Странник - Владилен Суворов
«Пора валить».
Егерь во мне проснулся, стоило только сделать шаг в сторону. Дорога от ашрама была пустынной и пыльной, но меня это не волновало. Может мне и показалось, и они не такие уж плохие люди, и на органы там не разбирают, видимо я слишком люблю свободу.
Несколько месяцев бродил по Индии, переходя из провинции в провинцию. Еды было вдоволь, воровал еду в кладовках и кухнях, мало какой замок мог меня остановить. Терзаниями совести не страдал, когда желудок урчит — совесть молчит.
Солнце спалило кожу дочерна, и теперь я не сильно отличался внешне от местных жителей. Хороший способ выучить неизвестные диалекты Индии. Моя бродяжническая жизнь длилась долгие 20 лет. Мне нет оправдания, знаю, что родные маются в тревоге и неведении. Но не могу себя заставить написать письмо или позвонить.
«Я давно чужой в том доме…»
Жить в путешествии — этот стиль жизни затягивает. Начинаю понимать цыган и бродячих артистов. Желание сменить место проживания становится навязчивой идеей.
«Красивая страна», — добрая земля, и не ее вина, что люди используют ее в своих корыстных интересах. Простые индийцы очень человечны и отзывчивы. Обидчивы как дети и непосредственны. Не вижу ничего плохого в буддизме, это мы европейцы сделали его инструментом обогащения. Вспоминаю, сколько тысяч раз мне подавали милостыню, сколько лепешек разламывали эти почерневшие от грязи и загара руки.
— Здесь свободно?
Старик, сидящий у берега Инда, молча подвинулся. А может и не старик вовсе, вижу эта худоба следствие долгих истязаний плоти. Здесь много аскетов и отшельников, следующих пути Будды в одиночестве.
«Хорошее место дабы погреть свои кости», — дальше я уже не пошел.
Мы сидели на теплом камне, как приклеенные. В солнце и под дождем. Голодные и сытые. Иногда прохожие делились с нами своей едой, мой молчаливый спутник никогда не отказывался, а я все так же молча следовал его примеру. Так началось мое послушание.
Иногда он начинал выполнять странные физические упражнения — йоговские асаны, я так понимаю, чтобы окончательно не развалиться на кусочки, растягивал связки, немного напрягал мышцы, укреплял кость.
Мы просидели там десять лет. Иногда забывая питаться неделями, без еды и воды, без отправления каких-либо потребностей тела. Там, мы добивались окончательной свободы. Со временем даже стали чем-то вроде местной достопримечательности. Однажды к нам заехали какие-то туристы. Это были англичане.
— Глядите, какие они худые.
— Кошмар…
— Так жалко, — она не договорила, возможно, потому что ваш покорный слуга изволил встать и оглянуться.
«Они смеются и жалеют, ненавижу такое», — индийцы всегда уважали наше уединение. Не могу и не хочу становиться развлечением для снобов.
«Пожалуй, мне пора уходить…»
Следующим пунктом моей жизни стал монастырь. Здесь тоже можно было сидеть на солнце. Созерцать.
Однажды один монах присел неподалеку и медленно раскачиваясь, начал бубнить наизусть текст древней Веды. Я уже понимал индийские языки, где-то на уровне обывателя, а где-то вполне прилично изъясняясь. Но санскрит был для меня тайной за семью замками.
— Научи…
Мой бенгальский был хорош. Монах разве что не пробил головой потолок старого храма. Конечно же меня всему научили.
Вспоминаю те дни, когда учился санскриту и так легко на душе. Мало кто знает все веды наизусть, таким людям везде в Индии почет и уважение. Более полумиллиона текстов и свитков. Знать всю Веду — значит быть уникумом. Быть отмеченным самим Буддой.
— Далай-лама здесь…
Шепот вокруг. Наш монастырь посетил сам далай-лама. Земное воплощение Будды. Что он скажет, что он знает?
— Подойди, — я уже не мальчик, скоро тридцать лет как я пребываю на стезе посвящения. Этот далай-лама на вид словно мальчишка, физически ему всего 12 лет. Но я-то знаю, сколь обманчива бывает внешность.
— Благослови…
— Мое благословение на тебе.
Его глаза чуть насмешливые и такие добрые. Он такой же, как и я? Или всего лишь ребенок, которого лишили детства и нормальной жизни? Не знаю… он просто улыбнулся и ушел. Может я смогу прояснить этот вопрос в другой жизни.
«Хочу верить что это — правда», — иначе вся моя жизнь в этой реальности будет ни о чем. Кому нужны эти тысячи книг, и молитвы… коли воплощенный Будда всего лишь элемент маркетинга и пиара? Точно не мне.
— Простите. Далай-лама просил вам передать, — молодой монах уважительно потянул мне сложенный вдвое листок. Открывал послание с трепетом в душе.
«Терпение», — вот что там было написано. Всего одно слово. Но я смог его прочитать. Странно. Этот язык я учил, когда заканчивал свою жизнь в тибетском монастыре. Вспомнился Ваня и мои мытарства у суровых якудза.
«Неужели он знает…??!»
— ОН знает…
Наверное, я был рад обмануть самого себя. Это страшно — быть настолько одиноким в мире людей. Только он смог меня понять…
В древних трактатах говорится, что легкие при надобности можно отключить. Душа способна питаться энергиями мира напрямую. На старости лет решил проверить эти слова на собственном примере.
«Или это способ уйти…»
Сознание угасало, но я все еще был в медитации. Контроль сознания, контроль дыхания. Убрать дыхание…
Когда-нибудь у меня все обязательно получится. Я знаю. А пока медитация, словно по плану перетекала в безобидную и привычную смерть. Тьма встретила знакомой прохладой.
«Он сказал терпение?»
Создатель жесток, как же все это трудно принять. Мой главный враг — это не желания и амбиции, я понял — мой враг… это усталость духа. Впервые за долгие жизни я увидел впереди нечто похожее на свет.
«Неужели там рай?»
Иногда мы слишком хорошо думаем о высших силах. Конечно, это был никакой не рай. В конце тоннеля меня ждала… новая жизнь.
1980-й год— Здравствуйте, проходите пожалуйста, — выглядело это мило и товарищ Романов с женой, не переставая улыбаться, покинули нашу просторную прихожую, проходя в полный гостей актовый зал.
Товарищи Андропов, Ельцин и Горбачев тоже были здесь, конечно с женами, а как
