Взводный - Айзенберг Александр Берг Александр
Военфельдшер Синицына
После окончания медицинского училища молодую Таню Синицыну распределили в армию, присвоив ей звание военфельдшера и отправив служить на Украину, в 26-ю армию. После начала войны, она, как и большинство советских граждан, думала, что эта война закончится очень быстро. Красная армия погонит захватчиков и быстро их разгромит, на этом все и закончится, вот только реальность оказалась совсем другой.
Немцы очень быстро продвигались в глубь наших территорий, а мы только отступали. Вот и сейчас произошел очередной прорыв противника, а потому их главврач – Таня все никак не могла привыкнуть к военной специфике – приказал срочно эвакуировать раненых. В медсанбате как раз были пять грузовиков из автороты, и главврач, прекрасно понимая, что у тяжелораненых и так почти нет шансов на выживание, приказал грузить в грузовики легкораненых. Это было тяжелое, но прагматичное решение, главврач давал шанс на жизнь тем, кто и так имел все шансы выжить. В пять «захаров» быстро погрузили легкораненых, и машины тронулись в путь. Информация о прорыве очень сильно запоздала, а потому в то время, как первый грузовик выехал на дорогу, с противоположного конца появились немцы. Это были три бронетранспортера, с них с ходу открыли огонь по всем, кого видели, не делая различия между ранеными и здоровыми, бойцами и врачами, они стреляли по всем подряд.
Синицына сидела в первом грузовике, а потому и не видела, как загорелся на выезде последний, пятый, ЗИС. Стараясь выжать из машин максимальную скорость, водители гнали свои машины вперед, а находившимся в их кузовах раненым приходилось только стонать и ругаться, однако никто не возмущался и не требовал ехать медленней, все прекрасно понимали – снизить скорость было равносильно смерти, сейчас только от скорости зависели их шансы на жизнь. Вскоре дорога повернула и скрыла из виду медсанбат и немцев. Убедившись, что погони пока нет, водители немного снизили скорость, но через пятнадцать минут, когда впереди показался очередной изгиб дороги, им навстречу из-за поворота выехали четыре немецких мотоцикла, полугусеничный бронетранспортер и наш пулеметный броневик. Это конец, только и подумала Синицына. Водители стали тормозить, а немцы почему-то не стреляли, они разъехались по сторонам дороги и остановились, но бронетранспортер остался стоять на дороге, перекрывая ее. Грузовики остановились прямо перед немцами, и только тогда Синицына увидела, что на немецких мотоциклах сидят наши бойцы в немецких накидках. Свои… Синицына от осознания, что это не немцы, а свои, лишь обессиленно откинулась на спинку сиденья грузовика. Тут к ней подошел старшина пограничник с шикарными усами.
– Дочка, вы откуда так несетесь?
– Из медсанбата, он тут недалеко, дальше по дороге, к нам сейчас немцы ворвались и стали по всем стрелять, даже не глядя, в кого, по всем подряд и по нам, насилу вырвались.
Старшина. сразу посуровев, только и спросил, далеко ли медсанбат.
– Да версты три, наверное, будет, товарищ старшина. – Это вместо военфельдшера откликнулся водитель грузовика.
– Ясно! – только и сказал старшина, после чего двинулся к броневику, где оказалась рация, а вначале они даже и внимания не обратили, что на броневике стоит антенна.
– Папа, ответь байкеру, папа, ответь байкеру, – забубнил в рацию старшина, вызывая командира батальона.
Эти позывные придумал командир, правда, кто такие байкеры, он так и не объяснил, так что старшина Загоруйко сломал себе голову, пытаясь понять, кем же обозвал их командир, дав такой позывной.
Наконец рация откликнулась, командир вышел на связь, и старшина принялся докладывать. Вот что старшине понравилось, так это то, как командир переделал карты: разбил каждый квадрат на девять частей, и теперь, назвав номер квадрата и номер части, можно более подробно обозначить цель. Связавшись с капитаном (а быстро лейтенант в звании вырос, сразу через одно скакнул, но ему не жалко, действительно заслужил, да и дальше, наверное, так же быстро будет продвигаться по карьерной лестнице, но это так), старшина принялся докладывать.
