Олег Дивов - Выбраковка
Мышкин утвердительно кивнул и повернулся к видеопроектору.
– Вот так всегда, – заявил Калинин. – Как из уголовника признание выбить, так вы и лапки кверху. А честных людей запугивать...
– Закон суров, но это закон, – развел руками майор. – Всего лишь буквы. И мы этим буквам обязаны следовать. Не то что некоторые.
– Интересно, что ты будешь делать, майор, когда нас всех поубивают? – спросил Гусев. – Кому ты будешь это говорить – побольше шума, ребята, побольше страха на гадов нагоните... Омоновцам своим, которые под тем же законом ходят? И так же, как ты, зубами скрипят, когда адвокаты убийц отмазывают? Чего стоит твой закон без АСБ, а, майор?
– Если честно, Павел, я с самого начала был против «Указа Сто два», – сказал майор. – Я и сейчас против. Двухступенчатого правосудия не может быть в принципе. Где это видано...
– А где видано, чтобы ты ночью прошел сквозь огромный город и навстречу тебе попадались сплошь улыбающиеся лица? – парировал Гусев. – Где видано, чтобы на каждой скамеечке влюбленные сидели, и ни одна сволочь, ни одна... – Он задохнулся и умолк.
– И чтобы простой работяга за год мог на машину накопить, – ввернул Калинин. – А бутылка трешник стоила?
– Кто о чем, а вшивый о бане, – откомментировали с передних рядов. – А действительно, майор, где еще так живут?
– В Европе, – скромно ответил майор.
– Хватил! – фыркнул Калинин. – И вообще, начальник, если ты такой принципиальный, какого черта к нам таскаешься?
– Ну, вообще-то я не сам пришел. У меня приказ взаимодействовать.
– Хорошо, а что руководство твое думает?
– Да не нужны вы уголовке! – взорвался майор. – На фиг не нужны! И без вас справимся. Ясно?! Мы просто ловим момент. Пока вы есть – пользуемся.
– Паранойя какая-то, – помотал головой Калинин. – Верно, Пэ?
– Угу, – согласился Гусев. – У тебя раздвоение личности, майор. Ты просто готовый клиент для одного нашего интересного департамента. Где двери без ручек и всем постоянно спать хочется.
– Короче, вы фотки будете смотреть? – поинтересовался Мышкин. – Пятнадцать минут до выхода. Большая «труповозка» уже на месте должна быть. И закрывайте, так сказать, дискуссию.
– Уже закрыли, – сказал Калинин. – Только вот... Ты это, майор. Ты правильно сказал – пока мы есть, надо ловить момент. Потому что скоро нас не станет. Ты-то, понятное дело, особенно переживать не будешь. Но вот народ... Люди нас еще вспомнят. Потому что вы эту дурацкую страну... Нет, не удержите. Попомни мое слово, не удержите вы ее. Здесь еще браковать и браковать. Каждого сотого выводить из строя и на Колыму. Вот так.
Майор что-то хотел сказать, но передумал и отвернулся.
– Короче, гасим свет, – подвел черту Мышкин. – Давайте, парни, запоминайте вражьи рыла. Чтоб их всех...
Тренажерный зал и сауна занимали длинный полуподвал жилого дома. В прежние времена Мышкин обкладывал такие заведения со всех сторон и устраивал спектакль с громогласным ультиматумом через мегафон и прочими театральными выкрутасами. Чаще всего осажденные прятали кто куда оружие и другие компрометирующие предметы и понуро лезли в руки выбраковщиков, уповая на то, что пронесет нелегкая. Местное население торчало из окон и ловило кайф от того, как его берегут и защищают. Иногда выбраковку даже подбадривали радостными воплями – особенно сцены усмирения бандитов доставляли удовольствие пенсионерам из числа самых малограмотных.
Случались, конечно, эксцессы, когда захваченные врасплох подозреваемые оценивали свои шансы на жизнь объективно и упирались рогом. В таких случаях Мышкин произносил свое знаменитое: «Короче, если гад не сдается, его уничтожают», жителей просили убраться от окошек подальше, и начиналась пальба. Увы, даже самый лояльный гражданин отчего-то терпеть не может трупы и кровищу, пусть это все и бандитское. По телевизору он с великим удовольствием смотрит, как негодяев разделывают под орех, а от грубой реальности воротит нос. АСБ такие нюансы поначалу не учитывало. Но с определенного момента, когда оказалось, что рейтинг Агентства из-за явно видимой его кровожадности падает, упор был сделан на кошачью тактику скрадывания. Засады, скрытное проникновение, никаких битых стекол и поменьше насилия, которое мог бы заметить посторонний глаз. На бумаге все получалось отлично. По жизни – не очень. Тем не менее весь последний год выбраковщики работали, скованные рамками строжайшего приказа – минимум беспокойства для частных лиц. Особенно в ночные часы, когда налогоплательщик обязан реализовывать свое конституционное право на отдых.
