Дорис Лессинг - Сириус экспериментирует
Как и было задумано, я постаралась обставить свой выход из корабля как можно торжественнее. К сожалению, у меня не было с собой нарядной одежды, поскольку поездка носила рабочий характер, но я смастерила себе длинный плащ из белого изоляционного материала и взъерошила свои светлые волосы. Хотя у меня не слишком густые волосы, не могу сказать, что я завидую обладателям более пышной шевелюры. К тому же светлые волосы встречаются значительно реже темных, и поэтому блондины нередко вызывают благоговейный трепет. Я величественно спустилась на землю и увидела, что бедные твари упали передо мной ниц. Должна признаться, это тронуло меня до глубины души, хотя я привыкла к тому, что вызываю у дикарей подобную реакцию.
Я подготовила невразумительные ответы на возможные вопросы, но мне было достаточно сказать, что я «спустилась с небес» и что я их друг, — благоговейный трепет мешает задавать умные вопросы.
Они помнили — или знали из легенд и песен — про «сияющих» и про страх, который им пришлось испытать на других планетах. Я торжественно поклялась, что не собираюсь забирать их с собой.
Но почему они так боялись, что я увезу их в другое место? Ответ на этот вопрос был смешным… и в то же время грустным… Он объяснял больше, чем история ломби… За время долгой работы в Колониальной Службе я неоднократно сталкивалась с подобными ситуациями…
Но сначала несколько общих замечаний об их привычках и нравах.
Нельзя сказать, что ломби сильно продвинулись в развитии и обогнали своих предков на Планете 24.
Запреты прикрывать свое тело и есть приготовленную на огне пищу не исчезли, но претерпели изменения. Теперь во время церемоний им предписывалось быть обнаженными и есть сырое мясо, коренья и плоды. Как и прежде, ломби жили в простых хижинах или пещерах. Они охотились, носили шкуры и использовали огонь. Основной ячейкой общества была семья, а не племя, и это сдерживало их развитие. Путешествуя по этой планете, где растений и животных было достаточно, хотя и меньше, чем на Роанде, я сравнивала ломби с дикарями, которых обучал Клорати, и их различия были столь разительными, что я задумалась — не вызвано ли превосходство аборигенов Роанды какими-то внутренними достоинствами, которые сириане не умели использовать? Может быть, обнаружить такие достоинства было под силу лишь людям уровня Клорати? Судя по всему, ломби попросту не обладали потенциалом для развития или нам казалось, что такого потенциала нет.
Я внимательно наблюдала за этими невысокими, коренастыми созданиями с чрезвычайно мощными руками и плечами. Они жили небольшими группами — от трех до восьми особей в каждой, но не более. Каждая группа ревностно охраняла клочок земли, на котором она охотилась, собирала плоды диких фруктовых деревьев, овощи и коренья. Отдельные группы общались между собой только во время церемоний, когда все ломби собирались вместе. Где обычаи, что сплачивают сотни индивидов и превращают их в единую общность, которая позволяет оказывать взаимную поддержку и способствует развитию культуры? Где замысловатые ритуальные танцы и тонко выделанная одежда с бахромой и узорами, убранная украшениями и перьями? Где ожерелья из резной кости и камней? Где назидательные легенды и обучение молодого поколения ремеслам? Где специализация индивидов в соответствии с врожденными способностями, где сказители, ремесленники, охотники, певцы? В среде ломби и в помине не было того, что было обычным делом в племенах навахи и хоппе.
Теперь я расскажу о том, что неприятно поразило меня на Планете 25. Как часто, путешествуя по нашим колониям, я невольно вспоминала Роанду с ее сияющей луной и мерцающими в ночи созвездиями.
На Планете 25 всегда было темно и мрачно. Здесь не было луны. В генетической памяти ломби должны были сохраниться воспоминания о бесконечном разнообразии ночного освещения, о том, как луна постоянно меняет свои размеры, превращаясь из полного яркого диска в тонкий, еле заметный желтый ломтик… На Роанде ломби знали, что, когда солнце исчезает, нырнув во тьму, на небе вспыхивают мириады звезд, которые освещают все вокруг, даже если нет луны.
На Планете 25 не было луны, а ночное небо было пустым и черным. Кое-где виднелись слабые проблески света, больше похожие на легкие сумерки, — это были звезды далеко за пределами нашей Галактики. Солнце было далеким и маленьким и не шло ни в какое сравнение с горячим солнцем Роанды, от которого по-прежнему приходится прятаться, несмотря на то что оно отдалилось.
