Артем Рыбаков - Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера

Просим усилить фронт авиацией. Фронт, не считая новых групп, имеет 87 истребителей и 189 бомбардировщиков, всего 276 машин.

Сегодня районе Духовщина, Ярцево, Щучье появились новые истребители противника, обладающие большой скоростью, позволяющей до 3 раз атаковывать наши ПЕ-2. Предположительно это Хейнкель-112.

«Если так пойдет дальше, — думал я, пробираясь вслед за Люком через густой подлесок, — то придется, как тому медведю, отсыпаться зимой!»

Шесть часов в сутки — это максимум, который мне удавалось поспать за последнюю неделю. Добавим сюда постоянные физические нагрузки, нервотрепку и ранение — так что ничего удивительного, что вчера вечером мне пришлось снова укоротить брючный ремень. Если перед поездкой я весил ровно восемьдесят кило, то сейчас — хорошо, если семьдесят. Впору было значок нацепить: «Хочешь похудеть — спроси меня, как!»

Но, несмотря на все «тяготы и лишения», настроение у меня было приподнятым. Очень уж хотелось перестать прятаться и подложить эсэсманам во-оот таке-еенную свинью…

…К реке мы вышли метрах в восьмистах выше разрушенного моста по течению. Поле и небольшой лесок на той стороне скрывал густой утренний туман. Пройдя под берегом, мы вышли к мосту. Тут выяснилось, что, очень кстати для нас, немцы мост на самом деле не разрушили, а, понадеявшись на мины, только своротили настил, так что на ту сторону нам удалось перебраться, даже не намокнув.

Первым на противоположный берег перешел я и, спрятавшись под кустом, внимательно вслушался (туман был плотный, так что на оптику надежды было мало). Ничего. Только тихо плескалась, обтекая сваи моста, река. Я три раза нажал тангенту.

Спустя пять минут, показавшихся мне вечностью, сзади послышались осторожные шаги, и затем — глухой удар подошв о землю. «Первый прошел», — подумал я, проводив взглядом силуэт, метнувшийся к кустам на другой стороне дороги.

На разведку мы вышли впятером: Люк, Зельц, Кудряшов, Чернов и ваш покорный слуга.

Люк перешел реку последним.

Согласно плану, разработанному Фермером, нам необходимо было пройти почти пятнадцать километров на северо-запад, к крупной деревне Доры. По мнению командира, немцы должны были организовать там временную базу. Так что нам следовало поторопиться…

…Было уже четверть одиннадцатого, когда мы остановились на опушке небольшого лесочка километрах в трех от нужной деревни. Люк как старший группы направил бойцов понаблюдать за Дорами и дорогой, связывавшей село с соседним, Слободой.

— Ну что, давайте, переодевайтесь, — скомандовал он.

Я достал из рюкзака небольшой сверток с гражданской одеждой, которой нас снабдил Акимыч. Пара минут, и я стал выглядеть, как заправский полицай! Потрепанный серый пиджак, мешковатые шерстяные штаны, кепка, на ногах — поношенные, но крепкие яловые сапоги. Дымов провозился чуть дольше, но теперь и он щеголял в похожем наряде.

— Сань, мне кажется, что лучше начать с соседней деревни, а вы пока понаблюдаете за этими.

— Ты Есьмановцы имеешь в виду? — спросил Люк, разглядывая карту.

— Да, вот эту — за лесом. Шансов нарваться на эсэс меньше, а обстановку в округе выясним.

— Согласен. Рацию возьмешь?

— Да, но в деревню без нее пойду. Спрячу где-нибудь за околицей.

— Стволы?

— «Вальтер». Он маленький.

— Ну, — он тяжело вздохнул, — присядем на дорожку…

— Да мы и так вроде на земле сидим…

— Это присловье такое.

Несколько мгновений мы посидели молча, затем Люк встал. Вслед за ним поднялись и мы с Алексеем.

Как всегда, провожая ребят на задание, Александр нервничал сильнее, чем если бы ему самому предстояло ползать по тылам врага. Два десятка лет войн, пусть и маленьких, но настоящих, — это тот опыт, который не заменишь никакими знаниями… И, если за Люка Фермер был спокоен, то из-за Антона, а тем более за ставшего за последние пару недель своим Дымова сердце нет-нет, да и прихватывало…

«Тьфу ты, так седым до „полтинника“ стану! — подумал Александр. — Надо чем-нибудь себя занять… таким… эдаким…»

…Общий подъем объявили в семь — через два часа после ухода разведчиков. Почти все это время Александр провозился с немецкими минами, пытаясь разобраться в их устройстве. Накрывшись тентом, чтобы не выдать себя бликом фонаря, Фермер включил светодиодную лампу, достал инструменты и приступил к работе.

