С.М.У.Т.А. - Алексей Птица
- Давно я хотел с тобой поговорить, отрок. Ты зовёшься Вадимом Белозёрцевым?
- Да.
- А отца твоего как звать - величать было?
- Анатолий Викторович.
- Анатолий? Редко имя у твоего отца. Ну, что же, необычных ты кровей, это понятно. Но где было твоё поместье?
Вадим лихорадочно соображал, что бы сказать такого, максимально правдивого. Для этого он даже представил в уме карту. Для геодезиста это было не очень сложно. Ничего подходящего в голову ему не шло, и он бахнул первое, что всплыло на ум.
- С Гомеля мы.
Оба монаха многозначительно переглянулись.
- Отец православный был?
- Да, а мамка нет, но она окрестилась уже здесь, когда замуж за отца вышла, - вдохновенно врал Вадим.
- Понятно тогда, почему ты молитв не знаешь и крестишься как басурманин, но видим, что ты уже перенимаешь наши правила. Это радует наши сердца и дух Господа нашего. А теперь расскажи, что ты знаешь о мертвяках. Почему не испугался его, как Митрич?
- Не знаю, не боюсь их и всё.
Вадим замолчал, молчали и оба монаха, выжидательно глядя на Вадима. Очевидно, его объяснения никак не удовлетворили их любопытство. И их красноречивое молчание только это подчёркивало.
- Мне их не жалко, - объяснил Вадим. – Они что-то вроде опасных тварей, которых надо безжалостно уничтожать. А если ты их не уничтожишь, они уничтожат тебя. Они не думают, не чувствуют, их цель только убивать. Они тупы и медлительны. Я их ненавижу, а не боюсь. Их нужно уничтожать, пока они не уничтожили нас.
- Ммм, неожиданно мудро для отрока. Сколько тебе лет, Вадим?
Вадиму было двадцать, но он постеснялся об этом говорить и решил скостить себе пару лет. Это в войну люди, чтобы попасть на фронт, добавляли пару годков, а здесь, чтобы не прослыть удивительным, нужно было уменьшить, а то больно лицо его по-детски выглядело.
- Восемнадцать мне годков осенью будет.
- Угу, здраво рассуждаешь. Да и отроком тебя называть уже и не сподручно, но молод ты ещё покуда, чтобы величать по-другому. А что ещё знаешь о мертвяках?
- Бить их надо в голову или отсекать череп, а потом его раскалывать. Это не настоящая жизнь у них, а ложная. От дьявола они. Подняли их колдовской силою, а дьявол наслал их подобно чуме. Кусая, они заражают здоровых и передают дьявольскую болезнь дальше.
В библиотеке было уже темно и горела свеча, при словах Вадима пламя её дрогнуло и отклонилось вправо, как будто бы подул незримый ветерок.
- Не стоит упоминать врага человеческого в пору, когда он максимально силён. Он слышит, а нам того не надобно, - сказал отец Анисим.
Настоятель строго посмотрел на Вадима и подтвердил.
- В святом доме не слышит он, сила веры у нас велика, но при каждом упоминании своего проклятого имени он беспокоится и ищет того, кто посмел назвать его. А пламя, что даёт жизнь и очищает, связано с ним тоже, как единство и борьба противоположных сущностей духовного мира. Но и в самом деле, не стоит сейчас произносить его имя. Мы поняли тебя, отрок. Ты, как ни странно нам, но прав.
Вадим кивнул, а настоятель продолжил.
- Никто, наверное, не знает, кто их поднял от вечного сна, но то, что они заражают смертельной болезнью всех людей, которых кусают, это несомненно. А заражённые обращаются на второй день в ещё более коварные существа, только уже не такие медлительные, как изначальные монстры. Всё их существо направленно на то, чтобы жрать и заражать других, и конца и краю этому не предвидится. Как справляться с этой напастью, я не знаю. Но вера наша крепка, а руки сильны. Мы справимся.
Вадим же задумался, почему они всегда хотят жрать. Видимо, дело было в усиленном метаболизме этих псевдоживых людей. Им нужна была пища для своих внутренних потребностей и обеспечения жизни, причем пища нужна была животная и как можно больше. Белок, белок и ещё раз белок, как в топку, они кидали в себя. Что-то вроде животных реакторов. Страшная болезнь и ужасная. С настоятелем он был полностью согласен и солидарен в этом. Но на счёт веры и победы сильно сомневался.
- Отец Варфоломей, в деревне нас может застать всякое, и многим туда идти не следует. От мертвяков всего можно ожидать, да и разбойники, что напали, тоже неизвестно куда делись.
- Ты на это не смотри, то нашего ума дело. Кузнец говорит, ты уже не раз мертвяков убивал. Парень ты пришлый, но умелый, пойдёшь с кузнецом и Анисимом, да два послушника вам в помощь пойдут. Впятером справитесь, но на сегодня накладываю на тебя епитимью молиться до полуночи. Благость на тебя должна снизойти, иначе колдовская зараза проникнет в тебя и поработит собою. Ты вчера уже соприкасался с тленом, но Бог миловал тебя, но скверна изворотлива и неожиданна. Иди в церковь и молись, отрок, и тем спасёшь не токмо свою душу, но и наши.
Вадим вздохнул и поклонился, спорить было бесполезно, и они с отцом Анисимом вышли из библиотеки.
Глава 9 В село мертвецов.
Вадим стоял на коленях перед алтарём и усердно молился. Молился он не в одиночестве, рядом молились ещё два послушника, но только перед Вадимом лежал псалтырь. Естественно, а как иначе? Ведь послушники бормотали молитвы по памяти, а Вадим читал их вслух. Делал он это весьма коряво, то и дело сбиваясь или замолкая на полуслове.
В слабом свете немногочисленных свечей старославянские буквы расплывались и плясали, как и тени вокруг. Неверный свет только мешал читать книгу. Вадим стоически терпел и пытался сойти за дисциплинированного послушника. Но оба присутствующих товарища то и дело оглядывались на него, молча удивляясь его косноязычию. Да и вообще, им было невдомёк, почему он вообще тут находится и при этом не знает самых простых молитв.
Время шло, все безостановочно молились, отбивая поклоны и постоянно крестясь. Вадим сначала чувствовал себя не в своей тарелке, стоя на коленях перед образами, затем свыкся, непрерывно бормоча вслух молитвы. Наконец, он вообще перестал понимать, что он бормочет. Буквы постепенно сливались в сплошное пятно, а глаза начали слипаться.
Очень хотелось спать. День получился длинным и насыщенным самыми разными событиями и разговорами. Было
