Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
— Командир, а три убитых немца на дороге?
— До станции версты три-четыре будет. Расстояние большое, думаю, что все обойдется…
К остальной группе добрались далеко заполночь, хорошо, что луна временами подсвечивала. Привычно обменялись опознавательными сигналами, и через насколько минут были уже среди своих. "Костровой" успел разбудить Митяева, который уже подвесил над углями котелок с водой, и с нетерпением ждал новостей. Но сначала доложился сам.
— Вокруг лагеря все спокойно, никто не шастал. Новенькие наши помылись-постирались, теперь отсыпаются. У Платошки и артиллериста ноги сбиты, я их своей мазью попользовал.
— Это та, которая на топленом сале, и пахнет хуже не придумаешь?
— Командир, ею еще мой дед все раны да порезы лечил.
— Ладно, лишь бы на пользу пошло.
— Да, я тут с Семеном побалакал немного, серьезный он мужик. Мою мазь трогать не стал, попросился рядышком травок поискать. Знамо дело, пошли вместе. По лесу ходит – у нас не каждый пластун так сможет. Шагает, а ни травинка, ни веточка не шелохнутся, и не слышно ничего.
— Ну, так вы же степняки, к простору привычны, а он – лесовик, считай, полжизни в тайге провел.
— Допытывался про нас, я в ответ – молчок. Так он сам все мне и рассказал. Мол, для партизан – мало нас, оружие только легкое, да и безлошадные мы. Вот и выходит с его слов, что разведкой мы занимаемся, только больно далеко от своих ушли.
Какой умный Штирлиц нашелся! Все-то он подмечает! Прям, шпиён какой-то. Или просто глазастый сибирский охотник… Ладно, к своим выйдем, разберемся!
— Травки он свои нашел?
— Нашел, разжевал, к морде прилепил, а часть заварил и выпил, да еще и товарищей своих угостил. Сказал, что завтра красавцем будет. Нам тоже предлагал, да мы от греха подальше отказались. Ладно, вы-то как сходили? Удачно?
— Сходили удачно. Посмотрели на станцию, на мост, на охрану. Сегодня туда странный поезд пришел. Около него и охрану отдельную выставили. Обратно шли, не смогли разойтись с мотоциклистами. Так что, три комплекта формы у нас есть. Там замаскировали под пожар, но на скорую руку, поэтому завтра отсюда уходим подальше. Через два-три дня гансы успокоятся, тогда вернемся, посмотрим, что сможем с этим составом сделать. А пока пьем чай, и – спать! Утро вечера мудренее…
Утро было не только мудренее вечера, но и оригинальней. Когда уже достаточно рассвело, проснулся, от того, что кто-то звал меня то ли наяву, то ли во сне, причем достаточно оригинальным способом:
— Старлей!.. Денис, просыпайся!..
— Ну и что это за глюки такие?
— Это не глюки, а я, Денис, которого ты зовешь Первым.
— Доброго вам утречка, милостивый государь, блин! Столько времени молчал, и на тебе – проснулся в самый неподходящий момент. Не мог потерпеть до возвращения? Захотелось в очередной раз в жилетку поплакаться?
— А вот и не угадал, "Номер два"! Давай перестанем пикироваться, и ты послушаешь меня. Это недолго, потом будешь дальше своим храпом майских лягушек пугать.
— О-па! Вот это – что-то новенькое. Шутить научились, вашбродь?
— Ты же сам говорил: "С кем поведешься, — так тебе и надо!".
— Так!.. Не хочу я сейчас соревноваться в изящной словесности. Слушаю внимательно.
— Во-первых, хочу серьезно и искренне сказать тебе "БОЛЬШОЕ СПАСИБО"! В прошлый разговор ты пообещал, что скучно не будет. Я не сразу тебе поверил, все это время просто смотрел, что ты делаешь и думаешь. Но когда начались боевые выходы, тогда понял, что имелось в виду. И, самое интересное, мне тоже захотелось принимать в этом участие. Умирать я больше не хочу! Хочу воевать по-настоящему, а не торчать в окопах и гонять солдат на пулеметы. Мешать тебе я не собираюсь, буду смотреть со стороны, и иногда подавать голос, когда посчитаю нужным. Я не слишком сумбурно объясняю?
— Нет, все предельно ясно. Типа будешь стоять в сторонке, и подсказывать, когда в голову взбредет. Хорошо придумал! А потом тебе надоест, и ты начнешь мне мешать. В результате – сдохнем оба.
— Не угадал. Буду учиться у тебя, и в некоторых случаях – страховать. Если ты, например, с дивизионным батюшкой будешь часто общаться, он сразу заподозрит неладное. Простейших вещей не знаешь, фразы не так строишь… Еще перечислять?.. Ты, как православный, должен знать наизусть "Символ веры", "Отче наш" и "Богородицу". Ты все это можешь рассказать? Я уж не говорю про правила политеса и комплименты дамам.
