Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор
– Барщину ликвидирую.
Скот и сукно было жаль, но с другой стороны, прибыль могла оказаться еще больше. А когда Дмитрий щедро угостил (слуги кое-как унесли пьяного воеводу из трактира), его дела пошли молниеносно. Воевода, правда, запросил еще и денег, но Дмитрий обещал их отдать после окончания межевания.
Мужики, как по команде, рухнули на колени.
Дмитрий думал немного. Объявил:
Он обхватил ее и прижал к себе. Она не сопротивлялась, только скинула мешающее платье. Хорошо быть дома!
Уже засыпая, Дмитрий почувствовал, как его бережно поволокли к кровати и раздели. Марья! А он ей ничего в подарок не привез, скотина!
Крестьяне объяснили, дивясь незнанию жизни своим хозяином. Оказалось, что весь лес был отписан на государя, т. е. был государственным. Грибы-ягоды еще можно было собирать, хворост, а вот деревья трогать категорически запрещалось. Запорют до полусмерти и штраф большой положат.
Воевода согласился и «порадел» за сына боярского. Земли перешли от государства к Дмитрию хорошие, он даже переселил крестьян одной деревушки в другое место. Крестьяне поначалу протестовали, но когда увидели, что земля к ним перешла добрая, рядом река и лес, согласились.
Одна часть сознания Дмитрия – из ХVIII века – возмутилась и предложила обратиться с жалобой к царю. Петр Алексеевич очень не терпел, когда его приказы волокитили и воевода мог легко лишиться должности или даже головы, особенно если царь был не в настроении. Но другая часть, родом из ХХI века, циничная и более расчетливая, предложила куда простой и легкий выход. Вечером он явился на воеводский двор, приведя телку, двухлетнего жеребчика и полштуки сукна.
После всех этих хлопот требовалось бы отдохнуть, но уже пришла весна, и надо было озаботиться посевной, иначе потом весь год будешь сосать лапу. До нее оставалось месяца два. Пригласив с собой Никиту, который хотя и был ранен, но передвигаться мог (на руках, как известно, не ходят), он проехал по всем деревням.
Глава 11
Милость государя – это хорошо, но и самому тоже не стоит зевать. Наступившее половодье позволило сравнительно легко провести по рекам сосновые бревна. Нанял до посевной молодых парней (мужики повзрослей не решились, необходимо было довести подготовку к весенним полевым работам). Нашелся и лоцман, проводивший еще при Алексее Михайловиче караваны судов.
Помолились по моде того времени и отправились. Сотня бревен, сложенных в плот в два слоя, не такой уж и тяжелый груз. Но работники все оказались неопытные, а сам Дмитрий речное дело знал только в теоретическом разрезе. Поэтому намучились, но до Москвы добрались.
Оброк не слишком накладный, крестьяне не разорятся. Да и урожай в этом году обещал быть средний. Правда, средневековая агротехника была очень низкой. Сам-3, сам-4 – вот и все достижения. Но о повышении технологий речи пока не шло.
Глава плотницкой артели сначала заартачился, услышав о цене по алтыну за дерево, но сосна была первоклассная – длинная, почти без сучков, без следов червя. Посмотрел весь плот, каждое дерево (готовые к продаже, стволы лежали в воде у берега в один ряд.) – все было в прекрасном состоянии, и плотник сдался – вытащил деньги и расплатился с Дмитрием.
Зато он передал косарям на праздничный обед телку. На восемь деревень досталось не очень много, но бульон получился хороший.
По ночам плот надежно прикрепляли к берегу, разводили большой костер, варили уху из пойманной рыбы. Ее в ХVIII веке было очень много, а полиции, готовой штрафовать за браконьерство не будет еще несколько столетий. Сетку разворачивали, ставили позади плота неким подобием бредня и так волокли. Через полчаса в ячейках сети было полно рыбы: щуки, плотва, окуни, ерши и еще какие-то породы, которые Дмитрий не знал.
Ему удалось неподалеку найти несколько иноземцев, среди них голландца и немца. Для них он проводил еженедельные пирушки, водки и пиво лилось рекой. Разумеется, гости не могли отказать радушному хозяину в незначительной просьбе – беседовать с ним на различные темы на их родных языках, чтобы он научился говорить, почти, как и они. В итоге, за несколько месяцев он хорошо говорил на немецком и бегло на голландском. Два самых популярных иноземных языка в России при Петре I.
С приходом осени жали рожь и овес, собирали овощи, в лесах искали грибы и ягоду. Заготовок крестьяне сделали даже больше, чем требовалось, но пришлось закупить им соль – на свои средства крестьяне могли не потянуть.
На полученные деньги он задешево снял лавку совсем недалеко от Кремля. По старому знакомству Дмитрия взял на работу Мишку Хмелева. На памяти Дмитрия тот попытался было открыть торговлишку, да не выдюжил, разорился. В последние месяцы Мишка нанимался на разные случайные работы, лишь бы не протянуть ноги с голоду. Предложение Дмитрия работать у него приказчиком он воспринял с восторгом. Вообще Мишка был хватким бизнесменом, будь у него больше стартового капитала, он бы развернулся, но получить коммерческий кредит на Руси в ХVIII веке на приличных условиях было невозможно.
С мужиками Дмитрий язык нашел. Налогами не загружал, повинностями не мучил. Несколько государственных работ крестьянам, правда, пришлось выполнить, но от двух, сомнительных, Дмитрий отбрыкался. Пришлось одевать парадный преображенский мундир и, держа руку на эфесе шпагу, наорать на бестию воеводу. Тот наорал в ответ. Короче, спектакль получился на все двести процентов. Ссориться с преображенцем воевода не решился и ссору они закончили в трактире, под брагу и пиво дегустируя свежую клюковку.
А осень властно стучалась в ворота. Уже прошел сенокос с девичьими хороводами и тяжелой косьбой. Дмитрий в ряд косцов не встал, отговорился, что не дворянское это дело. На самом деле он опасался, что совокупный кондуит в лице Дмитрия Кистенева и попаланца не справится с косой. Ведь Саша знал про косьбу только теоретически и то на троечку.
Итого небольшая операция принесла ему два рубля с полтиной и несколько копеек. Оплатил крестьянам несколько копеек, подивившись низкому уровню оплаты. Хотя здесь срабатывал классический рыночный принцип соотношения спроса
