Поломанный мир - Анна Ланг
— Линда? Что успела натворить эта девка?
— Где она?
— Господин, — Вайсагеру показалось, что из ушей старосты вот-вот пойдет пар, — эта тварь оказалась ущербной! Она скрывала про свои болячки, она не покорилась даже самому сильному воздействию щупов, даже память ей не удалось стереть!
— Где Линда?
— Я выгнал ее. — Староста благоразумно умолчал о том, что вместе с девушкой ушли Мартин и Марша. — Они пошли вон тууда, — мужчина махнул рукой в направление, противоположное тому, где припарковал свой шаттл Эрих.
Вайсагер развернулся и бегом побежал к челноку. На галофон пришло сообщение:
— Черный человек, Линда умирает.
— Кто ты?
— Мартин.
— Где вы находитесь?
— Я…не знаю. В этом городе все давно умерли.
— Не выключайся. Я попробую найти вас по GPS.
Эрих обязательно разобрался бы с мерзким старостой, но сейчас он чувствовал, что надо спешить. Ощущение беды, преследовавшее его, оправдалось.
"Линда, только не умирай, девочка."
17.
Обновление от 23.03.
День двадцать первый
Я знала, что у меня оставалось примерно десять дней. Потом я начну угасать. Марша молча шла со мной. Мартин догадался, что мы отправимся в заброшенный цветущий город, туда, откуда ушли люди, и бежал вперёд по дороге, по уже знакомому пути.
— Марша, — задала я вопрос. — Сможешь потерпеть? Нам понадобится пара дней, чтобы добраться до города.
— Как скажешь, — наша случайная спутница оказалась немногословной, хотя я видела, что ее буквально распирает любопытство. — Я могу задать тебе вопрос?
— Ты же из нашего поселения, почему тебя били? Не надо мне рассказывать про зерно.
— Я расскажу тебе как раз про зерно. Я случайно увидела, как староста продавал зерно и овощи на Нову.
— Куда?
— Я сама толком не поняла, куда, но знаю, что это не поселения. Ты знаешь, Линда, что минутки ненависти призваны нас сломать? Мы ненавидим таких же людей, как мы. Мы быстро умираем, живём впроголодь и бьём тех, кто живёт точно также. Мы не задаём вопросов, почему нам нельзя даже сомневаться в старостах. Мы просто бьём, и вымещаем на выдуманных врагах ту жизнь, в которую нас окунают старосты поселений. А старосты тем временем торгуют ресурсами, которые мы производим, и прибыль кладут в свой карман.
— Я давно это поняла. И никого не била. Марша, мы идём в заброшенный город, староста о нем не знает. Там достаточно еды, воды, одежды, вы с Мартином сможете там жить и ни о чем не волноваться.
— Мы с Мартином? А ты что, уйдешь куда-то?
— Я медленно умираю, Марша, я всю жизнь живу на таблетках. Перед отъездом в институт родители подарили мне чемоданчик таблеток, их хватило на 10 лет. А староста уничтожил последние 10 таблеток. Ты не волнуйся, мне хватит сил дойти. Береги Мартина, пожалуйста, он очень хороший и ранимый.
Марша подошла ко мне и молча обняла. Мартин впереди читал указатели и радостно восклицал, уверяя, что мы идём в верном направлении.
18.
День тридцать первый
Я никогда не думала, что умирать так больно. Мне трудно ходить, опухли ноги. Выпали волосы и пожелтела кожа. Я не могу ничего есть. Со мной постоянно сидят Марша или Мартин. Мы поселились в небольшом домике, где в подвалах нет людей.
Мартин показал Марше полный магазин, как хорошо, что мы с ним тогда все же немного выгребли. Марша мне говорила, что Мартин нашёл ещё пару таких же, полных магазинов, и что нам хватит их до конца жизни, и ещё останется. Мартин упорно не хочет верить, что я умираю. Вот и сегодня, он в очередной раз обшаривает аптеки и аптечные отделы в магазинах, пытаясь найти мои таблетки.
А Марша приходит и пытается впихнуть в меня овощной суп. Она где-то раздобыла баллоны с газом и подключила к допотопной плите. И теперь моя неожиданная подруга пытается меня накормить. Чтобы ее не обидеть, я проглатываю пару ложек. Потом Марша старается засунуть в меня порошки — обезболивающее, которое действует очень недолго. И пока оно действует, я могу говорить.
— Марша, Мартин сказал, в подвалах вы нашли людей.
— Скелеты, Линда, мы обнаружили множество скелетов. Они давно уже не люди.
— Почему? Прятались?
Боль — моя постоянная спутница, и я экономлю слова. Марша понимает меня с полуслова, и начинает рассказывать.
— Я не знаю, почему они все умерли, Линда, могу только предположить, что это было ещё до войны. Когда-то, моя бабушка, сохранила одну статью, я потом искала ее в интернете, в архивах, в библиотеках. Статью уничтожили. Там говорилось об одном филантропе, который считал, что в мире слишком много людей, и их надо уничтожить. Он говорил о недружественных странах, о разработках нового сверхзвукового оружия, которое убивает сверхзвуком, просто останавливая сердца. Ты посмотри, поселение сохранилось. Кажется, все люди просто массово куда-то ушли. Я так думаю, они стали жертвами чудовищных экспериментов.
Марша видит мое искаженное от боли лицо, и начинает гладить меня по руке.
— Поспи, Линда, я совсем тебя заболтала. Поспи. Я с тобой.
Я понимаю, что в воздухе висит несказанное "до самого конца". Я проваливаюсь в болючий сон.
Я не знаю, сколько прошло времени, открываю глаза и вижу рядом Мартина. У него мой галофон.
— Черный, — Мартин понимает, что я прошу его написать Черному человеку. Я вижу, как он нажимает значок толстой белой птицы. Потом снова проваливаюсь в тяжёлый сон.
19.
Обновление от 27.03
Вайсагер спешил, понимая, что у него осталось мало времени. Челнок облетал над городами, когда-то считавшимися достижениями цивилизации: Эрих машинально отмечал заросшие буйными деревьями небоскребы, видел остовы домов, ржавые костяки автомобилей, обломки рельс и асфальта. Наконец шаттл подлетел к нетронутому поселению. Вайсагер машинально подумал, что, должно быть, жители этого городка стали первыми жертвами звукового оружия. Возле бетонной коробки махал руками маленький человечек. Эрих приземлился и увидел мальчишку, того самого, который так часто являлся ему в видениях.
— Линда, она умирает, скорее, скорее!
Вайсагер побежал за пацаном. Мальчик привел его в спальню,