— Ну, тут ты прав. Не могу.
— Или разговор с кем-то будет важным, а ты не заметишь, и скажешь что-нибудь не так. А я в таких случаях буду рядом и подскажу. И вот первая подсказка: вспомни, про что рассказывал Анатоль Дольский, когда ТВОИ звездочки обмывали.
— Да этот балабол о чем только не рассказывал. Рот не закрывался.
— Он, в частности, рассказывал про одного польского пана-аристократа… Не помнишь? Где тот пан обитал, а?
Вот тут я окончательно проснулся. И вспомнил… Правила и нравы офицерской пирушки, практически не изменились за прошедшие (для меня) десятилетия. Чаще всего встречалось два возможных сценария: когда позабыв на время о причине и виновнике торжества, крепко спаянный коллектив распадается на небольшие группы, так сказать – "по интересам", либо общим вниманием завладевает тот, кто заслуженно считается душой компании. Именно таким человеком и был Дольский. А разговоры на войне, так или иначе, сводятся к ностальгическим воспоминаниям о маленьких прелестях мирной жизни. В перечень оных непременно входят: карты, рыбалка, охота, баня, скачки и, естественно, дамы (очередность обсуждения зависит от личных пристрастий рассказчика и общего градуса компании). Но в данном, конкретном случае, Дольский превзошел самого себя, а быть может и своего знаменитого предшественника, воспетого в стихах Дениса Давыдова – ротмистра Бурцева:
— Помнится, господа, аккурат после юбилея Отечественной войны 12-го года, служил я в этих местах старшим адъютантом штаба дивизии. Да, кстати, господин подпоручик, а почему бокал ваш опустел? Непорядок, сейчас исправим… Так вот, командир нашей дивизии был большим любителем охоты и особенно – парфорсной. Говорят, заразился сей страстью еще в академии. И на сим увлечении близко сошелся с местным польским аристократом…
Далее следовал рассказ, как Анатоль несколько раз сопровождал своего командира в весьма приятных вояжах в некий "охотничий домик", который, по сути, был двухэтажным каменным строением, стилизованным под рыцарский замок. Хозяином сего гостеприимного дома был граф Ян Сигизмунд Каплицкий, который (по его собственным словам) состоял в родстве с несколькими "фамилиями" Пруссии, Австрии и, естественно, Польши. Впрочем, его гостей гораздо больше интересовали родословные графского охотничьего "смычка", чем "правдивое" генеалогическое древо самого графа. В стаю их сиятельство пан Каплицкий умудрился собрать польских гончих самых чистых кровей, и закономерно гордился этим… А находились его охотничьи угодья недалеко от городка Лович, — той самой станции, где мы сегодня были. Со слов Дольского, граф даже хвастался, что название местечку было дано в честь охот – "ловитв", которые устраивали его предки…
— Хорошо, "Номер раз", мысль интересную подкинул. Давай посмотрим, что получится из нашего дуэта. Но учти: Даша – это только моё! Понял?! Не смей вмешиваться!
— Да, понял, понял… Мне с женщинами все равно не везет. Так что, тут ты – вне конкуренции. Думай, старлей…
А думать особенно было не о чем. Покемарив до подъема, я поделился мыслью с Михалычем, и тот ее полностью одобрил. В смысле – сходить, посмотреть. В самом лучшем случае мы могли бы там пару раз переночевать, отсидеться в случае чего, а потом двинуть дальше. В худшем – не для нас, разумеется, разжиться каким-нибудь "языком" очень благородного происхождения. В пророссийский патриотизм польского графа я не верил ни секунды. Аристократы – вообще космополитичная банда, в смысле – каста. Многие не побоялись с российским мундиром носить траурные повязки по германскому принцу. И это было воспринято с пониманием. Как же, — Высший Свет, блин!..
Короче, собираемся и идем на северо-запад, Анатоль говорил тогда про это направление. Опознавательным знаком, опять-таки с его слов, должна быть ветряная установка, вырабатывающая электричество для поместья.
Когда все поднялись и позавтракали, я объявил следующий этап нашего "забега на длинные дистанции":
— Слушаем все. Сейчас наводим здесь порядок, убираем лишний мусор и выдвигаемся к лесу западнее нашего лагеря. Там обустраиваемся и парами рассыпаемся веером по окрестностям. Ищем место, где есть поле, небольшой лесок и ветряная мельница. Как она примерно выглядит – сейчас нарисую. Рядом с ветряком должен стоять двухэтажный каменный дом. Кто найдет, себя не обнаруживать, к дому близко не подходить. Понаблюдать немного, и назад…
