Рейд в опасную зону. Том 2 - Мэт Купцов
— А Болотов? — глухо отвечает Колесников. — Этот человек для всех нас был как отец. Никогда не оставил бы никого в беде. До самого конца.
Я молча киваю.
Слова не идут. Они кажется ненужными. Здесь, перед этими портретами, — своя истина, простая и неизбежная.
Входит командир части — полковник Грачёв и его заместитель- подполковник Яровой. Проходят твёрдой походкой, но в глазах читается боль.
Мы все замираем перед портретами.
Я смотрю на лицо Усачёва. Такая молодая улыбка, почти мальчишеская. А потом — на Болотова — с его строгим взглядом.
— Болотов спас всех, — тихо говорит командир — полковник Грачёв, обращаясь ко всем собравшимся. — Усачёв хотел бросить гранату в противника, но не успел. Оба погибли, потому что хотели защитить других. Помните об этом…
— Что скажешь, Беркут? — тихо спрашивает Колесников после долгой паузы, бросая взгляд на меня.
Я медлю. В голове мелькают сотни фраз, но ни одна не кажется правильной. Наконец, выдыхаю и шагаю вперёд.
— Мы часто говорим о том, что здесь, в горах, мы — одна семья. Болотов и Усачёв это доказали. Их смерть — это боль каждого из нас. Но и память тоже наша общая. Мы обязаны помнить их такими, какими они были — людьми, которые до конца оставались верными своим товарищам.
За моей спиной кто-то шмыгнул носом. Я продолжил.
— Помнить — это значит жить так, чтобы они могли нами гордиться. Чтобы их жертва не была напрасной…
Бойцы продолжают заходить в штаб. Каждый по-своему прощается — кто-то говорил вслух, кто-то шепчет, а кто-то просто стоит, молча, сжимая в руках панаму- афганку. Но все, без исключения, чувствуют одно — эта потеря — часть нас самих.
— Болотов… — я сглатываю, чувствуя, как в горле встала горячая, давящая тяжесть. — Человек, который учил нас не только воевать, но и жить. Он не думал ни о себе, ни о том, что скажут. Он просто сделал то, что должен был.
Слова рвутся из груди вместе с болью.
— Они оба ушли так, как настоящие солдаты. Не ради наград, не ради звёзд на погонах. Ради нас. Ради того, чтобы мы с вами могли вернуться домой.
* * *
Моя боярка:
Мой позывной Шрек. Я армейский десантник. Умер в 2046 году в неравной схватке с монстрами. Стойте-ка, говорят, что я жив. Я — князь Трубецкой? https://author.today/reader/389135/3591946
Глава 10
С утра в лагере тихо. Весна в Афганистане — дело обманчивое. В шесть утра солнце только пригревает, холодный ветер тянет с гор, но к полудню пыль в воздухе будет плавиться от жары. Я шагаю по лагерю, слышу привычное бренчание железа, кто-то матерится у бронетранспортера, кто-то гоняет на соседнем КПП заспанных солдат.
Полковник Грачев вызывает меня к себе.
— Разрешите войти, товарищ полковник, — берусь за ручку двери и сразу открываю.
— Входи, Беркут.
Едва увидев командира, сразу понимаю, что ночью он не спал. В кабинете сизый дым висит коромыслом, под глазами тёмные круги.
Значит, дело важное и срочное, — с ходу решаю я.
— Беркут, знаешь, почему Муджтаба ушел? — говорит Грачёв, глядя прямо мне в глаза.
Это он о главаре моджахедов, которые просочились через восточную часть Панджшерского ущелья.
В его голосе не столько упрек, сколько проверка. Понимаю, что тут дело не только в нас.
Приказ сверху — значит, ищут крайних.
— По данным разведки, часть боевиков скрылась через горные тропы. Наши отряды их не догнали. Оставленные посты не сработали, — чётко докладываю я.
Грачев молчит, постукивает пальцами по столу. Я знаю этот жест — он думает, как завуалировать тот разнос, который устроили сверху.
— Опять этот Панджшер! — наконец выдыхает полковник. — Каждый раз одно и то же. Мы их громим. Банда рассасывается, перегруппировывается, и через месяц-другой снова нападает на наши колонны. Нам уже «по шапке» дали. Если сейчас не разберемся, боюсь, кто-то из нас пойдет дальше по этапу.
— Что прикажете? — спрашиваю коротко.
Грачев сгребает со стола карту, разворачивает, тычет пальцем в конкретную точку.
— Вот здесь провинция Баглан — кишлак Бану, они сюда пошли. Хотят объединиться с силами уездного центра Андабара. Надо их опередить. Перехватить по пути. Найти Муджтабу. Уничтожить. Задача ясна?
— Так точно, товарищ полковник. Сколько человек будет в отряде?
— Десять человек. Твои Гусев и Колесников, лейтенанты Коршунов и Панов. Паша — твой заместитель и пятеро рядовых. Вылет завтра.
Возражений нет, да и смысла в них тоже. Операция нужна, а задача поставлена. Я киваю, и ухожу собирать ребят.
Следующее утро снова встречает нас порцией пыли и предрассветной прохладой. Воздух звенит, вертушка ждет на посадочной полосе. Колесников, как всегда, не теряет времени, подтрунивает над рядовыми.
— Вася Васин. Ну надо же, как мамка назвала! Ты хоть парашют-то не задом наперед натягивай, а то опять в кусты носом войдешь, как в прошлый раз!
Ребята смеются, даже Гусев, которому шутка явно надоела. Лейтенант Павел Панов внимательно проверяет снаряжение каждого, сам молчаливый, но дело свое знает. Коршунов, напротив, как-то странно отмалчивается. Хотя в последнее время он стал таким молчуном, что можно уже и привыкнуть к этому.
В салоне вертолета тесно, шум заглушает любые разговоры. Смотрю на лица — ребята привычные, но понимаю, что даже они напряжены. Когда летим над долиной, солнце уже высоко, а сердце начинает стучать сильнее, скоро высадка.
«Пошел!» — командую я, как вертолёт зависает над заданной точкой. Первым прыгает Пашка Панов. Вижу, как остальные следом один за другим выходят из вертолета. Я иду крайним.
Шагаю вперед в открытый проём и ухожу вниз. Воздух бьет в лицо, земля приближается быстро. Пыль и ветер моментально впиваются в меня.
На земле пацанов быстро собирает Панов. Все на месте, идем к назначенной точке сбора. По рации поступают данные — ближайший кишлак может находиться в 20 километрах на восток. Далековато выгрузили.
Ну что ж, нам не привыкать.
В учебке, да уже и здесь в Афгане приходилось преодолевать большие расстояния.
Линия маршрута ложится в узкие тропы — места, где видимость ограничена и где легко попасть в засаду.
Мы выдвигаемся из точки сбора. Солнце только начинает подниматься, и горы вокруг медленно просыпаются, отбрасывая длинные
