Алексей Махров - Дорога к Вождю
Злорадно ухмыльнувшись, Степан перезарядился и вскинул автомат. Получайте, суки! Срезав первой же очередью танкиста, рухнувшего внутрь башни с залитым кровью лицом, перенес огонь на броневик, подстрелив маяковавшего тому фрица. Что, не ожидали? Рядом затарахтел автомат механика-водителя, и еще один неосторожно высунувшийся из-за борта немец полетел в пыль. Вот так, да!!! Со всем нашим удовольствием! Это вам за павших товарищей!
Заметив боковым зрением, как из остановившегося вдалеке грузовика посыпались немцы с карабинами в руках, Степан выругался. Вот и все, повоевали, с таким количеством им с Барановым никак не справиться. В кузов никак не меньше десятка фрицев влезает, если не больше. Пихнув в бок Николая, молча мотнул головой в сторону новой опасности. Мехвод все понял без слов, вместе с сержантом добив магазины по прыгающим из кузова гитлеровцам. Но приличное расстояние до противника – колонна остановилась, выдерживая положенную в сто метров дистанцию между машинами, – не позволило стрелять прицельно, все ж таки автомат – не пулемет и не винтовка, и почти все пули ушли в молоко. Задеть удалось лишь одного, да и то не насмерть – сам уковылял за грузовик.
А боеприпасов осталось всего по одному магазину на ствол…
– Ну все, Николай Батькович, похоже, пора прощаться. – Гаврилов воткнул в приемник последний магазин и прихлопнул ладонью по торцу, привычно вбивая до щелчка. Передернул затворную раму, загоняя в патронник первый патрон. – Глупо вышло, правда? Почти до своих добрались, и на тебе! Сейчас немцы с фланга обойдут, и привет, пишите письма.
– Отчего ж глупо, Степа? – пробасил в прокуренные усы мехвод, также перезаряжая трофейный автомат. – Вполне нормально. Это ж война, а не танцульки, всяко бывает. Сегодня германцы нас сделали, завтра мы их. Война, командир. А батьку мово Матвеем звали, вот и я, стал быть, Матвеич. Просто ты раньше не спрашивал.
– Вот и заново познакомились, – хмыкнул танкист, поудобнее упираясь локтями в землю. – Эх, броневичок наш жаль, добрая машина была, хоть и фрицами сделанная. Второй такой уж не будет.
Механик-водитель фыркнул, прицеливаясь:
– Это у нас с тобой, Степа, не будет, а этим вон заводы таких ишо не одну тыщу наклепают, дело немудреное. Ну что, твои справа, мои – слева? Гранаты имеешь?
– Угу, остались две «эфочки», а ты?
– У меня только ихняя осталась, с ручкой которая. Ты, когда подопрет, одну «лимонку» оставь, чтоб, значит, в плен не сдаваться. Подпустим поближе, да и того….
– Сам знаю, – с досадой в голосе бросил Гаврилов. – На вот, держи, вдруг у меня духа не хватит. – Он протянул товарищу ребристый корпус осколочной гранаты. – О, поперли, гады! Огонь, Матвеич, покажем сукам, как советские танкисты умирают!
Прицелившись в ближайшего пехотинца, короткой перебежкой меняющего позицию, сержант плавно потянул спуск. Автомат коротко рыкнул, толкнувшись в плечо отдачей, и гитлеровец ткнулся лицом в землю, выронив винтовку. Второй очередью Степан срезал еще одного – хорошо попал, прямо в башку, аж каска подскочила. Третьего завалил мехвод, после чего немцы снова залегли. Гранат пока можно было не опасаться – далеко, не добросят. Опасаться следовало совсем другого: потерявший командира танк, на броню которого заскочил, указывая механику-водителю направление, последний из недобитых пассажиров бронетранспортера, съехал с дороги и двинулся прямиком на их позицию. Все, вот теперь точно конец. Подняться им не дадут пехотинцы – место открытое, все как на ладони, и пяти шагов не пробежишь, – а от танка и вовсе не спастись, даже стрелять не станет, тупо на гусеницы намотает.
С ненавистью глядя на приближающуюся приземистую «тройку», поблескивающую на солнце отполированными траками, Гаврилов до боли сжал кулаки, вонзая в ладонь ногти. Эх, ему б противотанковую гранату! Да хотя связку обычных «РГД-33»! Обидно вот так погибать, ни за грош, по-глупому! Может, хоть очередь по смотровым щелям дать, вдруг да ослепит? Бросив на товарища понимающий взгляд, мехвод Баранов отложил автомат и сжал ладонью гранату, просунув в кольцо предохранительной чеки палец. Степан сделал то же самое: шанс порвать гаду гусеницу мизерный, но есть. Главное, прямо под каток запихнуть, пусть даже ценой собственной руки.
