За секунду до сумерек - Евгений Штауфенберг
– Ну, вот так отвлеченно, серьезно это или нет?
– Ну, несерьезно.
– Не дойдем? Я не спрашиваю о результате, я спрашиваю о том, как бы ты отнесся.
– Не дойдете. К чему ты это, что и мы не дойдем никуда? А ты не думаешь, что вы увлеклись с ним оба, бардак, прогулка ваша…
– Это не наша прогулка, это ваша прогулка, и ты мне мысль до конца довести не даешь.
– Ты не спрашиваешь о результате, а спрашиваешь, как бы я отнесся. Я тебе ответил, как бы отнесся, но ты же сам знаешь, что на результате это, возможно бы, и не сказалось. Ты называешь именно таких людей и требуешь у меня, чтобы я сказал свое мнение, естественно, я тебе свое отношение сказал, и потом, я тебя не знаю, ты бы тоже пошел. Вот ты бы их взял и организовал, независимо от моего мнения.
– Ага, я. Ты вокруг себя посмотри. Это так делом занимаются? И ты, может, не заметил, но с теми, кого я назвал, ты и идешь, и, может быть, сам не лучше. Я тебе говорю, что когда у человека нет конкретного дела… да ты сам посмотришь еще.
– Вы увлеклись. Я ничего плохого сказать не хочу, но, по-моему, вы действительно заигрались. Ты возьми посмотри на это так: я, они, ты, почему сходить решили? Сидели всю жизнь безвылазно, ничего не видели, а тут, во- первых, опыт, во-вторых, интерес, Лес, Громовая – это не то же самое, что в двух днях пути от Села силки ставить, два дня туда, два дня обратно и там три, конечно интереснее. И к тому же у тебя самого, какое тут конкретное дело?
– Никакого.
Интереснее. Лес. Громовая. Болото. Болото тоже интересно? Об этом он сейчас задумываться не станет. По виду Краюхи совершенно ясно, что тут его сейчас не переубедить. Он-то его знает, дурня. Но, пожалуй, это и не страшно, и кипеть по этому поводу не стоит, скорее всего, сам должен понять. Это человек такой. Когда его сразу в чем-то убедить можно было? Всегда так – сперва упрется, зато не дурак далеко, и по ситуации хорошо понимает. Ему только время дать, сам разберётся.
– Ты мне так и не дал до конца мысль довести. Мы остановились на том, что тогда бы ты отнесся,– если не вникал бы и всё было бы так, как я описал, не дойдем, – бы ты, отнесся, – он посмотрел на недовольный Краюхин вид, поморщившегося и собирающегося что-то ответить. – Не вникал бы! Если бы всё!.. Так, как я и описал! – Краюха вздохнул и нетерпеливо покивал, не убрав с лица гримасу. – Вот. Тогда, а если ты знаешь, что Изран с нами… со мной, с Деревом, со всеми ними тоже идет. Как бы думать стал? Понимаешь? – он, наконец, видимо, стал понимать, что хотел сказать Чий. – Потому что, действительно, у него такая репутация, если он за что-то берется, то, значит, это не глупость, и если сейчас ничего с тобой (Не сделают, бить тебя не станут, и крайним ты не окажешься. Он не стал так говорить) и вообще не случится. То тут ни у кого выбора не останется. Придется дойти, понял? – Договорил он и замолчал на долго.
Ответа не было, Краюха думал, так же как и раньше, видимо, о чем-то своем и так и не признался, в том числе, может, и себе, что глупость сделал.
Спина у Дерева была как у выструганного из палки человечка, который валялся у них дома, когда Чий был маленький, и которым он играл, такая же неестественная, плечи несуразно широкие и худые, действительно, как будто под рубашку что-то засунули, к тому же он еще и сутулился. Из-за него полностью был виден только Ушастый с общим мешком, который шел спереди его и справа, от остальных только части которые из-за них выглядывали, руки, головы.
Это его тело. Чий думал не о Дереве. Его тело в смысле – Его, того самого. Здесь только один «Он». Одни у него – ноги, другие – руки, носят и ходят. Мы, наверное, тоже что-нибудь такое, с только ему известным смыслом. Это лее надо уметь так заставлять людей делать то, что нужно тебе. Дойдете вы. И почему это я не могу этим воспользоваться, с радостью воспользуюсь, такое называется благоприятно сложившейся ситуацией, удача идет в руки, надо только держать.
Они будут рассказывать о подвигах Грозы Амбара в Деревне, а Израновские на их месте оказаться не могли, нужна независимость. Все равно получалось… Стой… Вот о чем ты не подумал. Неужели … Да, так выходит. Это же просто, как раньше только не догадался? Ерунду ты, Чий, нагородил…
Так, наверное, люди и просчитываются. Не день даже размышлять – сегодня ведь не первый, все время ходить вокруг с очевидным и заметить только сейчас, хорошо, что хоть сейчас. Не там он опасность искал, и максимум, что им грозит, это не то, что нос разобьют. Ему нужны глашатаи для того, чтобы в Деревне, где он потерпел поражение, пусть даже неявное, в следующий раз он доказал, что одержал победу, когда они вернутся. Ему нужна их независимость – он их мнением дорожит, хоть они об этом и не знают, естественно. А если Краюху бьют по носу, а он в этот момент имеет возможность опять поставить его под сомнение!? Правильность его действий. Никто же не знает, как оно там получится. И вот для этого Ворот с Тольнаком ему и нужны. Костяк и опора. Допустить ту же ошибку, что и в первый раз, он не может, им не дают слова сказать – ложат и втаптывают под каким-нибудь предлогом, и глашатаи участвовать тоже будут, в итоге, все довольны. Изран победил. А нас тогда жестко положат, чтобы так сказать и мысли не было. Вот так получалось.
Он вздохнул, попытался успокоиться и придумать выход, он тоже был. Надо только Краюху научить, чтобы не геройствовал там, да и не слишком высока вероятность, что подойдет именно к этому, тут нужно тоже совпадение условий определенное. Вот только Краюха пока отказывается понимать, что ему грозит. Сам, по глупости, запороть может.
– Да!.. Чушь какая-то получается, если ты прав… Что у него никакой возможности не было выйти из этого с пользой для себя? Ну, или не с пользой, хотя бы без вреда. Не дурак же он.
На збуру идти… в доме ни куска, жрать нечего. Почему? Из-за этого? Что он имел в виду? И на что он намекал или просто не говорил. Весь жалкий,