Санитарных четыре грузовика, разумеется, отпустили, пускай поскорей уезжают, а сами двинулись вперед, но осторожно, в любой момент можно было столкнуться с немцами. Впрочем, далеко не уехали, вскоре показалось удобное место для засады, и передовой дозор встал, укрывшись в густых кустах. Долго ждать не пришлось, вскоре вдали сначала показался столб пыли, а потом и послышался шум моторов, и наконец показались и немцы, три бронетранспортера.
Сначала старшина хотел их подпустить вплотную и затем расстрелять в упор, на такой дистанции броня не держала винтовочные и пулеметные пули, но затем резко изменил свое решение. В этом месте у дороги росли густые кусты, вот старшина и послал туда бойцов. Недостатка в гранатах не было, а потому, когда к кустам приблизились немецкие бронетранспортеры, то из кустов в их кузова полетели гранаты РГД-33 без осколочных рубашек. В каждый бронетранспортер по две гранаты, и рванули они почти одновременно, после чего машины, еще немного проехав, встали. Хотя гранаты почти никого не убили, но вот ранили и оглушили всех, а старшине только это и нужно было.
Дальше в каждый бронетранспортер запрыгнуло по паре бойцов с ППД, которые открыли из них огонь, стреляя по всем немцам и не делая различий, живой он или уже мертвый. Только в первом бронетранспортере сидел немецкий офицер, его, оглушенного взрывом гранат, не стали добивать, а взяли в плен, язык не помешает. Все бойцы старшины так или иначе умели водить транспорт, вот они и убрали бронетранспортеры с дороги, причем один из них, первый, где и был лейтенант, оказался с рацией, которую взрывы гранат, к счастью, не повредили. Отогнав трофейную технику в сторону, старшина позвал бойца Виттенберга, который так и остался с разведчиками, и пока никто не мог сказать худого слова в его адрес. Вот он и стал допрашивать пленного немца, которого быстро привели в сознание пощечинами и водой.
Немецкий лейтенант поначалу попробовал взбрыкнуть, но сначала несколько звонких оплеух, а потом угроза отрезать ножом мизинец быстро его разговорили. За это время старшина уже достаточно насмотрелся и на немецкие зверства, и на то, как лейтенант колол пленных немцев, если те артачились и не хотели говорить, так что он не испытывал ни малейших угрызений совести. Тщательно допросив офицера, старшина снова связался с командиром, пересказав ему все, что они узнали от пленного. Не получив уточняющих вопросов и поняв, что пленный больше не нужен, старшина ткнул его ножом в бок, прямо в почку, так что немецкий лейтенант умер мгновенно.
– Слушай сюда, дочка, – говорил старшина молоденькой фельдшерице. – Сейчас едете дальше по этой дороге и никуда не сворачиваете. Там дальше наши, вы не пугайтесь, если немецкие бронетранспортеры увидите, это трофейные. Дорога пока свободная, немцев нет, но и вы не зевайте, езжайте.
Синицына села в свой грузовик, водитель завел мотор, и машина тронулась, быстро удаляясь по дороге. В этот раз водители хоть и ехали относительно быстро, но не гнали, так что раненые в кузовах машин не особо ругались. Примерно через полчаса Синицына увидела своих, видимо, это и был тот отряд, о котором говорил ей старшина. По обе стороны дороги лихорадочно окапывались бойцы, чуть позади них рыли капониры для противотанковых орудий, а вот машин или бронетранспортеров она не увидела. Их маленькую колонну пропустили не останавливая, и они двинулись дальше, пока не достигли небольшой железнодорожной станции, где оказался медицинский сборный пункт. Синицына лишь облегченно выдохнула, когда сдала раненых, вот только что ей делать дальше, она не знала. Возвращаться назад не имело никакого смысла, ее медсанбат уничтожен, оставалось только остаться здесь. После того как она обрисовала свою ситуацию военврачу второго ранга, что тут командовал, ее вместе с водителями и грузовиками оставили тут, так как автобат, откуда были машины и водители, тоже наверняка уничтожен противником.
