Лучший фильм 1977 года (СИ) - Арх Максим

Раздав музыкантам ноты и отправив их по рабочим местам, в помещении кроме комиссии остались: я, две девушки – Юлят и Катя, и наш худрук. Выдав девушкам их партии, попросил пройти в свободную комнату и стараться пока просто выучить текст, хотя бы частично. Так как песен для женского вокала у нас было четыре, а девушек певиц две, то каждой, соответственно, досталось по паре композиций.

В помещение отдыха вернулся полковник, который до этого распределял музыкантов по местам дислокации, и я попросил его найти для красавиц свободное помещение. Тот мне напомнил, что такие помещения давно приготовлены и увёл девушек, а я, подойдя к комиссии, присел на стул возле стола, за которым сидели они и, вздохнув, произнёс:

– Вот, как-то так.

– Александр, мы поражены Вашей способностью управлять большим коллективом. Вы прирождённый лидер, – похвалил меня Мячиков.

– Интересно откуда такие навыки, – с недоверием не похвалил меня Лебедев.

– Вырастил и развил, – скромно ответил великий и, показав кистью на худрука, произнёс: – Товарищи, вот это руководитель нашего ансамбля. Надо бы вам с ним обговорить все нюансы и рассказать ему о его новом трудоустройстве, о зарплате и том, что вы ждёте от его коллектива в дальнейшем, – и не дав что-либо ответить, встал и сказал: – В общем Вы разговаривайте, а я пошёл ударные писать. Там, наверняка, меня звукорежиссёр уже заждался.

Прошёл в отведённую для записи студию и, одев наушники, в которых будет звучать метроном, дал команду звукачу начинать…

Записал я все песни, за полтора часа. Вообще, мне было очень интересно, какие результаты покажет мной придуманный конвейерный способ звукозаписи, ибо в той жизни я ни то, что такого не делал, но даже о такой записи никогда не слышал.

Нужно сказать, результаты этого эксперимента поразили всех.

Через полтора часа у нас была готова полная запись всех барабанных партий и запись половины партий бас гитары.

Через четыре часа были полностью записаны: барабаны, бас, ритм гитары и, для пары песен, соло.

А через семь часов, дописав соло гитару, скрипу, виолончель, гармонь, нам осталось записать только пианино, синтезатор и вокал.

Конечно, так долго высокая комиссия с нами не задержалась. Увидев, что процесс пошёл они дали худруку Моисеичу кучу ЦУ – ценных указаний, и покинули нас. Расстраиваться по этому поводу особо никто не стал, ибо времени, чтобы грустить, попросту не было. Работа в студии кипела вовсю. Однако, перед тем, как уехать, мы ещё раз обсудили момент съёмок первого видеоклипа, который, по моим планам, должен был состоятся послезавтра вечером.

– Васин, а откуда вы знаете, как нужно снимать? – поинтересовался у меня представитель «Госконцерта».

– Так меня знаменитый режиссёр Давид Хачикян учил. Мы с ним фильм в Армении снимали месяц назад. Если не верите, можете у него спросить. Он сейчас часто в Москве бывает. Он во ВГИКе преподаёт – лекции читает.

– А почему мы об этом не знаем? – задал риторический вопрос Лебедев, посмотрев на Кравцова.

– Это всё изложено в рапорте, – моментально ответил тот.

– А рапорт у Вас в управлении, – задумчиво протянул Лебедев.

– Саша, так может этого Хачикяна нам тоже привлечь? Чтобы клипы твои точно хорошими получились. Раз уж ты говоришь, что это хороший режиссёр и вы с ним уже работали, то, возможно, это поможет сделать мини-фильмы более качественно, – предложил охрененную идею замминистра.

Почему идея эта была охрененная? Да потому, что я натурально охренел, прошептав: – Ну никуда от него не деться, – а затем громко добавил: – Если вы, товарищи, хотите этого, то я особо сильно не против. Но условие у меня одно: я говорю – он делает. Соберётся хоть раз сделать не по-моему – вы даёте ему немедленную отставку.

– Васин, а немного ты на себя берёшь?! – неожиданно наехал на меня Минаев. – Я много таких артистов знаю! И это им не так и то не этак. Не умеют работать в коллективе и всё время тянут одеяло на себя. Мне неприятно слышать, что ты – комсомолец, уже пытаешься поднять себя выше других!

