хорошенько обустроить ее, чтобы нурсиец не пошел, побежал туда вприпрыжку! Вот только что использовать в качестве наживки? Хорошо бы подошла прекрасная Ойген, но она осталась в Париже подле государыни, Карел и этот менестрель куда-то пропали. Тогда кто?..» Он улыбнулся внезапной мысли, подобно вспышке, озарившей его сознание: безмерно дорогая тетушка сейчас в Форантайне. Если она вдруг окажется в руках лесной братии, Рейнар будет вынужден действовать. И не просто действовать, а идти на поводу до того самого ближайшего сука.

Сердце Гизеллы ликовало: прелестная Ойген спешила на зов ее сына, будто не существовало ее невесть куда пропавшего нареченного и само воспоминание о нем изгладилось из памяти благородной дамы. Она с умилением глядела вслед девушке, радуясь, какая очаровательная и умная супруга будет у ее сына. Единственная, быть может, во всех христианских землях, достойная столь высокой чести.

Когда бы знала она, о чем пойдет речь в аллее дворцового сада, вероятно, посокрушалась бы, что слишком мало понимает в нравах и интересах нынешних девиц.

– Вы звали меня, государь? – Прекрасная дама почтительно поклонилась.

– Да. Я нынче провел бессонную ночь. Признаюсь, – Дагоберт поглядел на благородную даму Ойген, будто лишний раз проверяя, достойна ли она доверия, – никогда прежде я не уходил столь глубоко в омуты драконьей памяти. Я был очень близок к тому, чтобы отказаться от этой затеи. Однако не потому, что мне было страшно, хотя то, что я видел, не прибавило мне любви ни к людям, ни тем паче к хаммари. Но если отсечь все лишнее, осталось лишь одно: драконы истребляют хаммари, хаммари ищут и уничтожают драконьи кладки, неразумные, и оттого безмерно трусливые люди жаждут смерти и тех, и других, ибо не делают разницы между стражами рубежа и теми, от кого охраняет людское племя драконий народ. Но как бы то ни было, нет смысла роптать, таков удел каждого, и не нами он определен.

– Все это очень интересно, государь, но о несправедливости мироздания я могу говорить сутками напролет. Может ли это помочь в нашей общей борьбе?

Дагоберт нахмурился.

– Не перебивай меня. Не понимая причин, нельзя побороть следствие. Все долгое, почти бесконечное время, отматывая нити судеб виток за витком, я видел одно и то же: шли века, менялись лица, одежды, вооружение, и вместе с тем ничего не менялось. В конце концов я добрался до изначального дня. Я увидел горнило мировой бездны, шипящее огнем и струящееся водой.

– Как такое может быть?

– Может быть и не такое. Но суть не в этом. На грани воды и пламени, на краю живого солнечного света и мертвенного лунного, те двое, мне неведомых и для меня непостижимых, сотворили первых драконов. Я видел их, выходящих из пламени сквозь пелену водных брызг. Я видел руки тех, кто послал драконов в первый, вечный полет. Уже тогда чудовища хаммари были изгнаны из этого мира, и уже тогда они искали малейшие лазейки, чтобы вернуться сюда.

– Он был черный, огромный и покрыт чешуей, похожей на рыбью? – поспешила с вопросом благородная дама Ойген.

– Да. Ты знаешь? – в голосе кесаря слышалось плохо скрытое разочарование.

– Догадываюсь, – слукавила Женя. – А второй. Ты видел его?

– Вторая. Это был не он, а она, прекрасная, как… – Дагоберт подыскивал сравнение. – Ты немного похожа на нее. Могу лишь сказать, что она бела, ее волосы золотом рассыпаны по округлым плечам, и очи яснее полуденного неба, смех ее наполняет сердце радостью, и взгляд согревает подобно ласковому солнцу. И в то же время – лик ее может быть страшен, и солнечный блеск в очах тут же сменяется мертвенным, леденящим сиянием Луны.

– Все это замечательно, – прервала неожиданный поток восхвалений нурсийская прелестница, в глубине души даже как-то расстраиваясь, что он посвящен не ей. – Однако мечи, мы говорили о мечах.

Взгляд юного Дагоберта погрустнел, будто его сбили с приятной темы и заставляют говорить о чем-то мелком, не заслуживающем внимания.

