Сергей Калашников - Лоханка
— Надо же, такой молодой, а уже комбат, — произнёс один из соседей по номеру. А я невольно стряхнул остатки сна: — друг мой ещё год назад был комбригом, и вот уже разжалован — понижен в звании сразу на три ступеньки. И пришёл в штатском — впервые вижу его не в военной форме.
Нечего и говорить — стол был накрыт мигом, благо «виновник» торжества явился с бутылкой, а харчи имелись у многих — командировочные тут все. Когда нужно что-то отметить — мужчины консолидируются мгновенно и… нашлась ещё и бутыль самогона, и пара флаконов коньяка. Я только поглядывал, чтобы мой казах не слишком налегал на спиртное — он хмелеет легче меня. В результате проснулся утром… в поезде. На соседней полке сладко посапывал свежеобмытый комбат в гражданке, а мои сопровождающие тоже никуда не девались — сидели неподалеку и ничего не делали.
Продолжалось это недолго — пришёл проводник и стал нас будить — подъезжаем. Подъезжаем к Коврову. Зачем к Коврову? Что мы тут забыли? Однако, вопросы потом. Сначала мыться-бриться, а позавтракали уже на вокзале. Обычно-то я по ресторанам ходить не любитель, но товарищ мой нас затащил и напотчевал. Выглядел он лихим и придурковатым и явно пребывал не в ладу сам с собою. Пока мы допивали третью чашку чая с лимоном, он поведал, что размеры конвойных частей так и не были увеличены до полка. Наверху это дело зарубили. Даже уже подготовленные батальоны «разукрупнили», оставив по бранзулеточному взводу на автороту. И исключительно, как транспортные средства на период распутицы. Единственное, чего удалось добиться, это того, что подразделения поддержки: миномётчиков, гаубичников и самоходчиков оставили как раз при каждой из этих рот, а не раздербанили и не перевели в другие части. Личный же состав так и не сохранившихся мотострелковых подразделений распределили по другим полкам или демобилизовали.
Я плохо понимал, что к чему — ну не соображаю, как мыслят лица, облечённые властью. Но после событий на озере Хасан произошло много перестановок и вообще на Дальнем Востоке все чувствуют витающее над своими головами напряжение.
А потом мы сели на извозчика и вскоре мне показали самый обычный для моего бывшего времени автоматический гранатомёт. Станковый, естественно. Сразу признаюсь, что по сравнению со знакомым мне АГС этот был потяжелее — что станок, что саму машинку удобнее было переносить вдвоём, чем поодиночке. Гранаты у него тоже показались мне более массивными — около сорока миллиметров в диаметре. В общем — штука знатная.
— Ты бы придумал, как приладить такое оружие в башню бранзулетки, — просительно посмотрел на меня Кобыланды. И я понял, что он нисколько не сломлен неудачным расположением звёзд на властном небосклоне.
— Так, — говорю, — отчего же не приладить. Мне бы чертежи, дабы не вымерять, да не прикидывать, что тут к чему.
— Так я дам, — встрял в наш разговор интеллигентного вида человек в военной форме, что руководил демонстрацией. И представился: — Яков Таубин.
— Его система проходила испытания у нас на Дальнем Востоке, — добавил Кобыланды. Очень понравилась — то что надо для маневренного боя. Умельцы-оружейники сразу попытались установить её в башне, что для пулемёта, но как-то не получилось. А то я думал — станем заказывать со стороны интендантского ведомства — глядишь, и примут их на вооружение, гранатомёты эти. А и не примут — так накопим немного на складах конвойных частей, также, как ППТ и твои гусеничные транспортёры.
Потом мы возвращались обратно в Москву в одном купе все трое, а моё сопровождение расположилось по соседству. Не дальняя в общем-то дорога пролетела в мгновение ока — никак в малый транспортёр, тот, что с пятидесятисильным движком, этот гранатомёт не становился. И в десантном отсеке его тоже перевозить не выходит — там и без него не повернёшься: ручной пулемёт, снайперская винтовка, катушки с кабелем и телефонные аппараты, да ещё и восемь бойцов на пространстве в три с половиной квадратных метра при всего метровом просвете — это же душегубка просто, даже без гранатомёта. А к нему ещё и расчёт нужен — ну никак не лезет, хоть плачь.
