Илья Бриз - Сбить на взлете
Младший сержант Нинка Скалозубова уж на что, по утверждениям подруг, трезвенницей раньше была, но теперь только так свои полстакана беленькой принимает. Закусит квашенной капусткой — начпрод, молодец, где-то четыре бочки раздобыл — и расцветает румяной улыбочкой, в доску пьяная. От горшка два вершка — полтора метра росту еле набрала — тоненькая, легенькая. Много ли ей надо? Но специалист при этом, незаменимый. Скидывает на лютом морозе ватник и лезет внутрь замасленного мотора с ключом подтягивать хомуты подтекающих патрубков, куда рука обычного человека теоретически не в состоянии подобраться — только с частичной разборкой арматуры. Потом командует своим писклявым голосом «Тащи!» — у самой сил выбираться уже не осталось. Старший сержант Кривошеина, то есть Ленка из нашего экипажа, прозванная за силу и выносливость «Кобылой», Скалозубову под свой большой полушубок запускает и бегом в хорошо протопленную техничку тащит. Там Нинку горячим сладким чаем кто-нибудь отпаивает. Начтех Мамонтов посмотрел на это дело и попробовал отругать самоотверженную девчонку за излишнее старание, могущее принести вред ее здоровью. Все-таки летает полк не так уж и много — полностью боеготовых машин хватает. В ответ военинженер третьего ранга получил такую забористую тираду на русском-народном, что даже я покраснел. И никак не от румянца при «легком морозце» под сорок — до войны дома мата вообще ни разу не слышал. Мамонтов благожелательно кивая, выслушал, повернулся через левое плечо и ушел. Ленка схватилась от ужаса за голову — дело-то подсудное, до трибунала за прилюдное оскорбление старшего по званию может дойти. Подхватилась и побежала догонять инженера — может, удастся еще уговорить, не подавать на подругу рапорт? Не уговорила, как на следующий день выяснилось. Бумагу военинженер третьего ранга Мамонтов все-таки написал — представление на младшего сержанта Скалозубову к медали «За боевые заслуги». Через день, с разрешения командира полка, сам и вручил перед строем. Вот отчего Нинка потом красная была, когда ее начтех, поздравляя, в обе щеки расцеловывал, я уже и не знаю…
Через несколько дней было еще одно построение по аналогичному поводу. На майора Коноваленко комдив представление к ордену в штаб армии направил, а младшего воентехника Ветлицкую сам наградил.
Дядя Витя двадцать шестого декабря сбил Ю-86Р. Буква «Р» в наименовании обозначает разведывательный высотный вариант бомбардировщика с герметичной кабиной. Немец шел всего на семи с половиной тысячах метров под облаками, прячась в их почти сплошной пелене и методично снимая специальным фотоаппаратом на мелкозернистую пленку ближние фронтовые тылы Красной армии. Подполковник Коноваленко, барражировавший с еще пятью летчиками над нашими войсками, получил наведение с поста ВНОС по радио. Отыскал по наводке с земли врага, грамотно зашел немцу в хвост, сам маскируясь в облачности. Первой же пушечной очередью — скорострельные ШКАСы, как позже выяснилось, на морозе далеко за шестьдесят градусов отказали — поджег фашисту левый мотор, после чего судьба разведчика была решена — наддув гермокабины идет именно от этого двигателя.
Довольный комдив сам примчался с поздравлениями на разбор полетов. Все-таки редкого зверя завалили, с которым даже столичные пэвэошники справиться не могли. У этого юнкерса потолок свыше двенадцати тысяч метров. Туда даже специально разработанный перед войной высотный истребитель МиГ-3 не дотягивается. А этот гад летает и фотографирует с большой высоты. На разборе и выяснилось, что в основе успеха этого короткого боя была четкая радиосвязь с нашим истребителем. Подполковник Коноваленко честно признал, что без наводки с земли он юнкерс в туманной пелене никак не нашел бы. Снизу на фоне облачности разведчика из бинокля видно, а на той же высоте и с километра не разглядеть. Обнаружил самолет противника только с двухсот метров. А если бы сам искал разведчика, то сразу после обнаружения тот успел бы скрыться в облачности и оттуда уйти вверх на недосягаемую для Яка высоту. Полковник Филиппов внимательно выслушал рапорт комполка и тут же расщедрился на награды. Тем более редкий случай — полк, в котором нарекания на радиосвязь практически отсутствуют.
