Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!
Двое из отряда, избежав воздействия минного поля, увлеченно пробежали вперед, но, оглянувшись, тут же залегли. Совершенно верно. Никакой беготни по минному. Остальные же пятеро, рухнув на изрытую взрывами, поляну, с разницей в какие-то секунды завопили от переполнявшей их боли.
Сама мина – не такое уж страшное дело. В зависимости от мощности она может оторвать ступню или всю ногу по колено, но только в редком случае сразу, моментально, лишит жизни. Кроме того, подрыв мины в пяти-шести шагах уже практически не страшен, ее разрушительная сила сосредоточена в очень узком и довольно небольшом пространстве.
Однако подрыв целой серии мин, начиненных поражающими элементами, ни в коей мере не преследовал целью использовать лишь фугасные свойства {3}. В гораздо большей степени тех, кто готовил закладку, интересовал разлет осколков. При таком подходе после взрыва получалась сплошная зона поражения в десятки квадратных метров.
– Не дергайся! – Шуман отрезвил одного из своих бойцов, готового броситься на помощь раненым. – Обер-лейтенант! – громко выкрикнул Шуман. – Бель, ты жив?
– Здесь ранены все, господин лейтенант! Дева Мария, тут просто ад! – спустя некоторое время отозвался один из не затронутых взрывом бойцов, стараясь перекричать ругань и стоны пострадавших.
– Заткнитесь все! Вы хотите, чтобы вас расстреляли, как придурка Хеллера? Закройте рты и перевяжитесь! – не стесняясь в выражениях, кричал Шуман.
Ситуация осложнилась. На ровном месте потерять половину бойцов… чем он лучше того же Хеллера? Нет, не нужно лишних обвинений. Как можно предусмотреть минное поле? Да и, в конце концов, это все лишь выглядит страшно. Много крови, много ранений, но наверняка не так уж и много смертельных или хотя бы достаточно тяжелых. По крайней мере, на это хотелось надеяться.
Внимательно следя за происходящим, Шуман удовлетворенно кивнул. Отлично. Двое оставшихся невредимыми подползли к раненым и сноровисто оказывали им первую помощь. Эта проблема решена. По крайней мере, пока.
Однако оставалась еще одна, гораздо более серьезная.
– Петерс, вперед. Не спеши. И не останавливайся.
Сплюнув, один из бойцов поднялся с земли. Бросив взгляд в сторону подорвавшихся товарищей, рядовой перешагнул пригорок и, внимательно смотря под ноги, направился вперед. Ему было необходимо пройти до ближайшего дома по меньшей мере шестьдесят метров. И не исключено, что шаги эти Петерс должен был сделать по минному полю.
Нельсон
Как Коздоев умудрился услышать звонок, я не представляю. Тем не менее, пока я отстреливал свои невеликие запасы патронов, мой напарник огонь прекратил и схватил трубку телефонного аппарата. Я удивленно посмотрел на него, однако останавливаться не стал. Различил шевеление в рядах недвижимых тел и выстрелил. Передернул затвор, дослал патрон и вновь приник к прицелу, выискивая цель.
– Парень! – Коздоев, чрезвычайно серьезный, отвлек меня от моего занятия и, кивнув на пулемет, спросил: – Умеешь?
– Мне показывали, – неопределенно ответил я и пожал плечами.
– Владей, – расщедрился Коздоев. – На фланге еще группа немцев. Уже подошли. Я снимаюсь и Диляров тоже: мы уходим на восток. Ты будешь сдерживать всех, кто тут остался. Понятно?
Всех? Стоп, а кого всех-то? Последнюю пару минут пулемет практически не работал: стрелял только я, да и то скорее всего добивал раненых.
– А кто тут? В смысле, там же все… уже того… – нахмурившись, выразил я свою мысль.
– Здесь не меньше пятнадцати человек, которые вообще не ранены или ранены легко. Рано или поздно они поднимутся – или в атаку, или побегут. Будут атаковать – убивай. Побегут – не убивай. Кто будет отстреливаться, сразу дави. Держись, потому что, если они доберутся до тебя, хана не только тебе, но и всем нам. Мигом по домам рассыплются.
Высказав такое напутствие, Коздоев быстро скрылся в лазе чердака. Я услышал его быстрые шаги по первому этажу и скрип двери, возвестивший, что я остался совершенно один против целого отряда немцев.
Наверное, мне следовало возмутиться. Хотя бы для виду.
Мысль эта пришла мне в голову, когда я уже лег за пулемет и прижался к прикладу плечом. Проверил предохранитель, аккуратно пощупал пальцами спусковой крючок. Взглянув на него сбоку, изменил положение пальца и для пробы нажал на верхнюю часть «собачки». Пулемет, дав одиночный выстрел, ощутимо лягнул меня в плечо, так, что я чуть не отлетел в сторону.
