Андрей Посняков - Сюзерен

Андрей Посняков

Сюзерен

Глава I

Жирона

Колонна всадников в несколько «знамен» во главе со своими рыцарями, целый полк, выскочив из-за холма, не снижая скорости помчалась в долину вдоль бурной реки с коричневато-грязными водами, напоминавшими клокочущую лаву. И столь же неудержимой лавой неслись всадники, поднявшийся ветер трепал их желто-красные стяги, а солнце блестело расплавленным золотом на доспехах и шлемах.

— Хэй, хэй! — на скаку обернувшись, махнул закованной в сталь рукой молодой рыцарь в черненом панцире поверх сверкающе-серебристой кольчуги.

Поднятое забрало его украшенного пышным плюмажем шлема не скрывало молодого, не лишенного приятности лица с тщательно выбритым подбородком; синие, с поволокой, глаза пылали азартом. Как видно, парню нравилось нестись вот так, на врагов, во главе верного войска.

— Хэй! Хэй! — снова послышался клич. — С нами Святой Яго и Святая Дева!

Гулко гремели копыта коней, грозно щетинились копья. Развевались на ветру разноцветные плащи и украшенные гербами попоны. Еще с утра поливал дождь, а вот сейчас, к полудню, дождевые тучи унеслись куда-то далеко-далеко, растаяли над синим маревом гор, словно само небо помогало столь славным воинам. Просто не могло не помочь!

— Быстрей, быстрей! — подбадривал других скачущий впереди юноша.

На небольшом, украшенном золотыми и серебряными гвоздиками щите его гордо алели четыре полосы, четыре столба на золотом фоне — старинный герб Арагона, а над ними сверкала корона.

Река, грязный поток которой был бурным лишь сейчас, весной, ниже по течению делала излучину, и кое-кто из всадников, увлекшись скачкой, едва не свалился в воду, что, наверное, в другой ситуации вызвало бы насмешки… однако не теперь. Впереди, сразу за излучиной, в зеленой узкой долине показались повозки, вяло бредущая пехота и немногочисленные всадники. Над повозками реяли два знамени — синее, с золотыми лилиями короля Франции Карла, и желтое, с черным двуглавым орлом.

— Имперцы! — Замедлив бег коня, молодой человек с гербом Арагона прикусил губу и обернулся: — Хоакин, ты же говорил, здесь будут только французы?

— Французы и наемники из германских земель, ваше величество.

Ехавший чуть позади рыцарь в панцире с золоченым львом, вставшим на задние лапы, почтительно потупил взор и тут же спросил:

— Прикажете начинать бой?

Арагонец вскинул голову:

— Конечно же, прикажу! Сам Бог дает врагов в наши руки. Чего еще ждать-то?

— Вы абсолютно правы, мой государь!

Церемонно поклонясь, Хоакин подозвал сигнальщиков:

— Трубите атаку! Сам государь поведет нас в битву!

— Слава Арагону!

— Слава Кастилии!

— Да здравствует славный король Альфонсо!

Дернулись желто-красные знамена — с арагонскими столбами-линиями, с кастильскими замками, с крепколапым львом Леона. Затрубили трубы. Гулко зарокотали барабаны. С лязгом упали забрала, разом опустились на упоры копья.

Альфонсо показал рукой — вперед!

Вся кавалькада, набирая скорость, помчалась в долину, громить жалких, суетящихся понапрасну врагов.

Разбить, разгромить немедленно, наголову этих французских и немецких разгильдяев, явившихся на помощь проклятому инсургенту Жуану Португальскому, старому черту, которого давно следовало поставить на место, отобрав у него все владения, отомстив за страшное поражение при Алжубаротте, где кастильцы потеряли всю свою кавалерию, весь цвет.

Кастильцы бы и мстили, правда, их королю Хуану всего-то одиннадцать лет, а потому уж он никак не мог вести сейчас союзное войско… Впрочем, даже не войско — просто передовой отряд, но какой! Одни рыцарские имена чего стоили: Алонсо дель Фарнава, Мигель де Песета-и-Мендес, Хоакин Бесстрашный, Карлос Родригес де Калатрава! Вести таких людей в бой — великая честь для юного арагонского короля, давно помолвленного со своей кузиной, принцессой Марией Кастильской. Ну и что, что кузина. И что не очень красивая. Так почтеннейшие родители решили — Кастилия и Арагон должны быть вместе. А теперь — о Святая Дева, как хорошо складывалось! — получалось, что король Альфонсо отомстит за своих кастильских родичей. Правда, пока еще не старому португальскому черту Жуану, а лишь его союзникам — оставшимся без дела после окончания войны с Англией французским дворянам и немецкому отребью — наемникам.

