Виктор Поротников - Легионер из будущего. Перейти Рубикон!
– Я помню тебя, гражданин, – ответил я. – Говори, зачем пришел.
– Тебя разыскивает один человек, – почти шепотом произнес ростовщик. – Это приезжий из Рима. Его зовут Макс.
Я невольно вздрогнул. И быстро спросил:
– Где он? Что с ним?
– С ним все в порядке, приятель. Он ждет тебя. – Стаберий шагнул к выходу. – Идем. Я покажу тебе дорогу.
Достав с полки в вестибуле свой теплый плащ, я набросил его на плечи.
Через распахнутые ворота цитадели Стаберий вывел меня на узкую извилистую улицу, которая тянулась через весь Речной квартал. Сначала мы шли молча. Холодный ветер срывал желтые и бурые листья с вязов и кленов, швыряя их нам под ноги.
На мой вопрос, каким образом Стаберий очутился в Кремоне и где он познакомился с Максом, ростовщик разразился сердитыми жалобами на судьбу и на нобилей, потерявших всякую совесть.
– Твой бывший хозяин Гай Меммий, задолжавший мне кучу денег, натравил на меня кровожадных злодеев, – молвил Стаберий, шлепая башмаками по мостовой. – Мне чудом удалось спастись от них. Твой друг Макс помог мне, случайно оказавшись поблизости. Забрав из своего дома большую часть денег, я без промедления уехал к Цезарю в Галлию. Люди Помпея не достанут меня здесь. Макса я взял с собой, как своего телохранителя. Добравшись до Кремоны, мы с Максом стали разыскивать тебя, опросив множество людей. Мы уже собрались ехать в Новый Ком, когда узнали от какого-то вольноотпущенника, что легионер по имени Авл Валент недавно приехал в Кремону с отрядом других воинов. Этот человек был из свиты Цезаря. Он-то и сказал нам, где тебя искать.
Свернув в темный переулок, Стаберий остановился возле двухэтажного каменного дома с узкими окнами, закрытыми ставнями. Ростовщик постучал кулаком в дверь, окрашенную красной краской. На двери открылось маленькое квадратное оконце. Два настороженных глаза осмотрели меня и Стаберия, затем лязгнул засов и дверь со скрипом отворилась.
– Мы с твоим другом снимаем две комнаты в этом доме, – пояснил мне Стаберий, шмыгнув в темный дверной проем.
Последовав за ростовщиком, я пожалел, что в спешке не взял с собой меч.
Стаберий привел меня на второй этаж и указал рукой на грязную деревянную дверь.
– Тебе сюда, – обронил он, толкнув плечом дверь напротив.
Высвободив руки из-под плаща, я легонько постучался и, не дожидаясь ответа, решительно вошел в комнату. Там тускло горела масляная лампа на подставке в углу, еще один светильник стоял на столе, заливая желтым светом вторую половину комнаты. С постели у стены стремительно вскочил человек в серой шерстяной тунике, выхватив нож из-под подушки. Это был Макс.
– Полегче, старик! – воскликнул я по-русски. – Своих не узнаешь?
Белкин швырнул нож на стол и заключил меня в объятия.
– А ты похудел, – заметил я Белкину после объятий и приветственных слов. – Недоедал или недосыпал в последнее время?
– Всякое бывало! – махнул рукой Белкин, придвинув мне стул. Сам он уселся на постель. – Случай свел меня с ростовщиком Стаберием. Мне очень были нужны деньги, поэтому я взялся охранять его по пути сюда. Как у тебя дела, Андрей? Разработан ли план покушения на Цезаря? Ведь уже декабрь на носу!
– А ты добрался ли до Октавиана? – в свою очередь спросил я. – Свернул ли его тонкую шейку, как собирался?
– Стыдно признаться, Андрюха, но Октавиана я не прикончил. – Белкин опустил глаза. – Четыре дня я ходил за ним по пятам, изучил все его маршруты передвижений по Палатину и Авентину. И возможности для нападения появлялись пару раз, но загвоздка была в том, что Октавиан никуда не ходит в одиночку. Его всегда сопровождает слуга, а то и двое слуг. При покушении на Октавиана мне волей-неволей пришлось бы сначала прирезать его раба-педагога. На это дело духу мне не хватило.
– Ну и ладно, Макс, – ободряюще произнес я. – Я тоже решил не убивать Цезаря. Я уже сыт по горло этой кровью! Эти методы не для меня.
Белкин удивленно поднял на меня глаза.
– Ты спятил, что ли, старик? – возмутился он. – Не тебе рассуждать о методах! Ты получил задание и будь добр выполнить его! Или ты забыл, что стоит на кону!
– Ничего я не забыл! – проворчал я. – Но и становиться мясником по воле профессора Пазетти я не собираюсь.
– Ты что же надумал выйти из игры? – насторожился Белкин. – Это чревато для тебя большими неприятностями. Не будил бы ты лихо, Андрей.
