Курьерская служба 3. Кандидат - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Итак! Начинаем!
Я не стал медлить и сделал первый замах. Реакция Лукьяна оказалась чуть лучше, чем я ожидал. Мой кулак, сжимавший нож, ударился о вытянутую руку, и лезвие прошло плашмя, почти не задев кожи.
Следующий взмах совершил Лукьян. Сперва его рука дёрнулась вниз, и я развернул корпус, но жест получился обманным, и лезвие взлетело вверх, чиркнув по подбородку. Двухдневная щетина отчасти спасла — порез оказался неглубоким.
— Первая кровь! — сообщил Корней Константинович и подошёл, осмотрел рану. — Рана не угрожает жизни. Продолжаем. Следующий удар — Эльдара Матвеевича.
Снова резанул, не выжидая. Целился в бок, но попал в предплечье. Длинная тонкая линия длиной сантиметров десять быстро покраснела, Лукьян вскрикнул, зашипел и выхватил из руки нож, инстинктивно зажав рану левой рукой.
— Первая кровь! — снова сказал Корней Константинович. — Итак… Нет, рана не глубокая. Сергей, голубчик, подайте…
У Сергея в руках предусмотрительно оказался пузырёк с какой-то жижей, я даже предположил, что это — в других мирах аналогичный клей назывался «БФ-6». Корней обильно вылил на ладошку и размазал поверх раны Лукьяна: смесь быстро затвердела и побелела, лишь слегка отклеившись по краям, когда мой соперник повернул руку.
Я позволил ему поднять оружие, и я снова встал в исходную стойку. Взмах — я увернулся. Ответным взмахом я снова ударил в то же место по руке, только поперёк. Затвердевший пластырь разъехался на две части, но спас — ссадина получилась поверхностной, не до крови.
— Всё нормально, продолжаем, — сказал Корней Константинович.
Ранение не засчитали. Следующий удар Лукьяна снова пришёлся мимо. Мой удар был спарирован ножом, лезвие чиркнуло, опасно отскользнув обратно в мою сторону. А затем Лукьян сделал шаг вперёд и резанул вдоль бровей.
Рана оказалась короткой и неглубокой. Но удар был подлым и очень коварным — сантиметр в сторону — и я бы лишился зрения. Кровью залило правый глаз, я сдержался, и левую руку из-за плеча не достал.
— Вторая кровь! — сообщил Корней Константинович. — Предупреждение! Лукьян, твою ж налево, ты шагнул вперёд! И я просил не по глазам! Так…
— Всё нормально, зрение в порядке, — сказал я, размазав кровь по щекам в виде двух полосок.
— Позвольте, — начальственный палец филигранно пришёлся по уголку брови, залепив рану. — Продолжаем.
Я решил быть внимательнее и сменить тактику. Вместо режущих ударов я решил применять колющие. Да, тупым концом было тяжело проколоть кожу, но это было даже болезненнее. Обманный взмах — и конец ножа ткнул в кадык. Лукьян закашлялся, снова выронил нож, схватился за горло.
— Крови нет, — подтвердил Сергей.
— Подними оружие, — сказал я.
Приходил в форму он долго, наверное, полминуты. С другой стороны, возможно, это была тактика — вместо быстрых перерывов между ударами он решил теперь выждать, чтобы я не знал, когда он нападёт. Я принял удар лезвием ножа, оно изогнулось, но сталь выдержала, не сломалась. Удар, ответный, затем снова мой — оба не до крови, но я целился в связки и суставы, чтобы было больнее. Парируя следующий удар, лезвие попало по костяшкам пальцев. Кровь не выступила, дуэль продолжилась. Я решил тоже схитрить. Выждал секунд десять, затем согнулся, будто бы разминая затёкшую спину, а затем резанул по ноге вдоль колена, целясь в сухожилие.
— А-а! — заорал Лукьян, подогнув ногу.
— Вторая кровь? — не то спросил, не то сообщил Корней Константинович. — Ну, что? Задери штанину?
Рана получилась некрасивой, рваной, и я удачно задел сухожилие. Снова пластырь, снова стойка. Сергей спросил его:
— Стоять можешь?
— Могу, — несколько неуверенно сообщил Лукьян.
Следующий колющий удар пришёлся в солнечное сплетение. Лукьян вздохнул, согнулся, закашлялся, схватился за грудь, но нож не выронил.
— Скажи, Лукьян, зачем ты пытался меня ослепить? — спросил я тихо. — Ты понимаешь, что есть черта, за которую не стоило переходить. Я всего лишь хотел тебя проучить. Ты же поступил подло и низко. Показал, что действительно хочешь причинить мне зло. Ты же понимаешь, что я могу тебя за это зарезать? Или, например, что-нибудь тебе отрезать?