Исправив ошибку, я крепко вжался в приклад и, подведя прицел к недвижимо лежавшей, показавшейся мне подозрительной, фигуре, вновь выстрелил. Попадание рвануло обмундирование на спине немца. Не дернулся. Отлично.
Глухой удар в доску, на пару метров выше меня. Я резко повернулся вместе с пулеметом, выискивая стрелка, и в ту же секунду грохнул еще один выстрел. Пуля пролетела в столь опасной близости, что я явственно расслышал ее свист.
Пригнувшись, я извернулся так, чтобы меня не было видно в амбразуру, и нажал спусковой крючок, выпуская длинную продольную очередь. Попытка разглядеть этих хитрецов, судя по всему, грозила серьезными неприятностями. Поэтому я выбрал другой путь, на мой взгляд, более эффективный: решил нашпиговать свинцом всех: и мертвых, и предположительно живых. Благо, все до одного улегшиеся на поляне были у меня как на ладони. Максимально, чем они могли прикрыться, так это телами своих уже павших товарищей. Однако, насколько я понимаю, для пулеметной пули человеческое тело – не препятствие.
Аккуратно выглянув и направив ствол на лежащих вперемешку немцев, я, зажав спусковой крючок, повел пулеметом в сторону, стараясь выводить прямую линию. Надеюсь, это стало чертой под чьей-то жизнью.
Другие
Наверное, в какой-то мере это было безумием. Но не зря говорят: глаза боятся, а руки делают. И оттого, вполне успешно справившись с натиском крупного отряда, Диляров при должном везении рассчитывал не позволить и второй группе проникнуть в деревню.
Впрочем, именно о везении лейтенант думал в последнюю очередь. Главным было отнюдь не оно, а боевая выучка, слаженность и максимальная готовность к любому повороту событий. Всем этим его временная группа обладала в полной мере.
Настя, оставленная за наблюдателя, сообщила о засечке небольшого немецкого отряда. Противник скапливался, намереваясь в ближайшее время произвести атаку.
Дорога до рубежа заняла несколько минут. Уже будучи в пути и услышав звук масштабного подрыва, разведчики ускорились. Сработало минное поле, а значит, сражение вступило в финальную стадию. Дилярову совершенно не хотелось, чтобы немцы сумели добраться до домов и закрепиться в них. Вопрос, кто быстрее достигнет восточной окраины деревни, становился жизненно важным.
Спешка, конечно же, никогда к добру не приводит. Прежде всего, снижает внимательность. Нередко оборачивается катастрофой.
До необходимого им дома Дилярову с товарищами оставалось несколько шагов: всего лишь свернуть с заросшей тропинки во двор. Расположившись на чердаке древней постройки, а также используя как амбразуры окна первого этажа, разведчики намеревались сдержать наступление второй группы немцев. Именно на случай атаки с разных сторон несколько домов в деревне были превращены в укрепленные пункты с подготовленными бойницами и внушительным запасом оружия. Словом, разведчикам оставалось лишь нырнуть во двор дома, когда прямо напротив них, метрах, может, в десяти-пятнадцати, показались немцы.
Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон. Тем не менее они повели себя совершенно по-разному. Разведчики, каждый выпустив в сторону противника короткую, патрона на три-четыре, очередь, синхронно рухнули на землю. Не особо и заботясь о точности, фактически стреляя уже в падении. Оказавшись в траве, Величко еще раз обстрелял немцев, на этот раз уже прицельно. Диляров и Коздоев, перекатившись в стороны, через пару секунд тоже открыли огонь. Таким образом, спустя четыре секунды с момента встречи разведчики обстреливали немцев с трех разных точек и располагались на земле. Противник же в это время все еще стоял на ногах: трое захватчиков лупили длинными очередями.
Длинная очередь не прицельная. Первый-второй патроны, даст бог, уйдут в цель, а вот другие – однозначно нет. Кроме того, стрелять стоя, от бедра – значит уменьшать и без того невеликие шансы попасть. Ну, и не стоит забывать о том, что первыми выстрелами, собственно, такими же бестолковыми, «в молоко», разведчики заставили каждого из немцев вздрогнуть и поторопиться с ответным огнем.
В общем, как только советские воины заняли позиции и сумели прицелиться, чаша весов склонилась на их сторону. Один за другим немцы, сбитые с ног пулевыми попаданиями, повалились на траву. Не вставая, Диляров вынул из кармана куртки гранату, привел ее в боевую готовность и швырнул в сторону расстрелянных. Переждав взрыв, лейтенант поднялся на колено и махнул Коздоеву:
