Спят курганы темные - Максим Дынин
– То он был их головой. Он згвалтовал[27] Басю и Эву, а потом приказал их распилить. И всех остальных – маму, братиков, соседей…
Я решил спасти свою жизнь и рассказал все: и кто нами командовал, и где находились другие наши части, и с какого немецкого склада нам выдавали оружие, боеприпасы и еду… Но это, увы, не помогло – нас все равно всех развесили на местных дубах, и последнее, что я помню перед тем, как петля затянулась на моей шее, это то, что в глазах главного предателя не было того упоения убийством, которое я ощущал каждый раз, когда мы вырезали очередную деревню, а были лишь брезгливость и холодная решимость.
И представьте себе мое удивление, когда вместо заснеженного карпатского леса я оказался в какой-то рощице в жаркий летний день, а чуть ниже на склоне холма я увидел, как хлопцы в пятнистой униформе тащили куда-то упиравшихся испуганных дивчин и пару мальчишек лет десяти. А их товарищи в это время завалили под кустом несколько баб и срывали с них одежду. Форма их не была мне знакома, но я заметил на рукавах у них черно-красные шевроны – цвета флага УПА.
«Ну что ж, – подумал я, – похоже, что мне повезло, и я попал к своим, пусть непонятно куда, да и, если честно, непонятно когда».
Я вышел из леска и направился вниз по склону, держа на всякий случай руки над головой. Завидев меня, часовой заорал:
– Стий, або буду стриляты!
Я послушно остановился.
– Свий я, свий!
– Побачымо, який ты свий!
Меня отвели к командиру, который как раз застегивал штаны. Тот спросил меня на чистой львивской гваре, кто я и откуда. И когда я ответил ему на том же наречии, что я сотник УПА Креминь, хлопец остолбенел:
– Може й направду свий.
6 августа 2014 года. Район Саур-Могилы. Подполковник ФСБ Жарков Александр Павлович
Мы приехали на место лишь к обеду. Там меня уже с нетерпением поджидал старый приятель по Афгану Паша Ефремов. Мы с ним служили в «Каскаде»[28], в группе «Карпаты», дислоцированной в Герате. Мы тогда были молодыми и зелеными летёхами, недавно закончившими Московское высшее пограничное командное училище КГБ.
Служить приходилось в местах, где население до сих пор жило в Средневековье. К тому же афганцы – прирожденные воины, сражаться с которыми было нелегко. Нам пришлось побегать по горам, научиться думать и поступать так, как было принято в тех местах. В Герате сохранилась цитадель, которую построили, как нам рассказывали, еще во времена Александра Македонского. Население в Герате было многонациональное – тут были узбеки, таджики, туркмены, хазарейцы и множество других племен, которые еще в незапамятные времена расселились вдоль Великого Шелкового пути, который когда-то проходил через здешние края.
Нам с Пашей было о чем вспомнить, только теперь нашим полем боя был не далекий Афганистан, а мой родной Донбасс – скажи нам кто-нибудь такое тогда, в 1980 году, мы бы этому ни за что не поверили. Однако факт остается фактом – мы сражались с более жестоким и опасным противником, чем «духи» – с бандеровцами, которых били, но не добили наши отцы и деды.
Поздоровавшись со своим другом, я, дабы не терять время, попросил его рассказать о том, что у него произошло.
– Понимаешь, Шурик, – произнес Паша, задумчиво почесывая давно небритый подбородок, – я и сам ничего толком понять не могу. Вышли на нас люди, наши люди – за это я могу тебе поручиться. Но вот в остальном… Один из них назвался разведчиком из отряда Ковпака. Одет он тоже был соответственно. Я потом обмундирование его осмотрел – все подлинное, не новодел, сделано где-то в начале 40-х годов прошлого века.
Нет-нет, с головой у него все в порядке, – сказал Паша, заметив, как я недоуменно посмотрел на него, – рассказывая о себе, он мне не врал, а ведь ты помнишь, как нас с тобой учили определять во время допросов – врет человек или нет. Да и опыт у него фронтовой был, он показал это в первом же бою. Второй – это вообще полный атас. Типичный потомок Чингисхана, но в красноармейской форме и с документами на имя сержанта тувинского эскадрона 8-й гвардейской кавдивизии. И звали его соответственно: Тулуш Кызыл-оол.
– Гм, имя и в самом деле похожее на тувинское, – кивнул я. – А насчет тувинского эскадрона кое-что слышал. Был год назад в Музее вооруженных сил в Москве, где работала выставка, посвященная участию добровольцев из Тувы в боевых действиях во время Великой Отечественной войны. Надо сказать, что тамошние джигиты нагнали страху на немцев. Говорят, что подразделение вермахта после боестолкновения с тувинцами нуждалось в срочной помощи психиатров. У некоторых фрицев крыша от полноты впечатлений съезжала набекрень.
– Во-во, и у меня она чуть было не съехала. Но я могу ручаться, все трое – именно те люди, за которых они себя выдают.
– Интересно, интересно… А где они сейчас?
– Я их направил в роту Хана – капитана Тагира Халилова.
– И далеко этот твой Хан?
– Да нет, в двух шагах. Давай я тебя проведу.
Идти действительно было недалеко.
– Здравия желаю, товарищ майор, и вам, товарищ майор, – капитан Халилов, поздоровавшись с Пашей, повернулся ко мне.
И тут я вспомнил, где я его видел – в Чечне, в две тысячи первом. Конечно, я сейчас был без знаков различия, а тогда был действительно в чине майора.
– Уже подполковник, товарищ капитан, – поправил я.
– Товарищ подполковник, вы по душу моих… новых бойцов?
– Можно сказать и так.
– Товарищ подполковник, оставьте их у меня! Донецкие – ребята храбрые, и дерутся как черти, только опыта у них маловато. А эти – готовые бойцы, все понимают с полуслова.
– Да не собираюсь я их у тебя забирать, – улыбнулся я. – Мне хотелось бы всего лишь с ними побеседовать, порасспросить их. Вы меня с ними познакомите?
Капитан лишь покачал головой.
– Видите ли, товарищ подполковник, их сейчас здесь нет. Может, вы слыхали, что наши разведчики – старшим у них был ковпаковец – взяли очень интересного «языка»…
– Это не того ли поляка, который от вас изволил сбежать?
– Того самого, – Хан виновато посмотрел на меня. – Его я передал в батальон, а он каким-то образом ухитрился оттуда сбежать. И я снарядил погоню за побегушником. Среди прочих я включил в поисковую группу двоих из этих парней.
– Ладно, пусть будет так, – я вопросительно взглянул на Пашу. – А где тут
