Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор
Крестьяне его на предложение забрать себе господскую пашню долго мялись, но землю все же взяли. Хоть и боялись, что их обманут (всегда обманывают!), но землю-кормилицу крестьяне не взять не могли.
Саша только ухмылялся, зная о своих планах. Ничего, мужички, мы еще с вами замутим бизнес. Вы, главное, не ленитесь, а уж барин вам пропасть с голоду не позволит. Как никак, он тоже православный, хоть и не верующий.
С Хилковым сам не приехал – знал, что князь замучает работой. Он бы и рад, но некогда.
С передачей господской пашни при господствующем ныне трехполье крестьяне в среднем засевали рожью одиннадцать десятин. Урожай состоялся в сорок пудов. Срамота-то какая! Нищий колхоз самого бедного региона. Ну ладно, оброку будет округленно отдано семь тысяч пудов, да три с половиной тысячи пудов крестьяне привезут на продажу. Овса будет немного, но сотню пудов мужички соберут. Мясо надо брать живым весом, пусть коровки ждут своего времени. Плохо с молочными продуктами. В его деревнях не нашлось хорошего специалисты. Нет, конечно, крестьяне выделывали и масло, и творог, но Дмитрию их вкус не нравился. Не продать. Надо поискать, благо сейчас все просто, были бы деньги – покупай!
Не забывал он и о растущем бизнесе. По его предположению, крестьяне должны дать ему в оброк рожь, овес, сено, мясо и масло. Кроме того, два бочонка квашенной капусты, по бочонку соленых огурцов, грибов, моченой клюквы.
В Москве Дмитрий (точнее Саша) для начала нашел пристава, заплатил налоги за продажу бревен. Он хорошо знал, что рано или поздно на этом попадается самый хитрый мошенник, а ему не хотелось ронять свой авторитет перед Петром. И не прогадал. Пристав за маленькую денежку еще и объяснил, где ныне в Москве лучше продавать и почем.
В большом котле варили рыбу, а потом на ее бульоне уху, а рыбу убирали, иначе уху было маловато. Часть рыбы запекали в костре, наложив на нее слой глины. Дмитрий в приготовлении пищи не участвовал – не господское это дело. Зато вносил свой пай – соль, которая стоила дорого и поэтому народ ее расходовал довольно экономно. Или муку, из которой мастерицы делали пресные лепешки.
Раны его заживали. Еще бы! Дмитрий вволю ел только экологически чистую продукцию – сметану, яйца, мясо, рыбу, овощи и хлеб. Какой хлеб пекла ему старушка Агафья! Ходила она с трудом, была подслеповата и глуховата. Он хотел было поначалу прогнать Агафью, пусть отдыхает на заслуженном отдыхе.
А мужики Кистенева на зависть всей крестьянской округи эти две повинности пропустили, шалея от радости. После этого авторитет барина значительно вырос. И достиг неимоверных высот при приемке продукции (чеивертины), добровольно-принудительно отданной крестьянами на продажу. Дмитрий при этом озвучил сногсшибательную новость – барин дает за товары задаток – десятину всей стоимости.
Но оказалось, что в это время понятие пенсии не существовало (вернее, обозначало совсем другое), да и идти ей было некуда. Родила Агафья девятерых детей, но не сподобилось, все умерли, кто еще в детстве, кто позже, уже в рабочем возрасте. Туда же ушел и муж. Вот и приткнулась старушка с подобранной девочкой сиротинушкой на господской кухне.
Никита свою руку тоже залечил и теперь старательно ее тренировал. Они часто дрались на саблях и, новомодная игрушка волею царя, шпагах. Кроме того, Дмитрий, получив определенные инструкции, работал над собой – маршировал, ходил в штыковую атаку, проводил манипуляции с деревянным макетом фузеи.
Марья, узнав о замыслах Дмитрия, сердобольно взмолилась, но тот вкусив душистого хлеба (аналоги в ХХI веке отсутствуют) и объевшись яствами деревенской кухни (простые люди нашего прекрасного века никогда не обретут этого счастья) быстренько передумал. Марью он, конечно, промурыжил, та два дня старательно уговаривала, но потом милостиво согласился. Хорошо быть барином!
Крестьяне низко кланялись, выжидательно поглядывая на щедрого барина – будет ли давать? Барин не обманул ожиданий. По местной таксе, практически бесплатно, поскольку осенью, когда не было недорода, в глухих уездах цены падали очень низко. Но крестьяне и эти копейки брали как подарок божий. Что делать, средневековье с ее обычаями. Нефти еще не было и российское государство на всю мощь использовало налоговый пресс. На крестьян давили со всех сторон, а вот получить деньги возможности у них были мизерные.
Договорились, что за лето Мишка, не торопясь, сделает ремонт, а параллельно разузнает конъюнктуру и цены. Осенью же, с новым урожаем, Дмитрий приплывет с товарами и лавка заработает.
С тем Дмитрий и уехал. В Москве делать ему было нечего, царь также пропадал то в Прибалтике, то в Архангельске, то просто непонятно где. Страна большая, важных и интересных мест было много.
Глава 12
Отпуск у Дмитрия заканчивался на Покрова Богородицы (14 октября). К этому времени он и предусмотрел отъезд с товарами. Надо было торопиться. Хотя малый ледниковый период уже заканчивался, но к концу октября выпадал постоянный снег, а реки захватывало льдом.
Опять нанял парней, практически тех же самых. После предыдущей поездки, когда парни привезли деньги за нетяжелую по тем временам работу – алтын да полушку с денгой (4,5 коп.) желающих было много, но Дмитрий брал проверенных. Раньше надо было думать, ребятушки!
– Это хорошо. Рекруты, – махнул он на рекрутов, – слишком сырой материал. А вот ты вполне подходишь. Где служил?
Задание оказалось связано с кадрами. Везет же ему. В прошлой жизни начинающий учитель получил задание набрать школьников и отправиться на картошку. Никакого насилия, все только добровольно. Рынок. Все сделал, но клок седых волос заработал. И вот опять. Лучше бы на войну. Там только убивают, а не мозги компостируют. Но в слух он сказал:
Невысокий, полненький, в потрепанным Преображенском мундире, он занимался с недавно появившимися рекрутами – неграмотными крестьянами, оглушенными Москвой и свалившимся несчастьем в виде пожизненной армейской службы. Хотя им бы только радоваться. Преображенский полк – элита элит Российской армии, скоро туда будут зачислять только дворян даже на солдатские должности. К концу службы, лет через тридцать – сорок, если не убьют