Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров
А вот это было бы сейчас на руку! Лишь бы кибитка странствующих циркачей оказалась сейчас у реки. Рано еще, едва рассвело, а жонглеры, кочуя от площади к площади, показывали свои представления днем или даже ближе к вечеру, чтоб собрать побольше публики. Не должны бы уехать, не должны, да и девчонка эта, Гретхен, сказала…
Молодой человек нарочно задержался у ворот, пропуская вперед рыбаков, тащивших на плечах весла и свернутые сети, постоял, подождал – не отстанут ли монахи? А те вроде бы и потеряли преследуемого, заозирались, положив дубинки на плечи – пятеро здоровенных рыл, таким бы на галерах веслами махать или в какой-нибудь крестовый поход отправиться, а не грехи в кельях замаливать. Экие добрые парни, молодец к молодцу! Грудь колесом, косая сажень в плечах. И дубинки у них ничего, увесистые.
Ага, заметили… Побежали! Не слишком ли быстро, а? Спортсмены хреновы.
Миновав ворота, Егор и сам прибавил шагу, едва только увидал метрах в двухстах от рыбацкой пристани знакомый расписной шатер с зелеными треугольниками и звездочками. Мулы уже были запряжены в кибитку, и сидевшие вокруг шатра жонглеры торопливо доедали похлебку, судя по донесшемуся аппетитному запаху – уху. Вожников и сам бы был не прочь навернуть с полкотелка – да не до ухи сейчас, некогда.
Наверное, здесь все-таки трапезничали далеко не все артисты – кудрявый старик в куцем сером плаще, длинный худосочный парень с изможденным лицом и одетая в мужское платье – узенькие штаны-колготки – шоссы – и короткую безрукавку, худая девчонка, довольно-таки миленькая на личико, большеглазая, с заплетенным в пучок каштановыми волосами. Но тощая – да… почти как модель, в чем только душа держится?
Того улыбчивого атлета, что Вожников заметил вчера, почему-то нигде видно не было, может, отошел отлить или по каким иным важным делам?
Обернувшись, князь обнаружил погоню довольно далеко, видать, запыхались, оглоедища. Показав им средний палец, молодой человек, больше не обращая внимания на доносившиеся позади угрозы, быстро спустился вниз, к кибитке и, вежливо поздоровавшись, быстро спросил:
– Ну, как вам тут, ничего?
– Да неплохо, – сдержанно отозвался старик. – Место красивое.
– И все же я на вашем месте немедленно бы отсюда убрался! – князь суетливо оглянулся и махнул рукой в сторону бегущих монахов. – Местный епископ послал своих людей проучить вас… вы же знаете, как к вам относится церковь.
– Да знаем, – старый жонглер быстро подошел к повозке и позвал остальных: – Иоганн, Альма! А ну в кибитку, живо.
Парень и девчонка удивленно переглянулись:
– В кибитку? Зачем?
– Ежели вы не поторопитесь, они все же намнут вам бока! – подогнал нерешительных Вожников. – Давайте, давайте, скорее – едем!
– Но наши мулы, – неожиданно встрепенулся старик. – Они слишком медлительны… Говорил же, не надо было посылать в город Готфрида и Айльфа!
– А кто бы тогда занял нам место? Труппа Алексиуса Канарейки тоже здесь, мы все знаем.
Посмотрев на быстро приближавшихся монахов, беглец хлопнул жонглера по плечу:
– Давай, старина, погоняй, а я их отвлеку, чего уж! Где потом вас найти?
– Выше по реке встанем… там не так удобно, зато не на монастырской земле.
– Это только чертов аббат считает рыбацкую землю своею! – обиженно сверкнув глазищами, выпалила девчонка. – Ладно, дядюшка, погоняй! Поехали. Места вверх по реке вовсе не менее красивы, чем здесь.
– Зато рыба там плохо клюет, девочка! И до города далековато.
– Зато никто не выгонит.
– С верхних-то пустошей? Да кому они нужны…
Старик дернул поводья, и кибитка покатила прямо по траве к видневшейся на вершине холма старой, построенной еще римлянами, дороге.
– Эй! – высунулась из-под полога девушка. – Добрый человек, а как же тут будешь их отвлекать?
– Не беспокойся, уж отвлеку как-нибудь.
На самом деле молодой человек еще не знал, как он будет отвлекать монахов и, главное, зачем – они ведь не за жонглерами, а за ним гнались. Вот и пускай побегают, порастрясут жир!
– Эге-гей, ослищи паршивые! Что-то не очень-то быстро вы двигаетесь, кургузые рыла!
«Паршивые ослищи» (они же – кургузые рыла), обалдев от такой наглости, с яростью прибавили ходу, размахивая дубинами и выкрикивая на ходу ругательства, явно не совместимые с образом смиренного божьего человека.
– Ну-ну, доходяги, быстрее! – на бегу издевался Егор. – Так вы норм ГТО не сдадите.
Скрывшись за кустами, беглец быстро рванул к реке – схватиться одному с пятеркой разъяренных верзил с дубинами не хватило бы никакого бокса! А потому нужно было поскорее где-то спрятаться, укрыться… хотя бы вот, нырнуть в реку, да спрятаться на плавнях, в камышах, что Вожников, не снимая одежки, и сделал, успел лишь башмаки скинуть, надеясь их потом подобрать.
Напрасно надеялся! Нашлось, кому подобрать обувку. Те же хари и подобрали, рыла кургузые.
– Ой! – бежавший впереди отморозок резко остановился. – Башмачок! Чур, мой. Я первый увидел.
– А я – второй, брат Дитмар, – ухмыльнулся другой здоровяк, опуская дубину и подбирая второй башмак.
«Уж придется мне, видно, босым ходить», – видя такое дело, тоскливо подумал князь.
Окружающая обстановка нравилась ему все меньше и меньше – и промок, и башмаки, похоже, навсегда потерял, да и камышовые заросли на поверку оказались вовсе не такими густыми, какими виделись с берега.
Ну, конечно, толкового-то плана не было, впопыхах все, впопыхах, импровизация, блин, сплошная.
– Говорю же, я эти башмаки первый увидел, брат Дитмар!
– Нет, я, клянусь святой Афрой! Братья, вы все свидетели.
– Может, лучше в кости их разыграть?
– Это мою-то находку – в кости?
К вящему удовольствию скрывающегося в камышах Вожникова, дело между монахами шло к хорошей драке, что было бы весьма своевременно и более чем славно. Ну! Подеритесь же, подеритесь! Такие хорошие башмаки… почти «Саламандра».
Егор вдруг насторожился, услыхав, как позади зашуршали камыши, кто-то подходил… Циркачка!
Большие карие глаза, миленькое личико в обрамлении длинных каштановых волос, мокрых, как и вся одежка девчонки.
– Ты откуда тут взялась, чудо?
– Я – с тобой! – девушка храбро сверкнула глазами и кивнула на монахов. – Ты один, а их пятеро. Не могла же я тебя одного тут бросить!
– Да-а… – не зная, что и ответить, князь покачал головой. – И как теперь с тобой быть, чудо?
– У меня, между прочим, имя есть – Альма, – неожиданно обиделась незваная спасительница.
Егор улыбнулся:
– А я – Георг. Ого! Смотри-ка, нас, похоже, заметили.
И впрямь, монахи вдруг перестали собачиться, злорадно подворачивая рясы.
– Да, – протянула Альма. – Нам