Поэтому Мышкин вместо того, чтобы блокировать входы-выходы и предложить клиентам сдаваться по-хорошему, выбрал другой путь, куда более опасный для своих подчиненных, но зато относительно бесшумный.
Когда на экране появилась схема полуподвала, расстановку сил командир группы обозначил буквально двумя словами. Но непосредственно на объекте Валюшок поразился тому, насколько четко действовали его люди. Группа заняла позиции в считанные мгновения. И сам того не ожидая, Валюшок оказался в двух шагах от парадного входа в закрытый спортклуб, который сейчас ему предстояло штурмовать.
Тут же, за углом, ждала своего часа и большая «труповозка» – фургон с надписью «Хлеб» на борту. Только что из нее кого-то вывели, но Валюшок так и не рассмотрел, кого именно.
Рядом с Мышкиным встали четверо из шести его ведущих – остальные развели группу куда-то вдоль дома и на черный ход. Неподалеку околачивался майор. И еще здесь был Гусев. Который обернулся и бросил Валюшку:
– Останешься на входе, перестреляешь там всех, кого прикажут. Если что, позову.
Валюшок, надеявшийся на большее, разочарованно вздохнул и достал игольник. Да так и застыл со своей пневматической игрушкой в руке. Потому что Мышкин, Гусев и ведущие тоже достали оружие. Но какое!
У Мышкина оказалась «беретта», очень похожая на гусевскую, только раза в полтора больше. Такое Валюшок раньше видел только в кино – это был уже не пистолет, а целый пистолет-пулемет с удлиненной обоймой и откидной рукояткой под стволом. А остальные... Здесь был «глок», здесь был армейский «кольт», хотя тоже какой-то странный, явно доработанный, мелькнул роскошный «зиг-зауэр», и еще одна неприличных размеров пушка, в которой Валюшок заподозрил «магнум», хотя и не очень уверенно.
Затвор никто не передергивал. Значит, патроны уже в стволах.
«Господи, да что же это они такое замышляют?» – поразился Валюшок.
– Начали! – выдохнул Мышкин.
Быстрым шагом выбраковщики обогнули угол и оказались у двери спортклуба. Перед самой дверью переминался с ноги на ногу какой-то субъект, а неподалеку прижались к стене двое с игольниками. «Так вот кого привезла “труповозка”, – догадался Валюшок. – Член клуба. Как я раньше не догадался, нам ведь нужно без шума войти...»
Тяжелая бронированная дверь начала открываться. Стоявший перед ней мужчина шагнул назад, и тут же на его месте оказался Мышкин.
Последующие несколько секунд в памяти Валюшка отпечатались как всеобщая непонятная возня – приглушенное сопение, команды вполголоса и задушенная ругань. Дважды тихо хрустнул игольник. Под ногами слабо шевелилось живое и постанывающее. Ничего героического, даже как-то скучновато.
Выбраковка, подмяв под себя охрану, пробилась сквозь тесный коридор и оказалась в небольшом помещении с барной стойкой и кучей дверей. Взвизгнула какая-то размалеванная девица, сильно поддатый широкоплечий парень вытаращил глаза. Бармен, видимо битый жизнью человек, моментально поднял руки.
– АСБ! – прогудел Мышкин. – Имеете право оказать сопротивление!
Валюшок оглянулся – позади валялись на полу двое в форме секьюрити и курил майор.
Ведущие пинками распахивали двери и исчезали за ними. Барахтанье, удивленные возгласы, и отовсюду – «Сидеть! АСБ!», «Стоять! АСБ!», «Тихо! АСБ!». И после этого действительно – тихо.
Негромкий свист. Валюшка сильно толкнули в плечо. Он обернулся – Гусев пихал его в ту сторону, откуда свистели. Валюшок нырнул за дверь. Это оказалась раздевалка, и один из ведущих держал на прицеле троих полураздетых молодых людей.
– Дай им одеться, – распорядился ведущий. – Не голых же тащить.
– Да, – кивнул Валюшок, поднимая ствол. Ведущий тут же потерял к своим жертвам интерес, приоткрыл дверь в тренажерный зал, на пару секунд за нее сунулся, потом вернулся и прошел в глубину раздевалки, где виднелась еще одна дверь, в душевую, откуда доносился плеск воды.
«Там, за душевой – сауна», – вспомнил Валюшок.
– Одеваться, быстро, – приказал он. Молодые люди, бросая на него затравленные взгляды, подчинились.
В холле разговаривали на повышенных тонах. Потом снова завизжала девица, но как-то сдавленно. Опять несколько раз выстрелили из игольника. И сразу за спиной раздались шаги. Мимо Валюшка прошел Мышкин, за ним – остальной его авангард.
