Владимир Добряков - Фаза боя
Юрист может возразить, что каждый получил за свой труд пропорционально своему вкладу. Но возникает вопрос: а откуда взялся этот первоначальный капитал, который позволил сделать этот солидный вклад? Давно никто уже не верит сказочкам об умном и бережливом чистильщике обуви. Всякий знает, что честным трудом крупного состояния не наживёшь. Исключения бывают. Это — выдающиеся артисты, писатели, художники, спортсмены-профессионалы, ученые и изобретатели — лауреаты государственных и международных премий. Одним словом, те, кто зарабатывает своим талантом. И это справедливо. Эти люди буквально сжигают себя ради других людей. Но это исключение только подтверждает правило. У истоков социального преступления всегда стоит преступление криминальное. Ни один из олигархов никогда не ответит на вопрос: «А откуда у вас появились деньги, с которыми вы начали свой бизнес? И почему у вас он пошел удачно, а более достойные люди разорились?»
Так что возмездие, каким бы страшным оно ни казалось с виду, всегда справедливо. Единственно, что, невзирая на всю свою суровость и жестокость, оно никогда не может воздать преступнику всей мерой за его деяния. Как нет и не будет меры полного воздаяния Америке за все её преступления. Начиная с тотального геноцида индейцев и кончая порабощением всего мира и присвоением себе результатов его труда. Стоит ли говорить, что между этими двумя пунктами находятся атомные бомбардировки, бесчисленные локальные войны, пестование фашизма, финансирование сионизма, взращивание международного терроризма, развязывание гонки вооружений. А еще беспримерная по своему цинизму и нахрапистости холодная война, в результате которой сотни миллионов людей стали бесперспективными нациями. А еще оболванивание населения планеты путём навязывания своего образа жизни и многое, многое другое. Разве что если бы как у Данте разразился над этой страной многовековой огненный дождь, который не сжигал бы, а мучил. Вот тогда…
—Милорд… дорога свобод…
У моих ног на бетонный пол падает молодой даун. Его лицо в крови. Кровь хлещет и из раны в животе, которую он пытается зажать руками. Выглядываю за угол. На площадке у лифтов лежат семь неподвижных тел.
—Вперёд!
Лифты быстро набиваются до отказа, и мы с передовым отрядом быстро поднимаемся на пятьдесят шестой ярус. Лифты сразу отправляются назад, за новой партией. Дауны возбуждены, они озираются и недоумевают: где жители верхнего города? И невдомёк им, что в этот час на улицах города можно встретить только молодёжные банды. Но даже они никогда не заглядывают на погрузочно-разгрузочные площадки грузовых лифтов. Только через час сюда придут работать специальные бригады.
Еще дважды открываются двери лифтов, и площадь заполняется вооруженными даунами. Можно начинать движение. Я отбираю полсотни даунов и организую из них головную походную заставу. Возглавляю эту группу я сам. Интуиция не подводит меня и на этот раз.
Едва мы выходим на бульвар, как из ближайшего переулка вываливается банда. Они возбуждённо галдят. Видимо, только что с кем-то расправились. Увидев даунов, банда замирает как вкопанная. Они никак не возьмут в толк, кто мы такие и что делаем в это время на их территории. Впечатление такое, словно они, ошарашенные появлением здесь неизвестных людей, не замечают, что эти люди вооружены и что это дауны. Они просто возмущены и намерены восстановить «справедливость».
Банда приходит в движение. Их больше тридцати человек. Все вооружены. У кого дубинка, у кого цепь, у кого пруток. Под одеждой наверняка спрятаны ножи и даже пистолеты. Их сейчас легко перестрелять, но я не желаю поднимать шум раньше времени. Одиночные выстрелы — куда ни шло. На них здесь никто внимания не обратит. А вот если мы начнём палить всей командой, полиция точно заинтересуется. После этого нам придётся с боем брать каждый перекрёсток. Я принимаю другое решение.
—Не стрелять! Работать штыками. Делай как я! Забираю у ближайшего дауна винтовку с примкнутым штыком и иду навстречу атакующей нас банде. Вперёд вырывается широкоплечий юнец и замахивается на меня арматурным прутком. Делаю выпад и глубоко всаживаю ему штык между рёбер. Юнец хрипит, роняет пруток и судорожно хватается за ствол винтовки. Стряхиваю его со штыка, отдаю винтовку дауну и отступаю назад, пропуская вперёд ободрённых первым успехом и разгоряченных даунов. Не хватало мне еще получить в этой свалке удар цепью, прутком или кастетом. Хорош я буду со сломанной ключицей или перебитой челюстью.
