Партиец [СИ] - Никита Васильевич Семин
— Проверить их надо, — мрачно сделал вывод Сталин. После чего позвал своего секретаря. — Анатолий, принеси мне документы по аресту Поликарпова. Хочу с ними ознакомиться.
Глава 10
Октябрь — ноябрь 1929 года
— Товарищ Сталин, вот документы, которые вы запрашивали, — зашел в кабинет секретарь.
— Спасибо, Анатолий, можешь идти, — кивнул Иосиф Виссарионович.
Пододвинув к себе папку «Дело» с именем Поликарпова на ней, генсек углубился в чтение. Чем больше Сталин вникал в материалы, тем больше несуразностей он обнаруживал. Вроде как Поликарпов еще два года назад «проявил себя», отказавшись создавать самолеты, которые от него требовали в ВВС РККА. Но сами самолеты продолжал конструировать. Если же почитать причины его отказа — получалось, что конструктор упирал на невозможность выполнить задание в виду технических причин. Дальше — больше. Аварии при тестовых отработках прототипов, ошибки при сборке самолетов — все записали, как саботаж и подрыв обороноспособности страны. Но так ли это?
— Может и так, — прошептал себе под нос Иосиф Виссарионович. — Но лучше проверить.
Черкнув заметку, товарищ Сталин продолжил ознакомление с делом. И в итоге пришел к выводу, что в чем-то Огнев прав. Поликарпова «слили», как слишком независимого и упрямого. В конце была приписка, что гражданин Поликарпов переведен в Бутырскую тюрьму и готовится к расстрелу. Приговор должен быть приведен в исполнение 30 октября.
— А сейчас. — посмотрел товарищ Сталин на календарь, — 29-е. Хорошо. Анатолий!
Секретарь тут же заглянул в кабинет.
— Передай товарищам, чтобы не спешили с выполнением приговора Поликарпову. Надо в нем еще разобраться.
— Сделаем, товарищ Сталин.
Снова посмотрев в материалы дела, Иосиф Виссарионович выписал фамилии, кто его вел и по чьему указанию, после чего задумался — а кому передать проверку этих людей? Чтобы и смогли все сделать, и не предали и не исказили информацию, если что найдут. Вот это было большой проблемой.
— Может, Николаю? — задумчиво спросил сам себя Сталин, имея в виду Власика, возглавлявшего спецохрану Кремля и самого Сталина. — Но это не его профиль. Хотя человек верный. Тогда кто?
У главы ОГПУ — Менжинского — здоровье постепенно ухудшается. Он еще бодрячком, но уже все чаще перекладывает дела на своего заместителя, Ягоду. Проблема в том, что в материалах дела Поликарпова были люди, напрямую подчиняющиеся как раз Ягоде. Они вели допрос и писали отчет. Может ли он быть одним из заинтересованных лиц, кто хочет зачем-то посадить авиаконструктора? Или просто выполняли свою работу? А Ягода не мог не знать об этом деле, но не доложил. Странно. Его подпись в материалах тоже есть. Как минимум он ознакомился с делом.
— Надо очень хорошо подумать, — прошептал Сталин.
Поднятый Огневым вопрос оказался не таким уж и простым. И грозил вскрыть серьезные проблемы уже в окружении самого Иосифа Виссарионовича.
* * *
Вернувшись домой, я не знал, как быть дальше. Вроде сделал все, что от меня зависело, и осталось лишь ждать, но чувство тревоги не покидало. Решил снова уйти в работу. Забыть Люду это помогло, может и здесь поможет?
Через пару дней ко мне снова прибежал Борька, спросить — получилось ли? Ответил ему, что с товарищем Сталиным поговорил, но обнадежить его мне пока нечем. Результата я не знаю. Друг ушел расстроенным. А еще через неделю меня навестил Савинков и передал, что меня ждет Иосиф Виссарионович.
Когда я прибыл в Кремль, первое что бросилось в глаза — новый человек на месте секретаря генсека. Тоже мужчина, чуть старше, чем предыдущий, и какой-то нервный. Суетливо передал Сталину о моем прибытии. Также дергано сообщил, что меня ждут. И взгляд настороженный и опасливый.
Иосиф Виссарионович был мрачен. И первое, что он сделал — пододвинул на край своего стола ко мне несколько листов.
— Здравствуй, Сергей, — впервые назвал он меня по имени. — Ты же отчасти тоже авиаконструктор?
— Скорее, нахватался по верхам, — осторожно ответил я, взяв листки.
На них было написано тех задание на проектирование самолета.
— Но этих «верхов» хватит, чтобы понять — возможно ли выполнить это? — кивнул товарищ Сталин на бумаги в моих руках.
Прежде чем ответить, я вчитался в задание. А там были написаны необходимые тактико-технические характеристики для проектируемого самолета. Для чего товарищ Сталин дал мне его — я понятия не имел. Возможно, это как-то связано с арестом Николая Николаевича, поэтому торопиться отвечать я не спешил. Внимательно ознакомился со всеми прописанными параметрами. Попытался вспомнить, какие были характеристики у тех самолетов, что проектировались при мне. В принципе, ничего заоблачного в «хотелках» некоего составителя бумаги не было. В будущем и скорость у самолетов была гораздо выше, и маневренность. Да и потолок тоже. НО! То в будущем. А сейчас выполнить такое задание возможно ли?
И так прикидывал и эдак. Все упиралось в двигатели. Если использовать те, что были, когда я еще на заводе работал — никак подобный самолет не создать. Мощности двигателей не хватит. Тут или совсем карликовый самолет делать, но тогда он уже выполнить боевую задачу не сможет. А это тоже было прописано в тех задании. Или же снижать планку по скорости, высоте «потолка» и прочем. О чем я и сказал товарищу Сталину.
Иосифа Виссарионовича мой ответ удовлетворил.
— Дело товарища Поликарпова… — при слове «товарища» мое сердце радостно забилось. Обвиняемых так не называют, — рассмотрено и признано несостоятельным. Вскоре он вернется обратно к работе, как и ряд иных специалистов, что были арестованы.
— Спасибо, товарищ Сталин, — не удержался я от возгласа.
Все же не стал он отмахиваться, а вникнул. И разобрался. Это радует.
— Что касается Вас, товарищ Огнев, — хмыкнув, вдруг продолжил генсек, заставив меня насторожиться. — То за проявленную бдительность обычно награждают. Но! Вы не за чужого человека просили. Поэтому считаю, что награда вам за это не положена.
Да и черт с ней, с наградой! Главное — Поликарпова отпустят!
— И еще, — продолжил Иосиф Виссарионович. — Вы только что показали, что знания по авиационной промышленности у вас все-таки есть. Чтобы вы знали — товарищ Поликарпов отказался создавать самолет в соответствии