– Клинки, – повторил он. – Да, это и впрямь забавно. Он не кует их в том смысле этого слова, в котором мы привыкли понимать. Хотя и обжигает в первотворном огне. Тот неизвестный, о котором я сказал тебе, растит клинки в огромных рыбинах, ежедневно напитывая жизненной силой и вспаивая кровью. И лишь потом вылавливает из вод изначального моря с помощью хаммари-удильщиков, и уже там закаляет пластины хребтов, обращая их в подобие стали, но не обычной – разумной стали, металла, живущего собственной жизнью. В каждом из них заключена частица огромной силы владыки подземных недр. – Дагоберт поднял на собеседницу пытливый взгляд. – Этого достаточно? Впрочем, даже если нет, больше мне, увы, ничего не известно.

– Это немало, – благодарно кивнула прекрасная оперативница. – Но позволь еще один вопрос. Ты говоришь, что вместе с черным гигантом, покрытым чешуей, была та, другая, светлая и прекрасная. И в то же время страшная…

– Да, это так.

– Куда же она девалась потом и где она теперь?

– Это, увы, не ведомо никому. Возможно, она обратилась в солнечный свет, или разлилась лунным, возможно, расцвела яркими цветами. А может, она ходит среди нас, воплотившись в смертную женщину. Неисповедимы пути богов.

Глава 13

Следи за своей тенью – она предаст не задумываясь.

Карел огляделся: за выжженной площадкой простирался бескрайний лес, по другую сторону он выглядел куда реже, и в воздухе отчетливо слышалось журчание воды.

«Река», – сообразил Карел и несказанно обрадовался собственному открытию. После недель, проведенных в тени необычайного древа, после гуляния по грани миров и содержательного времяпрепровождения в жерле потухшего вулкана возможность искупаться казалась ему не просто удачей, а жизненной необходимостью. Он критически оглядел собственную одежду – любое деревенское пугало милосердно поделилось бы обносками с залетным принцем. Как бы там ни было, одежду тоже следовало как можно скорее привести в маломальский порядок. А стало быть, все побоку – да здравствует вода!

Слух не обманул нурсийского принца, и очень скоро прозрачная, весело бегущая по своим неведомым делам речушка простиралась пред ним длинной извилистой лентой, радовала глаз и манила к себе. Закинув за спину изрядно отощавшую котомку и меч Фрейднура, сэр Жант направился к берегу, стремглав разделся и с радостным криком бросился в искрящийся на солнце поток. Вода была прохладной, но это вовсе не тревожило богемца, с юных лет привыкшего к купанию в горных реках. Он плескался как ребенок, нырял, охотился за проплывавшими мимо рыбами и смеялся, глядя, как они шарахаются от странного, не в меру активного существа.

Казалось, он потерял счет времени, не мог сказать, долго ли так резвился, но вдруг с берега послышалось негромкое:

– Эй!

Карел зе Страже оглянулся на звук и пожалел, что сделал это, вернее, что не посмотрел раньше. Десяток убого одетых мужчин с охотничьими луками и увесистыми рогатинами стояли возле его одежды, раздумывая, послать ли полдюжины стрел в чужака или прежде дать ему ответить, кто он и что здесь делает. Видимо, дебаты были недолгими и возобладало второе мнение.

– Ты кто? – поинтересовался кряжистый мужчина с окладистой седеющей бородой, должно быть, старший.

– Я принц Нурсии сэр Жант!

Памятуя лисовские уроки, Карел принял вид, полный горделивого достоинства, и частично показался из воды, давая зрителям возможность оценить рельефность его мускулатуры. Будь на месте хмурых мужиков местные девицы, вероятно, они бы разделились на две неравные группы: одни бы попадали в обморок, увидев этакого красавца в чем мать родила, другие бросились бы ему на шею с криками: «Дождалась!» Но мужики не смогли оценить по достоинству образцовое воплощение мужественности и силы, они чуть попятились, но тут же сноровисто изготовились к бою.

– Чей ты принц, нам дела нет, – хмуро бросил коренастый бородач. – Не наш, уж точно. А вот то, что ты с драконом сюда явился, это мы все тут своими глазами видели, не отвертишься!

– И не думал я вертеться, – нахмурился Карел. – Вы сами-то какому государю служите?

– Государь у нас один – кесарь Дагоберт. Да тебе это для чего? Против кесаря злоумышляешь?

– Никогда в жизни! Отведите меня к нему, и кесарь достойно наградит вас.

– Ага, как же, отведи, – не унимался предводитель, должно быть, хозяин той самой выжиги, на которой приземлился дракон. – А может, заслали тебя его порешить? Ишь как снарядился! – Он кивнул на пару мечей и сложенную поверх вещей институтскую кольчугу. – Небось, дорогого стоит! А ну-ка, – он указал глазами на лежавшую рядом с вещами котомку одному из своих «вояк» – зеленому юнцу с рогатиной, – глянь, что у него там?!