Гридень 3. Экспансия - Денис Старый
И началось. На меня сыпались удары один за одним. Я защищался, стараясь вовсе уходить от них, порой беря удары на мечи. Если в первые секунды натиска я чуть даже растерялся, но сейчас вошел в кураж и с азартом рубился с князем, который показался мне действительным мастером клинка. Со своей техникой, познать которую было бы неплохо и мне.
Но я-то еще использую приемы и подленькие… Заметив, что на очередном выпаде Изяслав несколько просел и оперся на вытянутое колено, я ударил правой ногой по княжеской опоре и тот завалился. Новая порция возмущения, кто-то из воинов даже дернулся ко мне, но был остановлен старшими. А еще я снова услышал приятный слуху девичий взвизг.
Князь проворно совершил кувырок, встал на ноги в метрах трех от меня и выставил свой меч, показывая тем самым, что он готов продолжать поединок.
— Быстро думаешь в бою — это любо мне, — осклабился Изяслав и двумя рваными прыжками, сократил дистанцию.
В этот раз князь показывал, что будет бить в голову, но сам резко перенаправил удар в направлении моего бедра. Хитрый удар вышел, но я смог частично левым мечом его парировать, ходя сила, с которой бил Изяслав была неожиданно такой мощной, что я не сдержал его меч и все равно получил по своей ноге болезненный удар.
Вида не подал, не к чему это. А может нужно быть скорчиться от боли и проиграть? Поддаться князю? Но вот не хотелось мне этого и все тут. Кстати, про поддаться — это вероятно нарратив из моего прошлого-будущего. В этом времени можно получить от таких действий не благодарность, а обратный эффект. Мол, не посчитал мастерство соперника достойным.
Вновь стали кружиться. Теперь и я обозначал направления своей атаки, изучая реакцию князя. У него несколько проседала левая сторона защиты. Вот туда я и начал наносить большинство ударов.
— Княже, остановись, снова плечо выбьешь! — выкрикнул пожилой воин, облаченный столь дорого и качественно, что по его пластинчатому доспеху ратника можно принять и за князя.
А я понял, что нащупал слабое место и чередуя свои выпады, я то и дело направлял атаки в сторону, наиболее сложную для отражения, если только у соперника болит плечо.
Удар, князь отводит мой меч и делает шаг назад. Выкидываю правую ногу и делаю глубокий выпад. Почти что в шпагате, достаю правым мечом князя, ударяя владетеля Киева острием в живот. Сам же, не имея возможности сохранить равновесие, перекатываюсь через правое плечо и подымаюсь только с метрах трех от Изяслава.
— Акаем! — закричал старый воин, который и до того возмущался. — Так и князя пришибешь!
Князь скорчился от боли, но не упал. Мечи были тупыми, так что мой удар — это не более чем садануть по пузу палкой. Но это пузо ведь великокняжеское!
— Оставь, Гаврила! — сказал князь, приподняв голову, при этом продолжая быть согнутым в спине. — Я ж не красна девица, кабы помирать от забав. Побаловались и будет. Ты скажи мне только, тысяцкий, отчего бился, как на сече, словно я убью тебя?
— Прости, великий князь, коли что не так сделал. Но есть у меня такое измышление: тяжко в учении, легко в бою. Коли на учениях даже загинут пять-шесть воинов, но сотня будет готова стоять против и трех вражьих сотен, то я считаю такое правильным, — сказал я.
— И князя загубить? — прорычал тот, к кому князь обращался «Гаврила».
— Ах тыж тать такая! Ты пошто батюшку так? Аль не видишь, что он уже в летах? — маленькая, смешная бестия ворвалась в мужской разговор.
Девчонка выбежала из терема и чуть было на меня не накинулась. Остановилась, посмотрела на меня полуголого и зарделась. А так бежала…
— А-ну-ка ягоза, в дом пошла! Наказание тебе дам, смотришь тут на мужей нагих! Замуж выйдешь, вот и…- великий князь осекся, выпрямился, и куда только его боль ушла, осмотрелся.
Была видна его растерянность. Видимо, сказал дочери то, что не приличествует говорить. Ну или присутствующие услышали то, что не следует. Девушка фыркнула, мотнула мощной косой и гордо не пошла, а прошествовала в терем.
— Прости князь, но ты не обозначил степень дозволенного и я бился в полную силу. С таким великим воином, как ты, иначе нельзя. Вот, теперь ты знаешь некоторые мои хитрости, благодаря которым я и смог добраться до тебя. Теперь я убоюсь встать с тобой в круг, — сказал я, добавив чуточку лести в свои слова.
— Я не гневаюсь. Ну а ты должен мне показать свои хитрости боевые. Они подлые, но в лютой сечи нет места для выбора того, как сразить своего врага, — выдал афоризм Изяслав. — Умойся, да оденься, неча смущать девиц!
Завтрак Изяслава был спартанским. Скромная овсяная каша, да вареные яйца с хлебом, завершал прием пищи травяной настой, который с большой натяжкой можно было бы назвать чаем — вот и все разносолы. И этого более чем достаточно для качественного и полезного приема пищи, остальное — это чревоугодие.
— Кто стрелял в тебя? — как только мы доели завтрак, спросил князь.
Я не стал скрывать и все рассказал. На самом деле, мне недосуг решать с обманутым мужем. Нужно ехать к половцам и выручать Рахиль, чтобы успеть прибыть к тому времени, как и воевода Иван Ростиславович приедет в Киев. А это три недели, не больше.
— Купца Горыню запрещаю тебе трогать! Он уважаемый и знатный торговый гость, со Смоленском торговые связи держит и с Новгородом. Я сам взыщу с него и виру и спрошу, что да как. И с чего он на тебя так? — говорил великий князь.
Вкратце я рассказал, при этом уповал на то, что у меня с Рахиль и не было ничего, так… общались с ней, да с ее отцом. Пусть после, если что-то князь узнает и всплывет, я и стану объясняться, но тут есть чем прикрыться, как бы это не звучало не по-мужски, я могу молчать, якобы, защищая девичью честь.
А после… я рассказал великому князю, как я вижу развитие Братства и политическое устройство на Руси. Не так вот взял и выложил все. Просто зашел об этом разговор, точнее я полчаса к тому подводил.
— Пойдет на то Андрей Ростовский, сын Юрьев? — спросил великий князь задумавшись.
— Думаю, что да, — отвечал я. — У
