Джо Грэм - Чёрные корабли
Кос обхватил меня за плечи, другой рукой обнимая Тию, которая не переставая разговаривала и поедала хлеб. Сейчас мне не нужно было уединяться для молитвы. «Благодарю тебя, великая Владычица», — подумала я от всего сердца.
Все последующие дни праздничное настроение не уходило. Настало время дождей; между камнями, которыми был вымощен двор, пробилась трава. Воздух стал прохладнее, морские ветры уносили прочь застоялые запахи города. Тия округлилась, как положено к этому сроку, и выглядела теперь не такой изможденной и худенькой.
Ней и Кос часто уходили в гавань — покупали доски и следили за починкой кораблей. Вскоре стало ясно, что Кос не справится в одиночку, и мы наняли местного мастера, чтобы он с тремя подмастерьями помог в работе. Кос подобрал трех подходящих мальчишек из наших — учиться ремеслу.
Тем временем Иамарад устроил несколько сделок и удачно сбыл что-то из товаров, привезенных нами из Миллаванды. Они с Ксандром часто уходили на торжища, да и остальные начали постепенно осваивать город. В один теплый ясный день я тоже решила выбраться из дома. Хоть я и не служу Владычице Моря, мне показалось нелишним наведаться в ее храм, поскольку я теперь принадлежу Ее народу и в морских странствиях полагаюсь на Ее милость. К тому же мне было любопытно.
Огромный храм Владычицы Моря, которую в Библе зовут Аштерет, занимает здесь не одно здание — ему отдан целый квартал с большим торжищем посредине. Камни, которыми вымощены улицы, обтесаны настолько тонко, что швы между ними почти незаметны; колодцы окружены невысокой каменной кладкой, чтобы было удобнее набирать воду, не расплескивая. На торжище собран товар со всего мира — голуби и ягнята для жертвоприношений, драгоценные металлы и камни, продукты, слоновая кость, рог, алебастр и даже ткани из тончайшего египетского льна. Но самое ценное здесь папирус, записи на котором теперь называют по имени Библа.
Торговля идет на глазах у богов, и жрецы получают десятую часть всей прибыли, взимая плату дебенами серебра или молодыми козлятами. Ее святилище венчалось крышей из благоуханного кедра, с потолочными балками в толщину человека — таково богатство здешнего храма.
В простом хитоне и черном покрывале я выглядела как служанка, вышедшая за покупками. Благовоспитанные женщины Библа не ходят пешком, а передвигаются в изящных носилках с занавесками из тонких тканей, в сопровождении носильщиков и рабов, так что вряд ли кто-то примет меня за жрицу.
Не знаю, чего я ожидала, — наверное, подобия островных храмов. Но меня встретил огромный гулкий зал; от алтаря еще струился запах жертвенной крови, хотя утро близилось к разгару и день был не праздничный. Между колоннами попадались люди: кто-то зашел, чтобы укрыться от жаркого солнца, кто-то отдыхал от торговой суеты или разговаривал с храмовыми прислужницами. Я раньше не знала, что за цену жертвоприношения здесь можно провести время, уединившись со служительницей Аштерет — храмовой рабыней. Потому-то вечерами здание ярко освещено, и беспрестанные приношения текут сюда от моряков из любых земель.
Сейчас, утром, масляные светильники уже погасли и факелы прогорели дотла, на резных колоннах виднелись полоски копоти. Я вышла на середину; в просторном зале мои шаги отдались эхом.
Изваяние, вырезанное из цельного камня, возвышалось над полом почти на два человеческих роста. Нарисованные глаза устремлены в сторону моря, в поднятых руках застыли систр и хлебный колос: в здешних краях Ее чтут не только за морское владычество. Священная змея, нарисованная вдоль нижнего края одежд, казалась такой же оцепенелой и безжизненной, как и все изваяние. Могущество здесь чувствовалось, но статуя не была его средоточием.
Опустившись на колени у Ее ног, я ждала.
Ничего не происходило. Я слышала, как приближаются и удаляются шаги, как набегают волнами звуки торжища. Если Она и обращала ко мне слова, меня они не коснулись.
Через некоторое время я поднялась и отошла к левой стороне зала. Каменные стены примерно на высоте моего роста переходили в кедровые, их перекрывал кедровый потолок.
По каменной части стен вилась резьба. В некоторых линиях угадывались знаки, которые используются здесь для передачи слов. Я не могла их прочесть. Та, что была пифией, считала для меня ненужным умение читать и писать даже на языке островов, а письмо Библа выглядело неизмеримо более сложным, к тому же знаки походили один на другой почти до неразличимости. Я видела в них только рисунок — часто повторяемые символы; должно быть, они складываются в обычные слова здешнего языка. Но языка я не знала, а без слов рисунок оставался приятным для глаз — и только.