В очередной раз, столкнувшись с плодами «сумрачного тевтонского гения», он подивился тому, как можно простые вещи сделать сложно. «Да, два взрывателя — лучше, чем один, но три-то куда?! — думал он, разглядывая „тройник“, вывернутый из немецкой мины. — Да к тому же — нажимной. А вот чека на вытяжном — получше, чем у МУВа. Универсальнее…»

Он аккуратно взял в руки мину, — «Так, эта гайка прижимает крышку, а вот эти три винта ее и фиксируют…»

Минута — и крышка снята. После непродолжительной возни Саша вытащил из внутренних каналов детонаторы. «Три детонатора на обычную противопехотку?! Неудивительно, что они войну проиграли! На одну мину три взрывателя и три детонатора! Ну, я думаю, что и с одним детонатором работать будет как надо…» — и он положил два «лишних» детонатора в небольшую коробку, выложенную изнутри тряпкой.

До момента, когда все встали, Александр обработал подобным образом пять мин.

К деревне мы с Зельцем подходили осторожно, прокравшись через заросли кустарника, густо росшего вдоль берега небольшой речки, что протекала почти у околицы, к небольшому леску, что виднелся с северной стороны. В одном месте берег был густо истоптан копытами и повсюду валялись коровьи лепешки, но ни одной свежей я не заметил. Минут двадцать мы рассматривали в бинокль внешне безжизненную большую, домов в пятьдесят, деревню. Наконец я решился:

— Люк, Арт в канале. Что у тебя? — спросил я в рацию.

— Я ничего странного не вижу, — с того момента, как мы пошли к деревне, Саша внимательнейшим образом наблюдал за окрестностями в оптический прицел своей винтовки.

— Тогда мы пошли!

— Ни пуха…

— К черту!

Я разгреб песок под приметной корягой и, завернув в полиэтиленовый пакет рацию, зажигалку из будущего и гелевую авторучку, сунул сверток в получившуюся нишу.

— Ты что-нибудь оставлять будешь? — спросил я, покосившись в сторону Дымова.

Он отрицательно мотнул головой.

— Тогда пошли! — и я присыпал тайник песком.

…Деревня встретила нас странной, какой-то неживой тишиной. Нет, звуки, конечно, присутствовали: скрипел, поворачиваясь по ветру, на крыше одного из домов железный флюгер, где-то изредка стучали ставни, раскачиваемые порывами ветра… Но не раздавалось людских голосов, не мычали коровы и не лаяли собаки, то есть не было всех тех звуков, что составляют постоянный шумовой фон, к которому за две прошедшие недели я успел привыкнуть. Ощущение какой-то неправильности не покидало меня. И одновременно с этим в глубине души поселился страх. Больше всего в этот момент я страшился того, что найду что-нибудь похожее на то, что вчера обнаружил в такой же пустой деревне Люк.

Зельц толкнул калитку и вошел во двор одного из домов, третьего или четвертого с краю. Никого. Оглядев двор, он направился к крыльцу. Пришлось последовать за ним. Чтобы придать себе уверенности, я вытащил «вальтер», который спрятал сзади за поясом.

Через пару минут в дверь выглянул Дымов:

— Никого. Судя по всему, уходили в спешке. Даже продукты кое-какие остались.

Сам не зная почему, я спросил:

— А дети в семье были?

— Нет. А при чем здесь это?

Я наконец сформулировал ответ и больше для себя, нежели отвечая Алексею, сказал:

— Люди обычно первым делом о детях заботятся… По вещам можно понять, что случилось…

Леша понимающе кивнул, и мы направились к следующему дому.

Пока Дымов осматривал жилище внутри, я решил немного осмотреться на подворье.

Ближайшая небольшая постройка, оказавшаяся курятником, была пуста. Я уж было направился к большому сараю, стоявшему в глубине двора, но, сделав несколько шагов, осознал какую-то неправильность в окружающей обстановке. В траве вдоль забора змеился телефонный провод!

Я проследил за ним взглядом и заметил, что он исчезает на чердаке соседнего с этим дома. Нет, проложили его аккуратно — с первого взгляда не заметишь, но, очевидно, ветер сдул его с крыши, да и я специально всматривался, так что заметил раскачивающийся на весу отрезок.

«Приплыли!» — было первой мыслью. На несколько мгновений я впал в ступор, так как первым позывом было метнуться куда-нибудь в укрытие, вторым — выручать Дымова, а третьим было осознание того, что уйти просто так нам не дадут.

Но первый порыв прошел, и я начал думать более позитивно, благо кое-какие домашние заготовки у нас были.