И в этот момент где-то за спиной оглушительно – аж в ушах зазвенело – ахнуло. Над головой коротко прожурчал снаряд, и немецкий танк… нет, даже не взорвался: его попросту разметало! Вот только что ехал, лязгая забитыми глиной траками, и вдруг скрылся в огненном облаке мощного взрыва. И перестал существовать. Вообще перестал. Осталась лишь развороченная ходовая с разорванными ударной волной гусеницами и вывернутыми наружу бронелистами да охваченный пламенем моторный отсек. Башню отшвырнуло далеко в сторону, опрокинув кверху погоном, а корпус разбросало дымящимися обломками в радиусе метров двадцати. Вот так ни хрена себе, из чего это по нему попали?! Из гаубицы, что ли? Или боекомплект рванул? Так что-то слишком уж сильно. Стоп, так ведь стреляли ж откуда-то из-за спины!
Гаврилов медленно обернулся. На лесной опушке, подмяв мощным лбом кусты и молодые деревца, застыл исполинский автомобиль, окрашенный в родной хаки. Нет, какой там автомобиль: автомобилище! Огромная квадратная кабина, толстые колеса с мощным протектором чуть ли не в человеческий рост, длиннющий двухосный прицеп позади. А на прицепе… на прицепе стоял танк. Вот только Степан абсолютно точно знал, что подобных машин нет и быть не может ни в Красной Армии, ни у немцев, ни вообще у кого-либо в мире. Приземистый, с широченными, словно у «КВ», гусеницами, с приплюснутой башней, с длиннющей пушкой чуть ли не гаубичного калибра… На башне – крупнокалиберный пулемет, задравший ствол в небо. Ходовая до самых опорных катков прикрыта бортовыми экранами, назначение которых оставалось для Степана непонятным.
Из кабины тягача выскочил человек в командирской форме РККА и фуражке. Забравшись на платформу, он запрыгнул на лобовую броню танка, усеянную странными прямоугольными коробочками, и нырнул в расположенный под стволом орудия люк. Крышка, провернувшись на оси, захлопнулась за ним, и спустя треть минуты боевая машина, выбросив вбок могучее облако солярочного дыма, качнулась, трогаясь с места, и сползла с платформы. Отъехав в сторону от автомобиля, танк развернулся на месте, плавно повел башней, чуть приподнял ствол могучего орудия и выстрелил во второй раз: снова долбануло по ушам, и еще один из гитлеровских танков буквально разлетелся на куски. Из раскрывшегося крохотного лючка в крыше башни вылетела какая-то непонятная штуковина, чем-то напоминающая круглый солдатский котелок или здоровенную консервную банку, и шлепнулась на землю за кормой. Затем невиданная боевая машина, плавно набирая скорость, двинулась по полю, заходя немецкой колонне во фланг. Одновременно, прямо на ходу, без коротких остановок, танк продолжал вести огонь, выпуская снаряд каждые семь-восемь секунд. И как заряжающему удавалось держать такой темп, ворочая тяжеленные снаряды?
На дороге, забитой немецкой техникой – танками, бронетранспортерами, самоходными орудиями и грузовиками с пушками на прицепе, начался сущий огненный ад…
Глава 13
3 июля 1941 года, окрестности Слуцка
– Вон они пылят, тормози!!! – заорал Батоныч, тыкая пальцем куда-то вперед.
Мы едва выехали из очередной рощицы, и перед нами расстилалось довольно обширное поле, пересекаемое дорогой по диагонали. На фоне темной полосы дальнего леса был отчетливо виден столб густой пыли, в котором проступали угловатые корпуса – там явно двигалось несколько десятков танков и автомобилей.
– Это что же, мы все-таки опоздали? – с легкой ноткой обиды сказал Батоныч. – Планировали, планировали… Они ведь должны здесь только часа через три появиться.
– А не всё еще потеряно! – оптимистично сказал я. – Может быть, мы успеем развернуться? Вон, видишь – у них там какая-то заминка произошла!
Примерно посередине поля торчало еще два бронетранспортера и легкий танк. Причем картина весьма напоминала последствия ДТП, в котором машины сошлись «лоб в лоб» – танк после столкновения съехал в кювет, один из броневиков горел.
– Это что же такое? – спросил Володя, доставая бинокль. – Они дорогу не поделили?
– Так там совершенно определенно бой идет! – сказал я, высунувшись в окно и прислушиваясь. – Сдается мне, что на одном из бэтээров наши ехали… Что будем делать, Володь?
– Сдавай назад, укроемся в роще! – скомандовал Батоныч. – Потом танк с платформы спустим и дадим фрицам прикурить, как планировали!
Я начал сдавать задом, но отсутствие навыков вождения длинномеров меня подвело – платформа, вместо того чтобы двигаться ровно, начала уходить в сторону, постепенно съезжая с узкой дороги на обочину. Увидев в зеркала такое дело, я дал по тормозам, и прицеп, хрустнув беспощадно сминаемыми кустами, замер, перегородив всю проезжую часть.