Я повернулась уйти, когда раздался знакомый голос.
— Останься еще хоть на миг, не уходи, — сказал Ксандр. — Пожалуйста!
Я приняла это на свой счет — но лишь до того, как обернулась. В тени колонны, почти у Ее изваяния, ко мне спиной стоял Ксандр.
— Я не могу, — ответила девушка, отнимая руку и отступая назад, в полосу солнечного света, где я могла ее разглядеть. Лет пятнадцать — первая пора женственности: маленькая грудь, стройное тело; умащенные волосы сбегают вдоль спины завитками. Запястья схвачены браслетами, пышные юбки струятся пурпуром и золотом, красные губы и соски выделяются на коже цвета слоновой кости. Да, красивая…
— Хоть на миг, — повторил он.
Она помедлила, нахмурив крылатые брови.
— Хорошо, только на миг, — произнесла девушка, делая шаг обратно и закидывая руки ему за шею, белые руки поверх его черных волос. Он поцеловал ее — и мне надо было отвести взгляд, мне ни к чему видеть, как его губы прижимаются к ее рту требовательно и нежно, как его рука ласкает изгиб ее спины. Но я застыла на месте, не в силах отвернуться, хотя сердце билось уже где-то в горле.
— Я тебя еще увижу? — Он оторвался от ее губ, хотя их лица, светлокожее и смуглое, еще почти соприкасались.
— Да. Потом. Обещаю.
Торопливый стук золоченых сандалий разнесся по каменному полу.
Я стояла в тени колонны, Ксандр меня не видел. Я дождалась, пока он ушел.
Искалеченная нога и пыльные черные одежды — я выгляжу как рабыня, посланная за покупками. Удивительно ли? Разве не в рабстве я родилась?
Что мне до Ксандра и его дел? Он мне не родич и не возлюбленный. Его даже не назвать другом. Он просто кормчий того корабля, на котором мне выпала судьба плыть.
Я шла обратно к гавани, чувствуя растущую ярость. Что мне за дело? Чего я ждала? Почему я решила, что Ксандр не такой, как прочие моряки, блудливо урывающие удовольствие на всяком берегу, не задумываясь о завтрашнем дне? Отчего ему не походить на остальных мужчин, падких лишь на красоту?
«Уж ее-то у меня не много, — думала я, проходя в двери дома. Черное покрывало развевалось за спиной. — Не много. Ровно столько, чтобы устрашенные мужчины падали передо мной на колени, цепенея от ужаса. Ровно столько, чтобы в нужный срок прикоснуться к ним Ее холодной рукой».
«Я останусь в стороне от круговерти, — когда-то поклялась я, — и пусть никто не зовет меня любимой».
Лежа поверх расстеленного на полу тюфяка и глядя сухими глазами в потолок, я вдруг поняла, что огорчаться или нет — зависит от меня самой. Можно и дальше воображать Ксандра предателем, хотя он ничего мне не обещал и между нами сказано лишь несколько дружеских слов. А можно поразмыслить о том, что здесь вмешалась не его судьба, а моя — ведь не им, а мной принесена клятва не искать ничьей любви, кроме любви Владычицы.
Он не знал, что я видела его в храме, а я ему об этом не скажу.
Я перевернулась на бок и зарылась лицом в покрывало. Буду молчать. Незачем портить дружбу. В конце концов, я всегда знала, что мне судьба быть одной.
Зимние дни бежали один за другим, работа на кораблях шла как надо — Кос был доволен. Но спокойствие не может длиться вечно: между людьми, втиснутыми в одну гавань, нет-нет да и промелькнет дурное слово, а то и угроза. К тому же, зная Неоптолема, я должна была предвидеть, что княжеские запреты обезоружат его ненадолго и в конце концов он попытается их обойти, хотя бы и подлостью.
Меня разбудили крики и беготня, я выскочила во двор.
Аминтер с мечом в руке замер на пороге, Иамарад что-то кричит, в свете факела видно, как в массивную калитку протискивается Кос с окровавленным кинжалом в руке, почти на весу поддерживая Нея. Ней зажимает рукой бок, но кровь стекает по хитону и капает на землю.
— Что случилось? — крикнул Аминтер.
— Закрой калитку, — приказал Иамарад. — Погасить факелы, лучников на стены. Погасить факелы, я сказал! Иначе лучники как на ладони!
Несколько человек вскочили на стены — я видела, как Бай, мелькнувший рядом со мной, поморщился от боли.
Я подбежала к Нею, на ходу выкликая имя Лиды — она лучше всех здесь умеет врачевать. Ранен не только Ней, но остальные отделались намного легче. Лида прибежала сразу же.
