Честность свободна от страха - Саша Фишер
Она процокала каблуками мимо стола Шпатца, смерив его прохладным взглядом, и захлопнула дверь. И тут он сообразил, что так до сих пор и держит в руках недопитую кружку с чаем.
Шпатц устроился за столом и обратил внимание, что Крамм оставил ему две папки. Видимо, для ознакомления. На одной было написано «Оккультисты разные», на другой «Гутт Массмер». Шпатц прислушался, но или голос фрау был очень тихим, или дверь она закрыла плотно, разобрать, о чем был разговор, не получалось. Тогда Шпатц открыл первую папку.
В основном там были вырезки из газет. Каждая была аккуратно приклеена к листу плотного картона и снабжена комментарием, приписанным размашистым почерком Крамма. Кроме того, в папке было несколько фотоснимков и листов, исписанных разными почерками. Судя по линиям сгибов — писем. Шпатц взял первую вырезку. На фотографии — человек с выпученными глазами. Комментарий гласил:
«В Клапсмуле. Он идиот».
Этот кружок оккультистов возглавлял некто Капто Зауберер. Всего публикаций про этого медиума было три. Сначала, как и все остальные, он собирал своих последователей тайно, под покровом ночи и в конспиративных квартирах. Потом случилась полицайская облава, и герр Зауберер несколько дней провел в одиночной камере. Но на публичном суде его полностью оправдали, признали его талант и право продолжать оккультную и просветительскую деятельность. Про него с охотой писали газеты, он много выступал на радио. Год назад загадочно исчез. Судя по комментарию Крамма под другой статьей — его выбрали и возвысили над другими, потому что он был очевидным безумцем, и являл собой отличную иллюстрацию того, насколько нереспектабельно и смешно выглядит увлечение «животным магнетизмом» и «доктриной возвышения духа» со стороны. Но в конце концов он окончательно потерял ясность сознания, и его тихо и аккуратно переправили в Клапсмуле — сумасшедший дом без права выхода.
— Как вы не понимаете?! Я просто хочу ее спасти! — донеслось из-за двери. Шпатц прислушался, но фрау пакт Пфордтен снова перешла на тихий голос, так что слов было не разобрать.
Следующая статья была про виссена. Оккультная группа называлась «Дети духа» и считалась кружком почти аристократическим. Верванты его не посещали, но вот верштегов было по меньшей мере семеро. Они не рисовали мрачных символов и не завывали хоровые песнопения. Только наука, только прогрессивное мышление. Казалось, что на пути изучения особенных возможностей человека, они зашли дальше всех. Обман обнаружился случайно — на публичной демонстрации передачи мыслей от медиума потребовали доказательств чистоты крови. Он отказался, разгорелся скандал, переходящий в драку. В тюрьме согласия на тесты никто спрашивать не стал, медиум оказался виссеном. То есть, он вовсе не развил телепатические способности, благодаря научной мысли, а обладал ими с рождения и обманывал своих доверчивых последователей. Его публично казнили, как и нескольких особо рьяных последователей. Кружок был закрыт. Заголовок статьи гласил: «Коварный виссен пробрался в приличное общество!», а комментарий Крамма: «Провокация?» Строчка про требование публичного теста на кровь виссенов подчеркнута.
Шпатц прислушался. Голоса за дверью было слышно, но слов все еще было не разобрать. Вот раздались шаги Крамма… Зашумел примус… Фрау засмеялась. Шпатц вернулся к папке.
На следующем листе было три коротенькие заметки. Про беспорядки с вандализмом, устроенные неизвестным оккультным кружком — на стене дома черной краской был нарисована семилучевая звезда, а в центре ножом приколот портрет кайзера. Виновные объявлены в розыск и пока не найдены. Вторая вырезка была письмом истеричной фрау, жаловавшейся на оккультистов, внушающих ей головную боль и грязные мысли. На третьей — крупный фотопортрет неприятного тонкогубого мужчины с тяжелым взглядом из-под низких бровей. Подпись: «Сэппель Вологолак, медиум. Если вы знаете местонахождение этого человека, напишите в редакцию».
«Знакомое лицо, — Шпатц почти отложил картонку в сторону, но снова взял ее в руки и всмотрелся внимательнее. — Где-то я видел недавно такой лягушачий рот…»
Дверь приоткрылась, из нее высунулась голова Крамма. Глаза его азартно блестели.
— Герр Шпатц! Зайдите ко мне!
Шпатц отодвинул бумаги и встал. Фрау пакт Пфордтен сидела на диване с прямой спиной и непроницаемым выражением лица. На столике рядом с ней стояла пустая рюмка и кружка с недопитым чаем.
— Герр Шпатц, мне нужно, чтобы вы срочно напечатали это письмо и отнесли по указанному адресу. Герр Кузверн срочно ждет моего послания.
Шпатц взял свернутый лист бумаги, кивнул головой и вышел, стараясь не подавать виду, что он не очень понимает, что происходит. Аккуратно прикрыл дверь. Сел за свой стол и развернул письмо.
«Шпатц, просто постучи на печатной машинке. Потом выйди погулять на часик, например пообедай. Не торопись возвращаться. К.»
«Жирная свинья Пфордтен не заслуживает такой прекрасной женщины, как Фрид!» — подумал Шпатц, делая вид, что печатает. Потом послушно накинул плащ, захватил с собой недочитанные папки и вышел.
Время обеда еще не настало, но поскольку с утра Шпатц сгрыз один только брецель, то хотелось уже не просто перекусить. Ближайшая социальная столовая была далеко, так что Шпатц решил, что самое время воспользоваться рекомендацией Крамма и заглянуть в крохотный ресторанчик «Фишерхауз». Детектив уверял, что для Альтштадта место очень приличное, главное найти дорогу.
Почти не заплутав в лабиринте кривых узких улочек, Шпатц наконец-то нашел нужную подворотню. Вывеска была намалевана краской на почерневшей от времени доске, часть разномастных столиков стояла прямо на улице, часть — в тесном помещении с низким потолком. Декорацией служила старая рыбацкая сеть с развешанными по ней деревянными рыбами. Все столики на улице были заняты, так что Шпатц пригнулся в низком дверном проеме и вошел в полумрак внутреннего зала.
Стало понятно, почему посетители предпочитали сидеть на улице. На стойке между залом и кухней стояли корзины со свежей рыбой, засыпанной ледяной крошкой. Запах жареной рыбы и табака смешивался в непередаваемый коктейль. У обширной плиты ловко орудовал рослый одноглазый мужчина с деревянным протезом вместо левой ноги. Одет он был в форму унтерфельдфебеля, правда Шпатц не сразу ее опознал — знаки отличия были спороты, рукава и штанины закатаны. В зубах зажата дымящаяся сигарета.
— Момент! Скоро я буду готов! — и повар ловким движением вытряхнул из скороворды гору мелкой жареной рыбы. Потом отправил в эту же тарелку четвертинку лимона и засыпал все горстью крупно нарезанной зелени. — Мориц! Забирай свой заказ!
На окрик повара с улицы торопливо вбежал тощий босой парень в серых штанах, которые были ему велики и держались только на видавшем виды ремне, и
