Курьерская служба 3. Кандидат - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Алла покачала головой и предупредила.
— Я тебе уже заказала. Здоровую котлету из баранины. И чай.
— Не очень люблю из баранины, — признался я. — Но пока ничего, спасибо.
Официант вернулся на своё место. Алла коснулась руки.
— Ну, можешь и не есть, если не голоден. Я не за этим тебя сюда пригласила. В общем, я иду попудрить носик.
Она подмигнула и ушла куда-то в конец зала. Я подождал две минуты, три, четыре, пять, пока, наконец, не сообразил, что в этом-то и заключался её коварный план. Отправился к туалетным кабинкам — в коротком коридоре было две двери, одна была приоткрыта, а вторая закрыта. На всякий случай дёрнул за ручку — дверь тут же открылась и цепкая рука затащила меня внутрь буквально за шкирку. Жаркий поцелуй, пальцы, расстёгивающие пуговицы на груди и молнию на брюках. Она стянула свои брюки сама, затем мне в лицо полетело её нижнее бельё. После она развернулась ко мне задом и опёрлась о туалетный бачок.
Подобные эксперименты остались в далёком прошлом, но я же снова молод, не так ли? Туалет в кафе — пожалуй, одно из самых пошлых и вульгарных мест для занятий любовью, если разбирать все публичные места, и я никому не порекомендую заниматься этим в подобных условиях. Риск, что засекут, конечно, может быть как минусом, так и плюсом, усиливающим ощущения из-за чувства опасности, гораздо больший дискомфорт доставляли мысли, что мы можем что-то сломать или травмироваться. А если учитывать выбранные позы и бессловесные просьбы, я начал замечать лёгкую склонность к насилию, причём обоюдному, что, как правило, говорило о каких-то психологических проблемах. Главным образом, о предыдущих парнях, склонных к подобным извращениям.
Когда-то давно мне озвучили странную и циничную гипотезу — дескать, в жёны лучше всего выбирать девушек лёгкого поведения или около того, тогда брак точно будет крепким. Разумеется, при условии, что подобная девица уже нагулялась. Но мог ли человек нагуляться в двадцать лет? Может ли быть человек в этом возрасте достаточно зрелым, чтобы стать готовым к моногамии? И не наскучат ли нам бесконечные разлуки? Что-то подсказывало, что в этом обществе в двадцать лет случаются, увы, далеко не последние из отношений. Да и Нинель Кирилловна где-то там, в Санкт-Петербурге…
Но, в конце концов, мне удалось выбросить все мысли подальше и просто получить удовольствие — и доставить его, судя по всему, тоже. В конце она вытянула голову вверх и попросила меня покрепче зажать рукой её рот, чтобы было потише, но это не помогло. В дверь туалета настойчиво постучали.
— Сударь, у вас там всё в порядке? — послышался голос того самого официанта.
— Да-да, минуту, — сказал я.
— А где… сударыня?
— М… я тут один, — ответил я, продолжая зажимать ей рот.
— Да? Не заметил, как она вышла, прошу пардоньте.
Мы быстро оделись, договорились шёпотом, что я выхожу один, отвлекаю, а затем выходит она. Прямиком из кабинки я направился к стойке официанта и попросил «Шипучку Имперскую» безо льда и пару кусочков хлеба. Шипучку он налил, а за хлебом заглянул на кухню. В этот момент Алка выбежала из кабинки прямо на улицу, а затем села на столик. Но, как позже оказалось, всё не прошло незамеченным.
Официант, выносивший чек, пришёл весь красный.
— Простите… но я всё видел на камерах. Вы… вместе… заходили. Я должен доложить.
— Вы уверены, любезный? — спросил я. — Слушайте, ну вы же молодой парень, как и я, понимаете, это нормально. Мы ничего не повредили и ничьи моральные устои не задели. Кроме ваших.
— Да я ничего… Но честь девушки! Репутация заведения!
— Про репутацию — мы никому не расскажем, — сказала Алла и полезла в сумочку. — А за честь девушки этот юноша сегодня дрался на дуэли. Так что, пожалуй, я добавлю вам чаевых. За беспокойство.
В конверт со счётом легло пять рублей — примерно вдвое больше, чем сумма заказа.
— Так нельзя… — ещё больше раскраснелся официант.
— Если у вас есть достаточное количество времени и сил, чтобы разбираться с этой ситуацией официально, то — давайте, позовите администратора.
Парень колебался ещё минуту, но деньги всё же забрал.
— Приучаешь молодёжь к коррупции, — усмехнулся я. — Это же, фактически, взяточничество.
— Да! Отличная у нас пара — взяточница и дуэлянт!