У нас, понятно, не было времени научить даунов хотя бы основам штыкового боя и тактике рукопашных схваток. Я только головой качаю, наблюдая, как бестолково и суетливо тычут они штыками. А вот банда — это другое дело. У них богатый опыт уличных боёв. На всякий случай снимаю автомат с предохранителя и досылаю патрон. Но преимущество винтовки, оснащенной штыком, и численное превосходство делают своё дело. Конечно, обученным солдатам хватило бы для этого однѳй-двух минут. В нашем же случае схватка кипит четверть часа. Тяжелое дыхание, сопение, выкрики, визги и стоны составляют звуковое оформление этой безобразной сцены. Я уже начинаю сожалеть о принятом решении, когда трое даунов, скользя в лужах крови, добивают последнего бандита.
Дауны идут за мной вразброд, неорганизованной толпой, винтовки держат как попало. Закрываю на это глаза. Минувшей ночью нам было не до строевой подготовки. Вот и выход на один из главных проспектов этого яруса. Здесь должны дежурить полицейские наряды из числа тех, кто поддерживает Мирбаха. Но мы опережаем график событий примерно на сорок минут. Как бы не произошло осложнений. Но нет, всё в порядке. Полицейские удивляются, увидев нас, но ничего не предпринимают и быстро скрываются в переулке. Я отправляю посыльного.
— Беги, скажи Джорджу, чтобы он вёл людей.
Вскоре на проспект, возбуждённо шумя, вываливается толпа вооруженных даунов. Они с любопытством глазеют по сторонам. Им здесь всё в диковинку. И дома, и витрины магазинов, и деревья на бульваре. Всю жизнь они провели под землёй, среди камня и бетона, в своих казармах и цехах. Никто из них никогда не видел даже травинки. Впереди никого нет, но я посылаю два десятка из тех, кто уже имеет опыт штыкового боя.
—Идите до шестого перекрёстка и там ждите нас. Если кого увидите, пошлите одного человека сюда, а сами действуйте штыками. Старайтесь не стрелять. Нам надо дойти до своих объектов без лишнего шума.
Передовая группа уходит вперёд. Мы с основным отрядом двигаемся следом. Дауны продолжают глазеть, восхищаться, галдеть и возмущаться. Но есть среди них и такие, которые заняты конкретным делом. Это лифтёры. Они по ходу движения выводят из строя все пассажирские подъёмники. Грузовые лифты уже взяты нами под охрану. Это вторая коррекция, внесённая мной в разработанный штабом Мирбаха план. Первая — наше выступление на сорок минут раньше срока. Если хочешь переиграть серьёзного противника, начинай путать ему карты с первого же хода. А дальше, лорд Мирбах, будет еще веселее.
Звенит разбитое стекло, торжествующе кричат дауны. Так и есть, громят какой-то супермаркет. Приказываю Джорджу с людьми двигаться в прежнем направлении, а сам иду к месту событий. В магазин ворвались две сотни даунов. В толпе мародёров замечаю и Иеремию. Так! Останавливать грабёж бесполезно, надо действовать по-другому.
—Иеремия! — кричу я. — Мы сюда пришли не за этим. Впереди будет еще много такого добра. Скоро весь город будет наш. Быстро забирайте, что вам понравилось, и идём дальше.
Поколебавшись, Иеремия подчиняется. Он кричит на своих даунов и выгоняет их из магазина. Мы быстро догоняем отряд Джорджа. Вот и развилка. По плану мы все сейчас должны идти брать телецентр. Но я и на этот раз решаю по-другому.
—Джордж, бери половину людей и двигайся по этому проспекту до большого голубого здания по левой стороне. Это будет, — я показываю на плане, — через пять кварталов. В здании расположен центральный банк. Постарайся взять его без стрельбы, работайте штыками. Распредели людей по всем этажам. Большую часть оставь на первом этаже. Возьми под охрану все входы в здание. Как только захватишь банк, пришли ко мне посыльного. Потом я тебя проинструктирую, что делать дальше. Мы с Иеремией идём брать телецентр. Когда возьмём, я дам тебе знать. Всё понял?