Правда, тогда, чуть больше тридцати лет назад, французы помогали кастильцам, португальцы же позвали англичан — сам знаменитый Эдуард Черный Принц помогал Педро Жестокому… не просто так, конечно же, помогал — за деньги, за земли. Пятьсот тысяч флоринов обещал Педро Жестокий Эдуарду! Пятьсот тысяч! Обещал… но не дал, а, наоборот, сам занял. Зато король Наварры Карл Злой обогатился тогда неплохо — деньги с обеих сторон взял: у англичан — чтоб открыть перевалы, у французов — чтоб не открывать. Хитро! Но… не очень-то благородно как-то. Впрочем, это дело давнее.

Пятьсот тысяч флоринов! Альфонсо аж глаза на секунду закрыл, силясь представить себе столь гигантскую сумму. Это ж какая гора золота получается! А если серебром, то… то еще больше!

Такие бы деньги ему, Альфонсо, не помешали — Арагон, увы, край небогатый. Лишь Каталония, Барселона — это да! Он же, кроме того, что арагонский король, еще и граф барселонский — а с этой стороны денежки капают регулярно, в Каталонии, слава Иисусу, много богатых дворян и купцов — рикос омбрес.

О Святая Дева Монтсерратская!

Молодой арагонский король мысленно перекрестился, устыдившись своих меркантильных мыслей — не о золоте надобно сейчас думать, а о воинской славе, которая, несомненно, придет к нему после этой битвы!

Несомненно. Придет.

У врагов мало рыцарей, все больше пехотный сброд, а пешее войско не устоит перед таранным ударом. Еще и повозки эти дурацкие… Молодцы, разведка, не подкачали! Сообщили вовремя о просчетах врага.

Кастильские и арагонские рыцари ворвались в долину «свиньей», клином, тут же распавшимся на шеренги для решающей конной атаки. У французов с немцами просто не было никаких шансов. Сколько у них рыцарей? Пожалуй, около полусотни. Всего-то! В три раза меньше, чем у Альфонсо.

Воспитанный в рыцарских традициях, юный король пехоту за серьезного противника не принимал — ни к чему это. Таранного удара еще ни одна пешая шеренга не выдерживала, тем более здесь — на равнине, когда боевые кони уже разогнались, как дьяволы, их не удержишь, нет…

И пусть суетятся враги, пусть ставят кругом свои убогие и смешные телеги… довольно проворно они это делают, кстати. Ничего!!!

Бабах!!!

Что-то громыхнуло, и повозки врагов вмиг окутались белым дымом… что-то засвистело… ударило многих рыцарей в грудь…

И снова — раз за разом — бабах! Бабах! Бабах!

Бабах!

Вылетел из седла славный Алонсо дель Фарнава…

Бабах!!

Мигель де Песета-и-Мендес убрался черт-те куда вместе со своим конем!

— У них пушки!!! — подняв забрало, закричал Хоакин Бесстрашный…

Бабах!!!

Король Альфонсо в ужасе скосил глаза — гордый кабальеро Карлос Родригес де Калатрава скакал на коне без головы! А паж? Верный паж, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо, совсем еще юный? Слава Святой Деве — жив. Пока еще жив.

Пушки… Забавные такие штуковины — многие славные кабальеро держали по одной-две в своих замках — устраивать салюты.

Но чтоб вот так!!!

Прогремело — и половину войска словно корова языком слизнула! Но… это же подло! Так же нельзя воевать!

Бабах! Бабах! Бабах!

Адский грохот. Свист. Кровь во все стороны. Оторванные конечности. Летящие в воздухе кишки. Боже, что за мясорубка! И это еще до прямого столкновения с врагом!

Скорее, скорее вперед!

Те, кому повезло доскакать до повозок, в изумлении взвили коней на дыбы: в клубах плотного порохового дыма перед рыцарями оказался город! Неприступная крепость, устроенная из сцепленных кругом повозок, в каждой из которых сидели копейщики и стрелки. Арбалеты, луки… Длинные английские луки. Дюжие молодцы в зеленых капюшонах с алым крестом Святого Георгия на груди. Английские лучники! Они тоже здесь, оказывается?!

Бабах!!!

И еще — пушки… И большие… и маленькие…

— Государь, мы погибнем здесь все!

Славный Хоакин был сейчас страшен: с окровавленной головой — шлем сорвало вражьей картечью, с заплывшим правым глазом и перебитой, повисшей плетью рукой.

Несмотря на свою молодость — двадцать два года, — Альфонсо все же не был упертым дураком и в опасных ситуациях соображал быстро, без всякой оглядки на рыцарскую честь и доблесть.

Вот и сейчас долго не думал, распорядился тут же:

— Уходим малыми группами! Дон Эстебан, велите трубить отступление.

Вновь запели трубы, только уже не задиристо и победно, а как-то уныло. Взвились к небу вымпелы, созывая тех, кто еще оставался в живых. Стальная лава кастильских и арагонских рыцарей подалась назад, словно гигантский спрут, ужаснейший кракен, втянул свои щупальца.