Жан-Анри Руа - Битва при Пуатье
И правда, едва успев покончить с германскими восстаниями, он снова шел через Галлию, чтобы принести войну в «страну римлян», Аквитанию, удобную для передвижения и грабежа.
Так прожил свою жизнь Карл Мартелл. Жестокие убийства и никаких крупных сражений, кроме разве одного, необычайного и приводящего в замешательство, превратившего Карла в воинственного апостола Церкви, которым он никогда раньше не был. Настоящая битва, хотя и урезанная, без начала и конца, восемь или девять лет назад, в стране пиктонов, битва с армиями исмаилитян.
Как обширно было поле военной деятельности Карла Мартелла! Даже в самых общих чертах эта карта поражает своим размахом.
Карта 5
Галлия около 714 г.
На востоке, на границах королевства, широко раскинулась «страна германцев», включавшая в себя и Фрисландию, расположенную вдоль Северного моря, которая практически вклинивалась в Саксонию, соединяя Рейн с современной Данией узкой полосой своей прибрежной территории. Южнее, напротив теперешнего Эльзаса, лежала Аламанния, зажатая, как в челюстях, между Тюрингией и Баварией.
Фрисландия, Саксония, Тюрингия и Аламанния составляли кордон вдоль границы франкского королевства Австразия. Эта Восточная Франция, похожая на большой четырехугольник, включала области Мааса и Рейна, наряду с городами Кельном, Мецем и Триром. Как и прилегавшая к ней с северо-запада Нейстрия, Австразия возникла в результате раздела державы Хлодвига. Нейстрия, Западная Франция, протянулась от устья Шельды до низовий Луары. Ее опорными пунктами были Париж, Суассон и Тур.
Столкновения между этими странами, происходившие слишком уж часто, были в числе главных событий второй половины VII и начала VIII в. Насколько тесно они были связаны друг с другом, настолько же непримиримым было их противостояние, и эта борьба больше напоминала стычки двух мятежных группировок, чем войны между королевствами.
Довершим эту карту славы и могущества Карла Аквитанией от Пиренеев до Луары и от Атлантики до Бургундии – последним осколком мозаики, занимающим весь юго-восток Галлии.
Все пространство от Дуная до Атлантического океана, от Средиземного до Северного моря стало той ареной, на которой, можно сказать с некоторым преувеличением, Карл безостановочно сражался «наравне с самыми великими полководцами».
Жизненный путь внебрачного сына Пипина Геристальского – головокружительный скачок из кельнской тюрьмы в базилику Сен-Дени, где Карл Мартелл был похоронен, в аббатстве, которое он по примеру королей обогатил своими дарами. Все-таки закон равновесия для Истории естественен. Падение одних всегда соответствует возвышению новых персонажей, это игра, и вмешательство случая добавляет ей пикантности.
Меровинги, а следом – Каролинги. Короли и майордомы.[148]Власть, клонящаяся к упадку, и сила, ведущая к Империи.
Все это сыграло свою роль в истории прихода Карла к власти. Непреклонность, слабость, жестокость и злодеяния, страх и проницательность. Но, главное, ему благоприятствовало вырождение рода, находившегося у власти в течение двухсот семидесяти двух лет, первый представитель которого, Меровей,[149] был окружен ореолом загадочности и величия, несомненно, в связи с фантастической историей его рождения – легендой в чистом виде, но со следами греческой и скандинавской мифологии.
В бушующем море купается вдова Хлодиона.[150] Ужасное морское чудовище набрасывается на нее и зачинает Меровея.
Эта династия завершилась с Хильдериком III,[151] лишенным трона, низвергнутым и заключенным в монастыре Ситье или Сен-Бертен в Сен-Омере в диоцезе Теруана. На завершение агонии Меровингов понадобилось сто двенадцать лет, и между Теодорихом I и злосчастным Хильдериком III сменилось более десяти королей.
Легенда сообщает нам о предсказании Базины, жены Хильдерика I, наследника Меровея. Если мы и собираемся привести здесь повествование, содержащее элемент чудесного, то только потому, что оно превосходно иллюстрирует величие и упадок первой династии.
В 456 г Хильдерик, ведший несколько разнузданную жизнь, был с позором изгнан франками. Укрывшись в Тюрингии у короля Бизина, он соблазнил его супругу Базину и женился на ней. Их брачная ночь протекала необычно.
– Воздержимся, – сказала молодая жена Хильдерику. – Встань и расскажи своей рабыне, что ты увидишь во дворе дома.