На лице Якова нарисовалось не то, чтобы уныние, но огорчился он сильно. Оказывается, у его детища долгая история с непонятным концом. То есть первоначально создавалось орудие для метания «снарядов» с дистанционной трубкой — гранат Дьяконова, разработанных ещё в Империалистическую для стрельбы из мортирки, надеваемой на конец винтовочного ствола. И связано это с тем, что запасы сих боеприпасов на складах весьма значительны. А вот в войсках данный изыск не уважают, шибко неудобная конструкция, приводимая в действие силой винтовочного патрона.
То есть — теоретически всё это выглядит перспективно, но в реальном бою работа с подобной приспособой — чистый шаманизм и камлание с прицеливанием ну очень на глаз, потому, что лазерными дальномерами красноармейцы не оснащены, и выбор угла подъёма ствола с установкой дальности на дистанционной трубке по таблицам — дело вдумчивое и скрупулёзное. Если ошибёшься, граната рванёт на полпути, рассеяв осколки где попало, или упадёт на землю и покатится по ней в районе цели. Да и в цель угодить непросто из-за проблем с дальнометрией.
Со станковым автоматическим вариантом вопросы наведения решались ловчее — такая штука, как пристрелочный выстрел проблему прицеливания решал за счёт траты пары лишних гранат, но работа расчёта с дистанционной трубкой в зоне, доступной для неприятельского пулемётного огня была признана опасным делом — стрелял-то гранатомёт на расстояние в три сотни метров. То есть, если из окопа — нормально, но в наступлении, в чистом поле под огнём — полная ерунда.
Чтобы преодолеть это, Яша усовершенствовал гранату — поставил на неё контактный взрыватель мгновенного действия. Отлично получилось. Но только запасы гранат Дьяконова на складах для подобной стрельбы совершенно не подходили — они с дистанционной трубкой. А нарабатывать новые боеприпасы при том, что изначально планировалось использование старых — это уже никому не понравилось. Тупик какой-то, чистая безысходность и ужасно обидно — хорошо сделанная работа, замечательное средство поддержки для стрелкового подразделения, а такая ерунда на выходе.
Вообще-то про разные вундерваффе, затоптатые злыми тупыми военными я много читал. Только же превозносители непризнанных гениев всегда казались мне людьми гуманитарно образованными, но в вопросах техники только слегка эрудированными, но вовсе не знатоками. Потому что любое устройство на войне должно быть, прежде всего, предсказуемым в руках пользователя, перевозимым на любой телеге и годным к хранению под любым навесом. И не стоит так уж набрасываться сходу на тех, кто принимает решения о том, что можно давать в руки солдату, а что нет… простите, расчувствовался маленько.
Так вот — в данном случае ротный миномёт запросто решает аналогичные задачи, а перенести его может даже один боец, причём, бегом. А уж устроен он не в пример проще и боеприпасы у него к транспортированию куда как устойчивей. Да вот беда стрелять из миномёта с подвижного объекта с короткой остановки никак не получится. А гранатомётным стволом водить из стороны в сторону можно, как душа пожелает. Подходит мне Таубинская машина.
* * *Рассказал я о своём замысле микроскопического танка — у него-то башня еще не проектировалась, как, впрочем, и корпус. А если предполагаешь и рассчитываешь заранее, то многое можно предусмотреть. Тем более — сам Иосиф Виссарионович разрешил и даже обещал помочь.
— Слушай, Ваня. Зачем тебе Эрликон. Мы прорабатываем автоматическую пушку калибром двадцать три миллиметра. Давай её к тебе поставим, — предложил Таубин.
— Да можно и двадцать три, только мне авиационная или зенитная скорострельность не нужна, а то снесёт мой танк отдачей (помню я что вытворяют четырёхствольные зенитные установки — это же чистый ураган!). Давай я одиночными буду стрелять — это не больше, чем по три раза в секунду получится. Мне главное, чтобы заряжалось само.
— Так это значительно проще, — ответил Яков. — Мы даже образцы тебе поставим через несколько месяцев, как только завершим баллистические проверки. Они у нас, считай, уже есть в лабораторном исполнении для крепления на стенде. Однако пока не до конца автоматические, скорее самозарядные — но запирание затвора и система подачи снарядов работают надёжно.
Пошли мы смотреть это чудо. Ох, и бабахает оно — жуть. Посмотрел я на его «работу» и взяли меня сомнения. Сами посудите: двухсотграммовый снаряд вылетает со скоростью девятьсот метров в секунду. То есть импульс примерно такой, как от удара кувалдой. Естественно, уходит он в отдачу, то есть лупит по моему масепусенькому танчишке, причем как раз в башню. Да тут никакого неприятеля не надо — от собственной пальбы рухнет моя машина набок и только гусеницами будет перебирать.