– Я не отказываюсь вообще от задания, – пустился я в разъяснения. – Просто у меня родился замысел изменить ход римской истории, не убивая Цезаря, а, наоборот, сохраняя ему жизнь как можно дольше. Понимаешь?
Я заглянул Белкину в глаза.
– Нет, не понимаю, – бесстрастно отреагировал Белкин.
– Пойми, Макс, противники Цезаря из числа римской знати сплошь мелкие людишки, не годные для великих дел! – воскликнул я. – Вспомни историю Рима. Брут и Кассий убили Цезаря в результате заговора, и чего они добились этим? Римское государство оказалось вовлеченным в новый кровавый виток гражданской войны. Октавиан и Марк Антоний уничтожили Брута и Кассия, а затем сами сцепились между собой.
– Но ведь потом Октавиан установил в Римской державе мир и порядок на добрых сорок лет! – сказал Белкин. – Принципат Августа считается «золотым веком» в истории дохристианского Рима.
– Ты только представь, Макс, что Цезарь не погиб от рук заговорщиков, – продолжил я. – Тогда вполне вероятно, что эпоха мира и стабильности наступила бы гораздо раньше, то есть «золотым веком» назвали бы принципат Цезаря. Ты же не ставишь под сомнение гениальность Цезаря. Так зачем убивать такого блестящего политика и полководца! Надо, наоборот, дать Цезарю возможность реформировать Римское государство без кровавых потрясений. Я уверен, после реформ Цезаря Рим станет намного могущественнее, а вся мировая история пойдет совсем по другому пути. Это будет грандиозная ломка всей мировой временной спирали, всех заключенных в ней событий! Именно этого и добивается профессор Пазетти.
Я умолк, ожидая, что скажет Белкин.
– Может, ты и прав, старик. – Белкин задумчиво потер лоб тыльной стороной ладони. – Однако тебе нужно убедить в своей правоте нашего шефа. Иначе твои действия будут объявлены саботажем.
– Согласен! – Я встал и прошелся по комнате. – Тогда, Макс, ты должен побыстрее телепортироваться в будущее, встретиться с шефом, изложить ему мой новый план и постараться расположить его в пользу этого плана. Готов ли ты поддержать меня, Макс?
– Я сделаю все, что смогу, – произнес Белкин после краткой паузы.
Глава четвертая
Ложное прошение
Цезарь ввел для себя такое правило: он почти каждый день появлялся на форуме Кремоны, чтобы заниматься судебными разбирательствами. Если в Риме и его окрестностях законы еще худо-бедно соблюдались, то в провинциях произвол чиновников и судей достигал порой чудовищных масштабов. У римлян до сих пор было на слуху громкое дело Верреса, наместника Сицилии, ограбившего свою провинцию, творившего дикие беззакония и насилия. Будучи в должности наместника, Веррес дошел до того, что присваивал себе имущество храмов. Обвинителем по делу Верреса выступил Марк Туллий Цицерон, посвятивший этому процессу семь судебных речей. В результате процесса Веррес был приговорен к изгнанию из Рима и возмещению ущерба в размере сорока миллионов сестерциев.
Размеры богатства Верреса были столь велики, что, и живя в изгнании в Азии, он утопал в роскоши. Суд над Верресом состоялся семнадцать лет тому назад, но и поныне разговоры об этом продолжали ходить по Риму.
Желая привлечь на свою сторону жителей своей провинции, Цезарь лично разбирал жалобы и прошения, где бы он ни находился. Прийти за помощью к Цезарю мог и богатый человек, и бедняк. Цезарь творил свой суд по справедливости, не делая для знати никаких послаблений.
Среди просителей, приходивших к Цезарю, были и такие, кто приезжал в Галлию из Рима с жалобой на кого-нибудь из нобилей. Должность Цезаря не позволяла ему привлечь к ответу граждан, проживающих в столице. Однако Цезарь давал обещание всем, кто искал у него справедливости, что по возвращении в Рим он обязательно привлечет нобилей, преступивших закон, к суду. В Риме всем было хорошо известно, что Цезарь и Помпей – это два самых могущественных римлянина, обладающих силой и богатством. Но Помпей блюдет только интересы знати и свои собственные, а Цезарь проявляет заботу о всех гражданах без исключения. Поэтому люди шли к Цезарю со всей Италии.
Написал жалобу на Гая Меммия и ростовщик Стаберий. Поскольку с грамотностью у Стаберия было плоховато, он попросил меня помочь ему написать без ошибок нужную бумагу. При этом Стаберий недоумевал, куда вдруг исчез его телохранитель Макс, ничего ему не сказав и не объяснив. Мне пришлось наврать Стаберию, сказав ему, будто бы Макс уехал обратно в Рим. А то, что Макс сделал это без всяких объяснений, – на это у него имелись свои причины, туманно добавил я.