Он безропотно подчинился и увидел проходящих зверей, похожих на львов, единорогов и леопардов.
Еще дважды Базина просила его смотреть. Повинуясь, он обнаружил сначала медведей и волков; а в конце – вереницу мелких животных низшей породы.
Назавтра Базина дала Хильдерику ключ к этому видению.
– Увиденное тобою – не что иное, как точное отражение истины. У нас родится сын, который будет великим и прославленным воином, подобным льву среди королей (Хлодвиг).
Его мужественных сыновей изображают леопарды и единороги; от них родятся смелые и ненасытные медведи и волки. А последующих королей означают ничтожные животные.
В том, что касалось истории ее потомков, которым только предстояло появиться на свет, Базина оказалась ясновидящей. Этот род постепенно оскудевал, чтобы засохнуть как ветвь, лишенная соков. Короли-младенцы, часто распутные, порочные, всегда бесполезные, короли, подбородки которых приходилось прятать под большой фальшивой бородой, чтобы они выглядели более волевыми.
Королевский сан стал значить не больше, чем титул. Единственной радостью короля помимо охоты и развлечений было то, что он все еще оставался на троне; единственным проявлением его былой власти оставались длинные волосы и ниспадающая вниз борода. Всю жизнь этого монарха заполняла лишь скука и материальные хлопоты, так как средства к существованию стали ненадежными. Государь, некогда обладавший сказочным богатством и тративший его без счета, теперь дошел до того, что его единственной и не слишком доходной собственностью стал дом, несколько прислужников и в придачу необходимость трудиться.
И если короли все еще принимали послов из разных стран, то лишь для того, чтобы передать им ответы, подсказанные или даже продиктованные другими.
Верх комичности – их транспортное средство. Повозка, запряженная быками, которых по-крестьянски понукает хмурый скучающий погонщик. В этом смехотворном экипаже монарх прибывал во дворец или представал перед народом, а потом возвращался в свое жилище.
Эта картина, которой мы обязаны Эйнгарду, секретарю и, возможно, зятю Карла Великого, безусловно, не является точным отражением реальности. Историческую истину в данном случае искажает пристрастие или раболепство хрониста.
Правда, не все эти государи были бездеятельными и предавшимися разврату. В иные времена некоторые, вероятно, стали бы достойными правителями – Хильдерик II, или Хильперик II, – но не будем связывать несчастье, тяготевшее над этой династией, в основном со злобой и амбициями «второй династии».[152] Мы охотно говорим об узурпации, о гнусных преступлениях, но отдельные случаи убийств не дают права на обобщение, и майордомы никогда не предавались подобным излишествам. Напротив, их постоянной заботой был поиск, а затем удержание у власти короля, который был бы для них своеобразным «алиби». Дуэт монарха и майордома являлся необходимым гарантом законности. Если отказаться от обвинений майордомов в столь черных замыслах, объяснить факт вырождения Меровингов оказывается гораздо сложнее.
Согласно принципу меровингской власти, опиравшейся прежде всего на достоинство и мужество находящегося у власти человека, король был всем – по самому факту своего существования.
Однако в течение VIII в. все как будто сговорилось, чтобы сделать королевскую власть бездеятельной. Никогда больше в нашей истории несовершеннолетние короли, а значит, их регенты, не восходили на трон так часто. Когда в 715 г. на престоле воссел Хильперик II, можно было констатировать, что в течение предшествующих двадцати пяти лет ни один король не занимал этого места в совершеннолетнем возрасте. Как в Австразии, так и в Нейстрии королевский скипетр переходил из одной младенческой руки в другую в смехотворной и жалкой эстафете.
Хильдеберт II правил пять лет, после смерти ему наследовали два младенца. Дагоберт II был «совсем маленьким», когда пришел к власти. Впоследствии он оставил после себя двоих сыновей в возрасте восьми и четырех лет. Хлотарю III, старшему из наследников Хлодвига III, было семь лет, когда он потерял отца. Король царствует, но больше не правит. Впрочем, в большинстве своем эти государи были вырожденцами, вроде Хлодвига II, который умер безумцем.
Но это еще не самое худшее. Ведь, в конце концов, бывали и периоды устойчивого регентства, когда у власти находились энергичные женщины, вроде Брунгильды,[153] но эта опора королевской власти скоро сгинула, впоследствии же королевы выбирались, скорее, за красоту, чем за таланты «государственного мужа».
