Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин
Выстрел неожиданно громко бахнул на не широкой просеке дороги, но я почти сразу же перевел ствол на унтера, что разгибался над повозкой и, судя по согнутым коленям, хотел в прыжке перекатом уйти от возможного выстрела, опытный черт, но мой второй выстрел переломил его в пояснице. А я в это время уже выкатывался из-под елки. Туда, где я только что лежал, врезалась пуля, взрыхлив землю и иголки, пулеметчик был очень проворен, успев развернуться и выстрелить навскидку, вот я ему с испугу и всадил три пули в грудь, пока тот дергал затвор, пытаясь выбить стреляную гильзу. Быстро вскочив на ноги, я пробежался и сделал контроль, добивая немцев. Вокруг стоял крик и слезы, это наши панику наводят, но дед быстро вернул тишину, рявкнув на женщин.
– Они на трех мотоциклах были, два дальше уехали! – крикнул мне дед, подхватывая берданку.
Судя по тому, как у него дергалась голова, тот был в сильном волнении. Он сейчас не боец, ему нужно успокоиться.
– Знаю, следы видел, – ответил я, быстро обыскивая тела.
Дед, немного отойдя, запрягал лошадей, он же принес ведро, но не для костра, его Димка тушил пионерским способом, а поил лошадей. Когда тот закончил, то сбегав с канистрами к роднику, тут до него метров двести, присоединился ко мне. Я уже почти полностью раздел немцев, складывая трофеи в коляску мотоцикла, туда же и оружие убрал, а потом мы тела отволокли в ельник и забросали ветками. Все это делали, внимательно прислушиваясь к тишине леса, но лишь живность подавала голос, работы моторов мы так и не услышали. Пока было время, я опросил деда. Оказалось, нас догнали немцы, два мотоцикла с пятью седоками с ходу пролетели вперед, не останавливаясь, а замыкающий встал. Отобрали винтовку у деда, ею же приласкали прикладом по голове Шарика, что ворчал недовольно и гавкал, ну и согнали всех в кучу. Я как раз и появился, когда унтер обыскивал повозку.
– Молодец, что не стрелял. Немцы бы тогда разозлились и всех положили, – похвалил я деда.
Мы вернулись к дороге, и я помог деду закончить сворачивать лагерь и укладывать все на повозки, а потом под узду вывести их на дорогу.
– Дальше не поедем, туда мотоциклисты укатили, – сказал я своим. – Немного вернемся назад. Дед, помнишь то ответвление в паре километров? Туда свернем.
– Так оно заросло же, года два там никто не ездит. Наверное, есть для этого причина, – резонно сказал дед.
– Может, просто путь короче нашли? – так же резонно возразил я, пожав плечами. – Пока не проедем, не узнаем.
– С мотоциклом, что будем делать? – подойдя, спросил деда и, погладив руль, пробормотал: – Вещь.
– Я на нем поеду, метрах в ста впереди. Ты за нами. Мою телегу привяжем к задку твоей повозки.
– А ты на мотоцикле ездить умеешь? – искренне удивился дед. – Когда это успел?
– Брал уроки в Москве, там школа вождения была. Неделю всего, но на мотоцикле и на машине ездить научился, как и что делать теперь знаю.
Объяснение, честно говоря, слабое, но ничего другого мне просто в голову не приходило. Да и не было другого, только это, а оно необходимо было, и так много странностей во мне, на взгляд родичей.
– Ну давай, попробуй, – заинтересовался дед.
При этом мы постоянно крутили головами, поглядывая на дорогу и прислушиваясь. Слух тут мог и обмануть, ельник звук глушит хорошо, так что появление немцев для нас может быть вполне неожиданным. Осмотрев мотоцикл, я включил зажигание и одним рывком по заводной ножке запустил двигатель.
– Ну что, едем? – устраиваясь в седле, поинтересовался я, делая перегазовку.
– Мы за тобой, – кивнув, заторопился дед.
Вот Димка, вырвавшись из рук бабушки, соскочил на укатанное полотно дороги и подбежал ко мне:
– Можно с тобой?
– Это опасно… но можно. Садись сзади, коляска занята.
Счастливый братишка устроился позади меня, и я дал чуть газу, включив скорость, осторожно тронулся с места. Заглох, не та скорость. Методом тыка я разобрался в скоростях и покатил обратно по своим вчерашним и свежим сегодняшним следам немцев. Подкатив к ответвлению, я встал у него и, заглушив двигатель, поднял очки на лоб. Такие же консервы были и у Димки. Он зеркально повторил мои действия. Рядом три лайки крутились, что нас сопровождали, одна, Белка, видимо, осталась с повозками. Кстати, Шарик был жив, его, конечно, крепко приголубили, шишка большая, без сознания он все еще, но жив, поскуливал только в забытье, на моей повозке ехал, я туда его положил. Еле поднял тушу здоровую.
Когда повозки подъехали, я снова запустил двигатель и, подминая мелкую поросль, дорога действительно оказалась заросшей, поехал по ней, остальные свернули следом. Когда телега, что шла на буксире, также ушла в лес, мы с дедом вернулись на дорогу и срубленными ножом ветками, связанными в веники, замели следы. Туфтово получилось, откровенно говоря, повозки хорошую такую колею оставляли в мягкой почве, но ничего не поделаешь. Если немцы захотят нас найти, они нас найдут, так что чем шустрее мы будем удаляться от них, тем лучше. Вот мы и заторопились это сделать.
Честно говоря, дорога действительно оказалась ужасной, в одном месте мы объехали полуутопленный скелет грузовика, по бережку лужи прошли, но главное двигались, что не могло не радовать. Маринка, что отвечала за тыл, говорила, что пока тихо, погони нет. Ну а мы так и катили. Даже когда наступило время обеда, надолго не останавливались, напоили лошадей, пока мама с бабушкой готовили бутерброды. Хлеб уже к концу подходил, да и зачерствел, но хватило поесть. Чая не было, просто воды попили и продолжили путь. Была и хорошая новость. Шарик очнулся. Немного затуманенным взором осмотрелся и, напившись воды из миски, Марина поднесла, защитник все же, снова вырубился. Но в этот разу уже просто уснул.
Под вечер мы добрались до крупной дороги в этом районе, почти пустую, видимо, о появлении немцев тут уже знали. Выезжать на нее не стали, а стали разбивать лагерь, чтобы встать на ночевку, все слишком устали, чтобы продолжать движение, да и лошади не выдержат.
