Путь домой - Алекс Войтенко
Праздник начавшиеся ближе к полудню действительно был грандиозным. С футбольного поля, расположенного в пригороде Санта-Аны, под музыку звучавшую из десятков громкоговорителей взвились вверх наполненные горячим воздухом монгольфьеры, раскрашенные разноцветными красками, но кроме этого на каждом из них, красовалась, огромная пятиметровая золотистая латинская буква, а на другом стороне шара цифра «34». По задумке организаторов, выстроившись в одну линию шары, должны были по команде снизу разворачиваться вокруг своей оси, то показывая имя именинника, то количество лет прожитых им.
Перед самым подъемом управляющий спросил, откуда я знаком с пилотом монгольфьера? Когда я пожав плечами, сказал, что не знаю ни одного из них, то управляющий произнес:
— Странно Пьер, почему-то очень просил, чтобы ты поднялся в воздух именно с ним. Говорил, что у него есть горячий привет для тебя.
Это было несколько странно, особенно — привет. Единственный привет, который мне могли передать мог исходить только от семьи Альварес, и потому все это меня очень насторожило. Братья уж точно не стали бы меня разыскивать и уж тем более передавать таким образом приветы. Я поднимался в одном из крайних шаров, с каким-то невзрачным мужичком, постоянно зыркающим в мою сторону недобрым взглядом. Но несмотря на это охотно вступающим в разговоры со мной, и так же охотно рассказывающим о том, как лучше управлять шаром, чтобы не потерять высоту, или наоборот быстрее снизиться вниз. При этом ни о каких приветах речь не заходила. Правда стоило прекратиться рахговорам, как тот сразу же начинал хмуриться, и постоянно хватался то за боковой карман, то пытался залезть запазуху. Все это было очень подозрительно, и я старался быть настороже.
Сам монгольфьер был устроен весьма интересно. Полый огромный шар сшитый из узких разноцветных полотнищ был с помощью многочисленных вшитых в него веревок, привязан к корзине, представляющей собой кубик со стороной в полтора метра. То есть поместиться в нее могли самое многое человек пять. Не понимая, почему корзина такая маленькая, я задал этот вопрос своему напарнику. Тот ответил, что обычно подвешивают корзину площадью до двадцати пяти квадратных метров, это тогда, когда в небо поднимают туристов. Но для того, чтобы была возможность разворачивать шар вокруг своей оси, корзина должна быть минимальных размеров. Просто в этом случае, шар развернуть гораздо проще. Чуть выше корзины, прямо над нашими головами была закреплена блестящая конструкция, из отполированного до зеркального блеска металла, на которой был установлен газовый баллон и специальная горелка, для поддержания нужной температуры внутри шара. Включалась эта конструкция, натяжением специальной рукояти, на длинном рычаге. Нужно было всего лишь потянуть его вниз, и тут же загорался факел, который разогревал воздух внутри шара. Но держать долго его не следовало. В этом случае шар мог подняться слишком высоко, а там совершенно другие условия. Выше трех тысяч метров нужно иметь кислородные маски, которых на борту не имеется. К тому же там холодно и возможно обледенение, как итог срыв и падение от которого уже ничего не спасет. Вдобавок к этому, на той же отполированной поверхности находились некоторые приборы, необходимые во время полета шара. Мужчина хоть и с некоторой неохотой, но пояснил мне, что здесь имеется высотомер, показывающий на какой высоте, находится в данный момент воздушный шар, датчик наполнения газового баллона. Совсем простенький, представляющий собой вделанное в баллон застекленное окошечко, где по уровню жидкости можно определить, сколько именно сжижженого газа имеется на данный момент. И наконец, самое главное — компас, по нему можно определить в какую сторону мы летим.
— Это у тебя парашют за плечами, а мне его не дали, — пояснил напарник. — Да и не знаю я как им пользоваться.
Что интересно, он практически не выпускал изо рта сигару, на вопрос же, как это сочетается с безопасностью полетов, лишь пожал плечами, и добавил, а что здесь такого.
— Корзина хоть и зовётся этим именем, на самом деле сделана из алюминиевых трубок и совершенно пожаробезопасна. Единственное, что здесь может гореть, так это факел газового баллона, но ведь я и так его зажигаю время от времени.
На вопрос, могу ли я закурить, он ответил:
— Ну, попробуй. — И улыбнулся.
Закурить действительно получилось, только когда я сел на пол в углу корзины, и скрючился в три погибели, чтобы защитить огонек от ветра. Я даже решил не вставать, пока не покурю. Здесь на высоте действительно постоянно дул ветер, причем порой, вообще не понятно в какую сторону. Наверное, именно это меня и спасло. Сидя в углу корзины, я совсем не смотрел на своего напарника. Тот в это время, подняв монгольфьер на необходимую высоту, время от времени то дергал, то стравливал веревку проложенную между шарами, параллельно земле, наверное, именно это и позволяло вращать шары вокруг собственной оси.
Затем, видимо по команде с земли, наушники привязанные к приемнику, по которому подавались команды были только у него, причем, пользоваться ими было возможно, только находясь возле установленного приемника. Он что-то сделал с центральным замком из-за чего, барабан установленный на нем стал быстро вращаться и вскоре металлический тросикс якорем, удерживающий шар на определенной высоте, был накручен на барабане. А мое сердце, как мне показалось, мгновением позже упало ниже пояса, после того, как напарник запустил факел и шар резко пошел вверх.
Именно в этот момент, или скорее чуть позже на металлической отполированной поверхности корпуса горелки, вдруг отразился лист бумаги, и злое лицо моего напарника вглядывающегося в этот лист. Я сидевший неподалеку от него бросил взгляд в его сторону, но тот в этот момент уже убирал что-то похожее на большую фотографию, во внутренний карман куртки. В моей душе, зашевелились нехорошие подозрения о том, что же это может быть. В голове тут же всплыла фотография с моим изображением, примерно такого же формата, которую я обнаружил вместе с документами на имя Серхио Антонио Бандераса. И мне почему-то показалось, что в данный момент, происходит нечто подобное. К
