Дженнифер Маккуистон - Пламенная нежность
– О, мне жаль, мне так жаль! – услышал он ее шепот. – Когда мы вернемся в Соммерсби, я все, все исправлю! И на суде скажу всю правду, всю до единого слова…
Патрика всего затрясло. Если Джулиана расскажет все в зале суда, для него это будет равносильно катастрофе!
– И ты, разумеется, поведаешь суду о втором свидетеле, который с легкостью затянет у меня на шее петлю? Господи, Джулиана! Я знаю, не в твоих привычках думать, прежде чем говорить, но послушай: если ты хочешь на самом деле мне помочь, то должна молчать об этом!
– Но… как я теперь могу об этом молчать? – Она всплеснула руками. – Ведь если я не скажу всей правды, тебя обвинят в убийстве. И это случится из-за меня!
Время словно замедлило бег. И Патрик понял – настало время и ему сказать всю правду.
– Твои показания в тот день не могут быть учтены судом, потому что ты не приносила клятвы. И на основании твоего свидетельства меня не могут осудить – по крайней мере, если ты не повторишь своих показаний. – Он помолчал, глядя ей прямо в глаза, и с ожесточением продолжил: – В Шотландии я пришел тебе на помощь, Джулиана, и женился, чтобы твоя репутация не была запятнана. Теперь мне нужна твоя помощь. И если ты действительно хочешь исправить то, что сделала, для этого есть иные средства…
Глаза Джулианы блестели от еле сдерживаемых слез:
– Я сделаю все!
Голос ее дрожал, она готова была разрыдаться.
Патрик шагнул к ней. В конце концов, ведь именно для этого он на ней и женился…
– Возможно, наш поспешный брак сгодится и еще для чего-то помимо спасения твоего доброго имени. – Ладонь Патрика коснулась ее щеки. – Тебя не могут принудить свидетельствовать против меня, Джулиана, если ты сама этого не пожелаешь. А принуждать к этому мою супругу суд не вправе.
Он утаил, что именно ради этого все, собственно, и затевалось…
Какое-то мгновение Патрику казалось, что в голове Джулианы все части этой головоломки вот-вот сложатся воедино и она поймет, что он не более чем заурядный пройдоха, но на ее личике все еще было написано чистосердечное раскаяние, и Патрик ощутил некоторое облегчение – она слишком терзается из-за собственного греха, чтобы распознать его подлость…
– Но… если я буду молчать, – почти неслышно пробормотала Джулиана, – то, чем бы дело ни кончилось, найдется немало таких, кто будет считать тебя виновным…
Патрик убрал руку. Надо как можно скорее убедить ее, пока она еще растеряна.
– Лучше быть мишенью для осуждения горстки идиотов, чем гордо взойти на эшафот. Я не призываю тебя лгать. Нет, я от этого очень далек. Но без твоих показаний у суда не будет ровным счетом никаких доказательств. И если ты откажешься свидетельствовать, я буду обязан тебе жизнью.
Джулиана бессильно оперлась о стену – о ту самую стену, возле которой он едва не овладел ею десять минут назад. Она явно обдумывала его слова. А ум у этой леди на редкость живой и быстрый. Патрик чувствовал себя виноватым, словно совершал сейчас над нею своего рода насилие. Но был ли у него выбор? Приказывать ей бессмысленно. Оставалось только просить…
И он терпеливо ждал. Ждал тех слов, что сорвутся с ее уст, – ведь от них зависело его будущее.
– Разумеется, – одними губами прошептала Джулиана и кивнула. – Разумеется. Все, что ты хочешь. Я сделаю все, чтобы спасти тебя.
Эти слова принесли Патрику несказанное облегчение, и, мимоходом изумившись тому, как легко оказалось добиться ее согласия, он шумно втянул воздух… и вновь ощутил пьянящий аромат корицы, исходящий от Джулианы. Этот запах провоцировал его бездумно и страстно овладеть ею, позабыв обо всем остальном. Сейчас она чувствует себя виноватой. Она уязвима. Патрик видел, как искажены ее милые черты, как она еле сдерживается, чтобы не разрыдаться… И если он вновь поцелует ее и задерет юбки, она, несомненно, позволит ему все, чего бы он ни захотел. Но Патрик понимал также, что в итоге им обоим станет от этого только хуже.
И вместо того чтобы поцеловать Джулиану, он застегнул рубашку до самого ворота. Ее искреннее отчаяние угнетало Патрика, взывая к его совести, однако он воспротивился желанию вновь заключить жену в объятия. Решимость Джулианы помочь ему, разумеется, прекрасна, однако она вполне способна и передумать! И он должен сделать все от него зависящее, чтобы этого не произошло. Ведь не зря он сочетался с нею браком – а что сделано, то сделано!