А Снежная королева, получив «За боевые заслуги», почему-то грустная…
* * *Экипаж сбитого юнкерса на допросах рассказал много весьма интересного. Лейтенант ГБ Свиридов привлек меня и Ветлицкую для записи. Заставил специальную бумагу о неразглашении секретных сведений подписать и оставил в своем кабинете, когда гауптмана, это капитан на ихнем, привели. От меня, конечно, толку было мало — понимал с пятого на десятое. А вот младший воентехник бодренько так строчила, на ходу переводя и иногда даже поправляя Юрь Михалыча или уточняя его вопросы.
Больше всего поразили огромные небоевые потери «Мессершмиттов bf-109» модификаций «Е» и «F», присутствующих на «Восточном», как говорят немцы, фронте. Чуть ли не половина рано или поздно бьются на посадках из-за слишком узкой колеи шасси. Восполнять потери как в пилотах, так и в боевых машинах Люфтваффе не успевает. Новые летчики недостаточно обучены и подолгу вводятся в строй.
Перекрестные допросы — пленных держали отдельно друг от друга и видеться не позволяли — показали, что фашисты не врут. Я потом долго сидел в казарме в своем отгороженном брезентом углу и думал. Конструкцию мессера знаю вроде бы неплохо — однажды с Мишкой тщательно обследовали полуразвалившийся при посадке на брюхо подбитый «худой». Тогда поразило очень легкое крыло мессершмитта. Немецкие конструкторы все системы убираемого шасси упрятали в фюзеляж. Но ничего не дается даром — выигранные несколько десятков килограммов массы аукнулись узкой колеей. Работать с грунтового аэродрома такая машина почти не может — нужен очень опытный пилот. А этих немецких летчиков с большим налетом наши пусть медленно, но все-таки выбивают. Получается, рано или поздно, но советские летчики неминуемо завоюют господство в воздухе. Тем более что, как утверждает майор Гольдштейн, советские авиазаводы уже в следующем на днях наступающем тысяча девятьсот сорок втором году должны превзойти германскую промышленность в количестве выпускаемых боевых самолетов.
Новый год получился грустным. Вторая эскадрилья во главе с недавним майором Дубровиным — он получил по второй шпале на петлицы, пока я в санчасти валялся — вылетела к Белеву на прикрытие наших наступающих войск. Пробарражировала бестолку почти час и получила по радио разрешение возвращаться на аэродром. Вот в этот-то момент от солнца и свалилась с высоты пара мессеров. Сожгла замкомандира полка с первого захода и вновь на скорости ушла вверх.
Город наши войска в последний день уходящего года все-таки взяли, как нам сообщили из штаба армии буквально за час до полуночи. Собрались в казарме за импровизированным праздничным столом с разными вкусностями из врученных поздравительных тыловых посылок. Немножко посмеялись — почти в каждом фанерном ящичке бритвенный станок присутствует. А вот сержант Равиля Камалетдинова этому подарку обрадовалась — девчонки с ней о чем-то шептались и очень язвительно хихикали. Ленка меня только потом во время перекура просветила — у татарок это место для гигиены принято бритым держать. Аффигеть! Интересно, однако. Старший сержант Кривошеина, оказывается, мысли читать умеет — догадалась, о чем я думаю, глядя на Равилю, и дала зачем-то свой увесистый кулак понюхать. Но почти сразу смилостивилась и пообещала, как потеплее станет, сама попробовать — ей тоже любопытно стало — и затем мне продемонстрировать.
Шампанского, понятно, на столе не было — где его взять? — но беленькая присутствовала в достаточном количестве. Идиот-комиссар произнес пафосную речь аж на четверть часа и был старшим начальствующим составом полка накачан водкой всего за двадцать минут — слабак. Был сдан дневальным красноармейцам из БАО с наказом сопроводить и уложить в койку. После чего не столько праздновали — понятно же уже всем, что наступивший год будет тяжелым — как поминали погибших в сорок первом. Девчонки слушали рассказы о навсегда ушедших воинах и шмыгали носиками. В общем, получился не праздник, а тихие поминки. Веселиться, только сегодня потеряв майора Дубровина, желания ни у кого не было.
Январь почти не летали — жутко холодно, иногда даже днем за сорок. Это на земле, а на высоте ведь температура еще значительно ниже. Специальных подогревателей не хватает, а без них мотор не завести. Да и Мамонтов ругается, мол, ресурс падает очень сильно.
Целеустремленная Снежная королева поставила перед собой задачу заставить меня сдать на аттестат к лету этого сорок второго года:
— Вам, младший сержант Воскобойников, самому-то не стыдно от сверстников отставать? — чуть, что не по ней, так Ветлицкая сразу переходит на общение по уставу.