Образ «сияющих», про которых говорили ломби, теперь был связан в их сознании с этими слабыми, почти невидимыми звездами. Празднества, которые раньше устраивались при полной луне, теперь происходили раз в год, когда ломби, преодолевая огромные расстояния, собирались на необъятной, продуваемой ветрами равнине, — здесь они стояли семьями, подняв плоские печальные лица к черному небу, и пели про «сияющих».
Их солнце тоже относилось к «сияющим», но культ солнца носил неоднозначный характер. Ломби считали его обманщиком, который требовал больше, чем заслужил.
Когда наш корабль — прозрачный сверкающий шар — совершил посадку, это всколыхнуло в их памяти отзвуки воспоминаний о далеком прошлом, для них словно забрезжил древний свет. О, эта черная, душная ночь на Планете 25… бесконечная ночь, которая приходит с закатом солнца и давит тяжким грузом. Беспросветная, вязкая чернота всей тяжестью наваливалась на огонь, разожженный у входа в пещеру или в шалаш из листьев. Я никогда не встречала ничего подобного ночам на Планете 25 и никогда не была на планете, где после заката солнца было нечем заняться. Днем ломби были заняты поисками пропитания, а с первыми признаками приближения ночи собирались группами и жались к своим маленьким кострам, ожидая того момента, когда забрезжит серый рассвет и очертания скал и деревьев, проступающие из темноты, скажут им, что они пережили еще одну ночь.
Я постаралась уехать оттуда как можно быстрее, однако позаботилась о том, чтобы наше расставание было ярким и драматичным. Ломби благодарили меня за то, что я посетила их планету и была великодушна и милосердна. Но я ничего не обещала, ничего не говорила, ничего не давала — как легко принадлежать к «сияющим»! — и с облегчением поспешила прочь из этого мрачного места. Я вспоминала обезьян на Роанде, которых опекал Канопус, и ко мне вернулась моя прежняя мечта, или, если угодно, честолюбивый замысел. Я подумала, что, может быть, теперь мне все-таки удастся убедить Канопус одолжить нам гигантов, — как-никак прошло уже достаточно времени.
Какой смысл продолжать возиться с ломби, если они остановились в своем развитии?
По возвращении домой я послала начальству отчет, напомнив об удивительной физической силе ломби. Примерно этого от меня и ожидали. Между тем у меня возникла еще одна смелая идея; впрочем, даже теперь я не вижу в ней ничего противозаконного: речь шла всего лишь о более вольном истолковании долгосрочных задач, которые мне поручили.
Поскольку мы решили приостановить работы по развитию колоний, наши отношения с Канопусом на некоторое время стали более сдержанными.
Я созвала своих коллег, членов Большой Пятерки, и напомнила им, что мы всегда старались поддерживать тесную связь с Канопусом. Я попросила позволить мне вновь встретиться с Клорати и получила такое разрешение. Мне давно хотелось возобновить наши отношения с Клорати, но сделать так, чтобы инициатива этой встречи исходила не от меня. Хотя в прошлом наше общение ни к чему не привело, это еще не означало, что оно не имеет перспектив. Я чувствовала, что члены Большой Пятерки поддержали меня без особого энтузиазма, но я не смутилась, мне было не привыкать чувствовать себя среди них белой вороной. Коллеги не осуждали меня за это — такова была моя роль. Более того, они не отговаривали меня, заметив лишь, что, поскольку Канопус не в состоянии решить собственные проблемы, вряд ли он поможет решению наших. Хотя планеты Канопуса процветали и вели оживленную торговлю, его предприятия работали бесперебойно, а граждане отличались усердием и трудолюбием, на Сириусе привыкли считать, что «поверхностным канопианцам недостает практических знаний и целеустремленности». Я цитирую научный журнал того времени.
Клорати прислал мне приглашение, предлагая встретиться на Планете 11. Сначала я обрадовалась, потому что мне давно хотелось увидеть эту планету, которая, как мы слышали, была «важна» для Канопуса и не похожа на другие. Но моя радость вскоре сменилась подозрением: почему Планета 11, а не Планета 10? Видимо, Клорати считает, что я до сих пор имею виды на гигантов!
Планеты 10 и 11 были расположены по соседству и принадлежали к одной солнечной системе. Поначалу я подумывала о том, не совершить ли мне по дороге посадку на Планете 10, сославшись на неполадки с управлением, но потом решила не делать этого. Первое, что я увидела на Планете 11, была группа гигантов, которые шагали от терминала к летающему автомобилю. В душе у меня вновь шевельнулось подозрение — не входило ли в планы Клорати сразу показать мне гигантов за работой, чтобы я была готова к очередному отказу. В эту минуту за мной тоже приехал автомобиль.
