Павел Носов - Второй шанс
Камуфляж ни мне, ни Витьке не подошел, конечно. На тряпки. Обувь тоже – не мой 45, и не Витькин 47. Нож Борату отдал сразу – как игрушку ребенку подарил. Скоро сороковник мужику, а никак им не наиграется. Оружие себе оставил. Учить кого-нибудь из местных, так патронов кот наплакал. Не получится ничего толком. Витьке тоже без надобности – не боец. Спросил я про его автомат. Конечно, на полу кабины валялся, пока владелец дремать изволил. А пистолета, говорит, сроду не носил, только тяжесть лишняя. Ну и как такому доверить что? По личности наемника. Документов у него с собой не было. Морозов говорит, что тот пытался с ним разговаривать, но Витя наш человек, и из иностранной мовы знает точно только то, что фэйсом об тэйбл нельзя, а Ландон, безусловно, зе кэпитал оф Великобритания. Поэтому из бесед понял только Ирак и Эль Фалуджа, а потом чужак на него рукой махнул, работать послал. Ага, и я послал. