Вождь чернокожих. Black Alert (СИ) - Птица Алексей

Процесс шёл ни шатко, ни валко, но ещё пару тысяч бойцов, не горевших желанием воевать, я всё же набрал, вооружив их старьём, напополам с холодным оружием. В общем и целом, я был готов к битве, но ждал шестовые мины, а они запаздывали.

Это было не удивительно, время доставки вестей, плюс время покупки, время на доставку их сюда, всё это было не в мою пользу. А войска генерала Китченера не спрашивали меня о готовности, неминуемо продвигаясь внутрь территории Судана.

Ещё меня беспокоили английские канонерские лодки, с которыми надо было бороться. Они были проблемой, а примитивные плавучие мины, созданные махдистами, не могли сыграть свою положительную роль. Была у меня одна идея, как удивить англичан, но полностью я в ней был не уверен. Тем не менее, работа в этом направлении шла.

Халиф Абдулла с огорчением выслушивал вестника. Вести были, исключительно, тревожными, он объявил сбор ополчения и теперь накапливал силы в Омдурмане, со всех сторон окружив его укреплениями, состоящими из отдельных фортов и траншей.

Пятьдесят тысяч человек ждали приказа, у него была, даже, пара старых пушек, которые, правда, не могли оказать существенного влияния на битву. Но решимость воинов была сильной. Большинство из них были фанатиками и готовились умереть в этой битве, защищая мавзолей Махди от поругания, а свою страну от участи колонии.

Слабое вооружение не давало больших шансов на победу, а тут ещё, письмо-пророчество от Мамбы, в котором он прямо указывал на поражение. Халифу Абдулле это было неприятно сознавать, но, в чём-то, Мамба был прав, главным было то, что он остановился со всем войском в Фашоде, и верный союзническим обязательствам, не собирался захватывать Судан.

В своём письме черный вождь уведомлял, что нападёт только тогда, когда они проиграют, и то, ради того, чтобы англичане не смогли поработить их страну. Верилось в это с трудом, но другого выхода не было, кроме, как верить и надеяться. А значит, им нужна только победа!

Герберт Китченер последовательно выдавливал дервишей из Судана. В конце марта 1898 года он выступил, во главе десятитысячного корпуса, из приграничного города Вади-Хальфа. Взяв без боя очередной город Абу-Амад, туда была протянута железнодорожная ветка, из Вади-Хальфа.

По этой железной дороге начали идти подкрепления, из-за чего, англо-египетские войска смогли активизироваться и усилить натиск. Также, были протянуты телеграфные и телефонные линии связи.

Войска эмира Махмуда, в количестве десяти тысяч, стали лагерем на реке Атбар, являющейся притоком Нила. Лагерь обнесли колючей изгородью и оплели колючей проволокой, выкопав по периметру лагеря неглубокие траншеи.

Передовой отряд, под командованием генералов Гаткара и Хантера, после небольшой артподготовки, перекопавшей весь махдисткий лагерь взрывами, перешел в штыковую атаку.

Деморализованные артогнём и большими потерями, дервиши массово гибли под пулемётным и оружейным огнём. Не выдержав штыковой атаки, они бросились бежать, теряя людей. Итог битвы, для них, был печален, пять тысяч убитых и тысяча пленных. Англичане же, потеряли, едва, пятьсот человек убитыми.

Наступила летняя жара, и продвижение войск прекратилось. Это дало существенную фору халифу. Но, когда жара закончилась, двадцать шесть тысяч человек, из которых восемь тысяч составляли англичане и восемнадцать тысяч — египтяне и суданцы, двинулись на столицу Судана, город Омдурман.

Был среди них и молодой Уинстон Черчиль, служивший офицером в 21 уланском полку. Вместе с ним следовал и Редъярд Киплинг, прикомандированный к армии генерала Китченера, в качестве военного журналиста, записывающего все происходящие события.

1 сентября 1898 года был взят город Эгейга, и войско встало лагерем в семи милях от Омдурмана. Переправившись через Нил и закрепившись на берегу, часть войск приступила к обстрелу города, открыв огонь из 127 мм гаубиц.

Специально, для поддержки войск генерала Китченера, в Англии были построены три двухвинтовые канонерские лодки — «Мелик», «Султан» и «Мейх». Они были оснащены тридцатью шестью 76,2 мм пушками и имели на борту двадцать четыре пулемёта.

Сухопутные войска генерала Китченера имели на вооружении сорок четыре орудия, из которых четырнадцать были 127 мм гаубицами, а остальные — такими же, что и на канонерках. Кроме этого, в строю насчитывалось двадцать пулемётов Максим, а также, к этому времени, подтянулся, отставший, трехтысячный Верблюжий корпус и иррегулярная арабская кавалерия.

Все были в сборе, пора бы уже и начинать! Беспокоило только одно. В семьсот пятидесяти километрах, или четырёхсот пятидесяти милях южнее, в Фашоде (нынешний город Кадок) расположилось войско Иоанна Тёмного, насчитывающее около двадцати тысяч воинов.

Ввяжется ли он в битву? Судя по тому, что он до сих пор находится там, нет. Выжидает. Ну что ж, тем лучше. Врагов надо бить по частям. А его войско было следующим на очереди. Вот только, был этот противник очень неудобным и не придерживался никаких правил ведения боя. Воевал, как ему вздумается.

Герберт Китченер знал рецепт борьбы с такими военачальниками. Он был прост, как и всё в этой жизни. Беречь тылы и продумывать каждую операцию, не надеясь на удачу, или, как любят говорить русские, на авось. Подготовка — натиск — победа! Вот залог успешных и продуманных боевых действий.

А пока, войска Мамбы, как его называют местные, далеко, можно спокойно разобраться с дервишами, благо, они отлично предсказуемы и не должны преподнести каких — либо сюрпризов. Наоборот, сюрпризы, как раз, ждут их!

Я спешил, изо всех сил, продвигаясь, в основном, по ночам и отлавливая всех, кому не посчастливилось нас увидеть. Что с ними было дальше, я не знаю, наверное, их брали в плен, и они шли вместе с нами, а может быть, об их дальнейшей судьбе знают только Нильские крокодилы.

Жалко никого мне не было, не до жалости сейчас. Наступил тот этап, когда нужно было идти и делать, не обращая внимания на всё остальное. Любое промедление или поражение, вело к таким человеческим потерям, которых не оправдать ничем. А в ответе за всё был только я.

Но не время заботиться о карме. Меня никто не жалел, и я не собираюсь никого жалеть, поздно уже. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Груз ответственности тяжёл, и не для того я взваливал его на себя, чтобы потом плакаться. Вперёд, и с песней бравой мы идём, нас ждут победы, их скоро обретём.

Мои войска передвигались, как по суше, так и по реке, течение Нила помогало нам в этом. Множество плотов и лодок сплавлялись по нему, перевозя припасы и снаряжение. Среди них затесались и несколько плотов, которые, как раз, везли моё секретное оружие.

Да, оно было простейшим и очевидным, и ещё не опробованным. Ирландский изобретатель, Патрик Уолш, вынес мне весь мозг своими вопросами, что да как. А я что, доктор?! Я и сам не знаю! Что вспомнил, то и нарисовал. Хорошо ещё, что я принимал эликсиры, стимулирующие работу мозга, которые помогли мне вспомнить многое из того, о чём я знал мельком и давно позабыл. Всё-таки, не знаем мы все возможности человеческого мозга, не знаем.

Если сильно покопаться, тои на своём чердаке, иногда, находятся такие вещи, о которых даже не подозревал. Вот я ему всё и пересказывал, что смог вспомнить, или когда-либо видел. Ирландец с энтузиазмом взялся за работу, и она закипела.

Большинство конструкций разбилось, вместе со своими седоками. Но в испытателях у меня недостатков не было. Преступники, предатели, неугодные, случайно пойманные — все они и были теми, кто в полной мере готов был опробовать наши с Уолшем изобретения.

Затем, наступил черед подготовки опытных пилотов-самоубийц, каждый из которых должен был, хотя бы разок, пролететь на небольшое расстояние и не разбиться, а желательно, и пару раз.

Такие испытатели тоже нашлись, в достаточном количестве. Уолш, в сопровождении переводчика, подходил к любому негру или арабу и спрашивал: — Эй, чувак, хочешь полетать? Сначала ответом был настороженный взгляд, потом, если этот «чувак» заинтересовывался, а таких находилось немало, ему давали посмотреть на планер, ну и дальше, давали возможность на нём взлететь.