– Я не собираюсь себя поднимать или опускать. Я там, где я есть, и, если я делаю этот проект, то и должно быть всё по моему, – попытался парировать пионер, но не тут то было. Боссы закусили удила.

– Что это значит, Васин?! Вы забываетесь! Не Вы ведёте этот проект, а наше Министерство культуры СССР. И не вы один в этом проекте учувствуете. Если Вы об этом забыли, то пройдитесь по комнатам и посчитайте количество музыкантов, которых наше министерство сумело высвободить из других мероприятий и привлечь для того, чтобы они достойно смогли исполнить написанную вчерашним школьником музыку. Если бы не самоотверженный труд всех нас, то ничего бы у Вас, Васин, никогда бы не получилось! Поэтому прекратите «якать», – отчитал меня замминистра.

Я тяжело вздохнул, раздумывая, как лучше их послать, а потом махнул на это рукой и уточнил: – Правильно ли я понял, что я отстраняюсь от руководства проектом?

– Ты никуда не отстраняешься, ибо ты не можешь быть отстранён от руководства, потому, что никогда этим проектом не руководил, – напомнил мне пседомидовец. – Ты просто написал песни, которые наши советские музыканты решили записать. И за это тебе большое спасибо.

– То есть я больше не нужен и могу быть свободным? – весь трясясь от злости произнёс я.

– Конечно можешь, – зевнув, произнёс Лебедев и добавил: – Езжай домой и отдыхай. Всё остальное мы сделаем сами.

Глава 17

– Ну и хрен с вами, – зло произнёс я и, развернувшись, пошёл к выходу.

«Вот же ж с#@#! Развели меня как последнего лоха. Вот же бл#@# – твари!! Хорошо хоть им тексты на английском не передал, а так бы вообще копец был бы. Это ж надо так лохануться!! Ну и х#@ с ними. Встречусь с Устиновым, по полной нажалуюсь на этих козлов. Буду слёзно просить и умолять отправить эту компашку вслед за Сивовым на Колыму или куда там их отправили. Пусть там музыкой занимаются. Ну, а если Брежнев всё же когда-нибудь пригласит, то будет ещё лучше... Быстрее их под молотки запустим! – негодуя от нахлынувшей ярости, думал злобный пионер, но приходил в размышлениях к неутешительным выводам: – Скорее всего, теперь эти будут всяческие подножки ставить, так, что, возможно, Брежнев теперь не скоро к себе пригласит, если вообще собирался это делать. Гм... Тогда как отомстить?! Может самому им какое западло сделать?.. Шины там, например, на личных авто проколоть, стёкла в квартирах побить... Нет блин, это всё уж очень по-скотски и крайне мелко. Тогда что?.. Гм... Оба-на, нашёл. У меня же Щёлоков есть! Когда у меня с ним запланирован сеанс связи? В начале ноября? Вот и будет этим товарищам сюрприз к празднику 7 ноября – Дню годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. На долго они этот праздник запомнят!! Почему? Да потому, что именно в этот день, сразу после разговора с министром МВД, их арестуют за продажу наркотиков, оружия и патронов, которые я посоветую Щёлокову им подкинуть для начала. А там глядишь и дальше начнём раскручивать дело о подготовке к вооружённому восстанию в Москве и Ленинграде. Революции значит захотели эти четыре гражданина: Мячиков, Минаев, Лебедев и экс Малафеев? Ну будет им революция! Лет по двадцать лагерей дадут, а там видно будет, может и к вышаку дело подведём… Мерзко? А что делать... Другого выхода отомстит и наказать за б$#@# поступок я пока не вижу. Не ломать же им руки-ноги в подворотне, как обычным преступникам», – думал я, открывая дверь в коридор и поражаясь при этом, как буквально за секунду я придумал такую кучу злодеяний.

А потом услышал неожиданный смех в спину, который меня взбесил ещё больше, и я решил арестовывать их за попытку государственного переворота как можно скорее уже сегодня, плюнув на конспирацию, позвонив на прямую Щёлокову в министерство. Хотел повернуться и послать их матом, частично рассказав какая весёлая судьба их ожидает уже завтра, но сдержался, решив на заливистый смех четвёрки никак не реагировать.