В конторе нас ждали куча бумажной работы и ещё пара заказов — благо, ближних и вполне простых. Под вечер Корней Константинович позвал меня к себе.
— Я решил расставить точки над i. Надеюсь, ты понял, почему я вас спровоцировал на дуэль?
— Понял, Корней Константинович, — кивнул я. — Вы поняли, что это неизбежно. И вам было важно, чтобы это происходило где-то на нашей территории, под вашим контролем, наименее опасным оружием, чтобы вы видели и могли прийти на помощь в случае чего. Это значит, что мы с Лукьяном вам важны как сотрудники. Я ценю это.
Начальник усмехнулся.
— Ты умный, Дарька. Интересно, долго ещё у нас задержишься?
— Мне всё нравится.
— Ещё один момент — выноси все личные отношения за пределы офисов. Целуйся дома. Особенно учитывая, что у нас много молодёжи, и это морально разлагает коллектив. Алла — девушка интересная, и новых конфликтов с Лукьяном нам не нужно. Сейчас ещё Коскинен придёт…
— О, Тукая взяли? — оживился я. — Я бы хотел с ним работать.
— Пока что основным напарником у тебя будет Лукьян. После случившегося вам нужно наладить отношения.
— А если он будет пытаться меня убить? — усмехнулся я.
— Не будет. Я с ним уже провёл беседу. Намекнул, что либо переведу в Коломенский филиал к дедам-маразматикам, либо здесь, у тесной кормушки, но по правилам.
Вечером, уже выйдя из конторы, Алла спросила:
— Куда? Ко мне, или к тебе? Или кутить?
— Ох, Алка, дела. Дома надо прибраться, ко мне ещё с Филиппин товарищ приехал. Я приеду — но не раньше полуночи.
— Кто она? — меня толкнули в бок.
— Российская Федеративная Империя, — вздохнул я.
— Ого! Дела государственной важности? Ты так и не рассказал, почему задержался, и где на самом деле был.
Я обнял её за плечи, прижал.
— Я расскажу, обязательно расскажу.
Похоже, она всё поняла и не стала допытываться. Приехал домой, там ждали достаточно приятные новости. Сид рассказал, что Эрнесто собеседовался на учителя испанского в интернат имени М. Ю. Голицына — ближайшую богадельню для одарённых детей низших сословий.
— Представляешь, там все учителя — бывшие бездомные крепостные. Зарплаты поэтому копеечные, но для старика — очень приятная работа, к тому же, практически по специальности. Сейчас сидит, программу штудирует, ждёт решения. Ну, а ты как съездил?
Я рассказал практически всё про Ануку. Без особых подробностей и без концовки — про Андрона и переход через миры. Благо, Сид не спросил про обратный рейс самолёта, посчитав, что другого средства так быстро добраться не могло и быть.
— Мне кажется, место удачное. Другое дело, что одни мы с Искандером не справимся. Не защитим.
— Ну, я работаю над этим, — кивнул я.
За разговором я чуть не проворонил девяти вечера, пока, наконец, не услышал гудок машины у ворот. Там был всё тот же чёрный лимузин с хмурым водителем.
— Мне сказано доставить вас в особняк Леонарда Эрнестовича, — сообщил он.
Сид высунулся из окна, кивнул — мол, всё ли в порядке.
— Я скоро, — сказал я.
По правде сказать, я сам не знал, скоро я, или нет. Я был почти уверен, что меня буду спрашивать про Ануку, что они уже всё знают, или что будут допытываться о местонахождении. Но миновав три слоя охраны и оказавшись нос к носу с Леонардом Эрнестовичем я был слегка удивлён.
— Итак, голубчик, мне нужно доставить товар… — с ходу начал он.
Мы уселись всё в той же полуподземной комнате рядом с камерой, в которой они допытывались до меня по поводу дневника. Комната дознания теперь преобразилась, причём весьма неожиданно. Теперь она была оформлена не то в турецком, не то в среднеазиатском стиле, с цветочными орнаментами, приятной зелёной подсветкой. Чуть поодаль, вокруг топчанов, стоял здоровенный кальян и лежали фрукты, мы же сидели за небольшим пустым столиком на низкие тростниковые стулья.
— Какой именно, Леонард Эрнестович?
Он неспешно разлил принесённый слугой зелёный чай по пиалам. Я предположил, что это будет что-то не сильно законное. Чуть ли не наркотики, упрятанные в артефакты. Интересно, случалось ли подобное у моих коллег?
— Нечто весьма деликатное.
— Леонард Эрнестович, я понимаю, что не в том положении, чтобы отказывать вам, но замечу, что если там что-то противозаконное —
