Золотая лихорадка. Урал. 19 век. Книга 2 - Ник Тарасов

— Как?

— Позови попа. Пусть придёт, всё осмотрит. Освятит тепляки, освятит шлюзы. Пусть скажет народу, что Бог твои труды благословляет, а не дьявол. Люди попу поверят. Поп — это авторитет, выше бабьих сплетен.

Я задумался. Идея была хорошей. Но рискованной. Поп мог быть в кармане у Рябова. Мог прийти, осмотреть всё и объявить, что здесь действительно пахнет серой.

— А если поп не наш? — озвучил мои мысли Игнат.

— Тогда найдём своего, — ответил Елизар уверенно. — Есть в соседнем селе батюшка, отец Пимен. Старый, но честный. Рябов его не купит — тот мирские блага презирает. Живёт в своей церквушке, служит для простых людей. Я с ним знаком. Могу договориться.

— Возьми денег сколько надо и сходи к нему.

Елизар покачал головой.

— Не в деньгах дело. Ему нужно, чтобы душа была чиста. Если я скажу, что ты делаешь богоугодное дело, артель честную держишь, людей не обижаешь — придёт. Может, и бесплатно придёт.

Я обвёл взглядом собравшихся.

— Хорошо. Зови своего Пимена. Пусть приезжает, смотрит, освящает. И ещё, Марфа… — я повернулся к ней. — Ты говорила про помощь сиротам. Где их взять?

Марфа вздохнула тяжело.

— Да полон город сирот. После позапрошлой зимы многие померли. Дети остались. Кто по углам ютится, кто в работный дом попал. Там их кормят впроголодь, бьют. Жизни там нет.

— Сколько можем забрать сюда?

Она удивлённо на меня посмотрела, глаза расширились.

— Да хоть десяток. Только зачем?

— Затем, что люди видеть должны. Не колдун сирот кормит, а человек добрый. Понятно? Колдун в их представлении детей в жертву приносит, а не растит.

Елизар медленно кивнул, в глазах появилось понимание.

— Хитро, Андрей Петрович. Хитро, но правильно. Бьёшь Рябова его же оружием.

— И ещё, Елизар, — продолжил я. — Возьми с собой Архипа, когда поедешь в народ. И пусть он возьмёт ту «дьявольскую машину» — веялку для зерна, что он на досуге смастерил по принципу нашей бутары. Пусть покажет мужикам, как она работает. Пусть покрутят, потрогают руками. Когда человек понимает, как вещь устроена, он перестаёт её бояться. Страх от незнания живёт.

— Мудро, — кивнул старик.

* * *

На следующий день мы снарядили целую экспедицию. Елизар в новом тулупе, важно восседающий на передке, Архип с блестящей железными боками веялкой, и четверо «волков» в охране — но не с оружием наперевес, а чинно, как купеческая стража. Сани были гружены мешками с мукой и солью — подарки для деревни.

Я вышел проводить их, пожал Елизару руку.

— Помни. Громко говори про пожертвования. Чтоб все слышали. И Архипу скажи — пусть объясняет, как машина работает, простыми словами. Без умных терминов.

— Не учи учёного, — усмехнулся старик. — Всё сделаем, как надо.

Они вернулись через два дня. Сани были набиты мешками с овсом и солониной — торговля состоялась.

— Ну как? — спросил я, встречая их у ворот.

Елизар слез с саней, довольный, как кот, объевшийся сметаны.

— Сработало, Андрей Петрович! Сначала шарахались, крестились. А как я попу в Берёзовке три рубля серебром на алтарь положил — так сразу и «колдун» пропал, и «благодетель» появился. Поп молебен за твоё здравие отслужил. Громко так, чтоб вся церковь слышала.

— А мужики?

Архип, слезая с саней, ухмыльнулся.

— Мужики вокруг веялки полдня ходили. Я им показал, как она зерно от шелухи отделяет — так они рты раскрыли. Один даже купить хотел, торговался. А когда я объяснил, что это просто ветер создаётся вращением, а не колдовство — так засмеялись. Говорят, а мы-то думали, чертовщина какая.

— А про Рябова что говорят? — уточнил я.

Елизар понизил голос:

— Говорят, приказчики его злые ходят. Видят, что народ оттаивает, перестаёт байкам верить. Один даже в кабаке сказал, что Рябов сам с нечистым связался, раз так люто на тебя ополчился.

— Вот и славно, — я похлопал старика по плечу. — Начало положено. Нужно в других хуторах так же сделать.

* * *

Через неделю в лагерь приехал отец Пимен.

Маленький, сухонький старичок в потёртой рясе. Лицо всё в морщинах, но глаза живые, цепкие, такие, что насквозь пробирают. Он слез с саней, оглядел частокол, вышки с часовыми, бойницы — и хмыкнул.

— Крепость, — сказал он Елизару. — Не прииск, а крепость.

— Времена такие, батюшка, — ответил старик. — Разбой кругом.

Пимен кивнул, перекрестился на восток и пошёл ко мне. Я вышел навстречу, снял шапку.

— Здравствуйте, отец. Спасибо, что приехали.

Он оглядел меня с ног до головы. Долго смотрел в глаза, будто пытался прочитать душу. Потом спросил:

— Ты крещёный?

— Крещёный.

— Молишься?

Я замялся. В XXI веке я молился редко — когда совсем припекало. Здесь… тоже не особо, если честно. Но врать попу не хотелось — он бы почувствовал.

— Молюсь, когда трудно, — честно ответил я. — Не каждый день, но от души.

Пимен усмехнулся, и морщинки у глаз углубились.

— Ну хоть честен. Это уже хорошо. Многие вруны приходят, божатся, а сами дьяволу в душе служат. Веди, показывай, что тут у тебя за хозяйство.

Я повёл его по лагерю. Показал тепляки, где люди в поту и паре долбили еще мёрзлую землю. Показал шлюз с его сукном и желобами, по которым стекала мутная вода, оставляя на дне жёлтые крупинки. Показал кузницу Архипа, где тот ковал очередную мину.

Пимен всё осматривал молча. Иногда задавал вопросы, тыча костлявым пальцем:

— Это что за штука?

— Вентилятор. Воздух в горн гонит, чтоб жар сильнее был.

— А это?

— Промывочный барабан. Бутара называется. Землю с золотом крутит, песок вымывает.

Он покрутил головой, пощупал железо, деревянные части, даже понюхал.

— Хитро. Умно. Но… — он посмотрел на меня исподлобья, — от Бога ли ум этот?

Я вздохнул, готовясь к сложному объяснению.

— Батюшка, я учился. Читал книги. Европейские и российские. Там про такие машины написано. Я просто взял и применил здесь. Никакой чертовщины. Просто знание, труд и соображение.

— Знание… — он задумался, глядя куда-то вдаль. — Знание от Бога или от дьявола — вот вопрос. Дьявол тоже умён. Он искушает не глупостью, а хитростью.

Я напрягся, сердце ухнуло вниз. Неужели и этот против?

Глава 10

Пимен неожиданно рассмеялся. Тихо, хрипло, с кашлем.

— Да не бойся ты так, сын мой. Вижу я, что не от лукавого ты. Дьявол бы людей мучил, кровь пил, жертвы требовал. А ты им платишь, кормишь, на ноги ставишь. Я перед тем как сюда ехать, расспросил в округе. Говорят, что ты строг, но справедлив. Что артельщики твои не голодают,