Интуиция подсказывала, что самое время оставить ее, захлопнув за собой дверь. А своей интуиции Патрик привык доверять. При необходимости он готов стоять на часах в коридоре, охраняя Джулиану от пьяных мужланов, если те вдруг осмелятся вломиться в комнату, но сейчас главное – защитить самого себя от искушения вновь прильнуть к ее благоуханному нежному телу.
– Запри за мной дверь! – Мистер Чаннинг достал из кармана ключ и бросил на постель. – Те, кто пьянствует внизу, не обойдут своим вниманием незапертую дверь, особенно если за этой дверью такая соблазнительная штучка…
Когда он уже взялся за дверную ручку, то услышал тихий голос супруги:
– Патрик, подожди…
Зная, что этого нельзя делать, он все же обернулся. Волосы рассыпались по плечам Джулианы, и зрелище это было в высшей степени возбуждающим. А причиной всему он, его прикосновения, да и сам Патрик был весь словно объят огнем. Поистине брак – вещь странная и непостижимая…
– А как же ты войдешь, если ключ останется у меня?
– Не стоит меня ждать. По крайней мере, до рассвета я определенно не вернусь. – Он помешкал, казня себя за постыдную слабость. – Ты спрашивала, почему я женился на тебе. Настала моя очередь спросить: почему ты вышла за меня, Джулиана?
Она в отчаянии заломила руки:
– Я приехала в Шотландию, уже сомневаясь в твоей виновности, но зная, что тоже виновата! – Личико ее покраснело и покрылось пятнами, и Патрик едва не пошатнулся. У него были две младшие сестрички, и одна из них, чуть что, начинала рыдать. Он понял, что произойдет за запертой дверью, и очень этого не хотел. – Но когда я встретила тебя, то окончательно поняла: ты никогда не смог бы совершить такого преступления… то есть умышленно. Я думала, что в моих силах все исправить. Заткнуть глотки лондонским сплетникам. Заставить умолкнуть все злые языки… – Она прерывисто вздохнула и вновь вздернула подбородок: – Ты даже вообразить себе не можешь, с чем столкнешься, вернувшись домой. Я подумала, что если стану твоей женой, то смогу тебе помочь с этим справиться…
– Так ты вышла за меня, чтобы помочь?
У Патрика мигом пересохло во рту. Это было воистину непостижимо! Ведь это же Джулиана Бакстер! Одна из самых записных светских сплетниц, самовлюбленная красотка… Он легко поверил бы, скажи она сейчас, что вышла за него, чтобы избежать позора после того, как предстала перед преподобным Рамзи в неподобающем виде, что он был единственной соломинкой, за которую она ухватилась, чтобы не утонуть!..
Но сказанное ею сейчас означало, что при всей своей безрассудности Джулиана Бакстер добросердечна и сострадательна.
Она вдруг затрясла головой, так что огненные кудри взметнулись, а по зардевшимся щекам градом заструились слезы.
– Ты достойный человек, Патрик. Ты добрый… Вот поэтому я и вышла за тебя. И моя репутация тут совершенно ни при чем, и даже та история с викарием… Словом, вышла за тебя потому, что хотела этого! И ничуть об этом не жалею!
У Патрика был соблазн счесть эти слезы притворными. Сейчас ему удобней было бы предположить, что ее рыдания столь же неискренни, как и отрепетированные улыбки… Однако в голосе Джулианы звучало такое неподдельное страдание, что он внутренне содрогнулся и решил, что в данную минуту Джулиана старательно обманывает саму себя…
Именно эта мысль помогла ему наконец перешагнуть порог и с грохотом захлопнуть дверь.
В коридоре он плюхнулся на пол, воняющий плесенью и мочой, и затаил дыхание. Наконец раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Похоже, сегодня она решила его послушаться. Неужели лишь затем, чтобы обезопасить себя от пьяных забулдыг?… Или чтобы спасти свое сердце от человека, способного его разбить? Ведь он, Патрик, вовсе не достойный человек. И уж тем более не порядочный. О нет, он совсем, совсем иной…
Весь его гнев разом иссяк, оставив в сердце ледяную пустоту, которую мало-помалу стало заполнять неизбежное чувство вины. Совесть Джулианы теперь может быть совершенно спокойна – в отличие от его собственной. Как бы ни сокрушалась она сейчас по поводу того, что натворила одиннадцать месяцев назад, все же именно его пуля пронзила сердце Эрика! Порядочные люди не вздорят с братьями и не убивают их минуту спустя! Достойные люди не скрываются в захолустных городишках, пока их семьи скорбят!
Достойный человек не женится на леди – даже такой прекрасной и соблазнительной, как Джулиана, – чтобы обезоружить ее как потенциально опасного свидетеля!..