Я многозначительно взглянул ему в соответствующее место. В глазах соперника отобразился страх:
— Ах ты!
Он снова шагнул в мою сторону, но его тут же вернул на место Корней Константинович.
— Второе предупреждение! Ещё раз, милейший, и вы…
— Это что тут происходит⁈ — послышался женский голос.
Я не успел опомниться, как ко мне подскочили со спины, потащили за заложенную за спину руку, а затем я увидел Аллу, которая набросилась на Лукьяна, молотя его кулаками и сумкой.
— Ах ты! Дрянь такая! Козлина! Ты чего удумал, купчишка⁈ На Дарчика полез! Я тебя сама сейчас урою!
Сергей немного грубо оттащил её в сторону.
— Алла Петровна, вы мешаете честному поединку, к тому же это небезопасно!
— Алка, я его сам вызвал на дуэль, — пояснил я. — Позволь мне закончить дело.
Корней Константинович засмеялся.
— Я бы мог засчитать техническое поражение Лукьяну Гавриловичу, поскольку он был избит во время дуэли, как я понимаю, объектом выяснения отношений. Но, думаю, следует завершить дело.
— Не смей! — рявкнула на меня Алла. — Это опасно! Иначе!! Иначе я тебя брошу!
— Сейчас всё равно мой удар, — усмехнулся Лукьян и буквально прыгнул на меня, широко размахнувшись ножиком.
Я склонился назад и влево, пропуская лезвие прямо над своим лицом. Моя рука с оружием пришла в движение практически инстинктивно, описав длинную дугу через всё туловище Лукьяна — от левого бока до правого через живот.
— Третья кровь! Господа, дуэль завершена.
Мой противник заорал от боли, кровь потекла по коже. Но я рассчитывал силу удара — я вовсе не планировал выпускать ему кишки, и рана была поверхностная. Алла же бросилась ко мне на шею.
— Лекарь! — скомандовал Корней Константинович, взглянув на меня. — Иначе лишу премии.
— Сначала он должен прилюдно извиниться, насколько я понимаю.
— Прости, — поджав губы, сказал Лукьян.
— Перед ней! Ты оклеветал её.
— Прости… Алла Петровна.
Я получил поцелуй в щёку, затем мне шепнули:
— У меня идея возникла.
Затем Алла ушла, откуда-то появился складной стульчик, на который водрузили раненого. Синяки, разумеется, я лечить не стал. Ограничился раной на животе и на руке. Коленную связку срастил лишь частично, шепнув:
— Это тебе на зрение. Похромаешь теперь недельки две.
— Да не хотел я тебя ослеплять! — отвёл глаза Лукьян. — Так, дрался, как учили. Меня учили так драться, понимаешь!
— Подло? — усмехнулся я.
— Хитро! Без хитрости в нашем купеческом деле, сам понимаешь. Вылечи, а?
— Сходишь ко врачу, связку сам залечишь.
Затем я «починил» себе бровь и подбородок и отправился в офис. По дороге Корней Константинович обнял нас с Лукьяном, идущих рядом, за плечи, и сообщил.
— Ну что, голубчики. Участие в дуэли. Прилюдное. В рабочее время. С коллегой. Это ж… минимум увольнение. Максимум — уголовка, так?
Я поймал испуганный взгляд Лукьяна, после чего услышал смех Сергея.
— Сейчас он скажет…
— Что вы мне будете отрабатывать. Самые жуткие, отвратительные заказы. Тяжёлые. Неудобные и безденежные. С клиентами с самым низким рейтингом! Чтобы никаких чаевых!
И понеслось. До обеда прилетел заказ в психиатрическую клинику в Бирюлёво, куда я отвёз аккумулятор. Затем — в Звенигороде, с полубезумной графиней, которой пришлось везти в одиночку огромную картину, которая влепила кол и едва не натравила на меня псов за то, что я порвал уголок упаковки. За два заказа я умотался так, что совсем позабыл про сказанное Аллой и на обратной дороге до офиса я даже не понял, зачем она мне звонит.
— Я в лапшичной «Папа Чао», на Годуновской. В квартале от конторы. Приезжай!
По игривому тону я понял, что меня ожидает приключение.
Глава 18
Я попросил таксиста проехать ещё квартал, расплатился. Алла уже ждала меня внутри за столиком рядом с окном и второй раз за день обняла меня, а затем набросилась с кулаками.
— Ты защитил мою честь! Ещё никто не защищал мою честь! Но не смей больше подвергать себя опасности!
Сграбастал её посильнее, чтобы сбавила обороты, успокоились, сели. Кафе было полупустым, к нам тут же подскочил официант — худой рыжий парнишка, наверняка крепостной, возможно, даже моложе меня.
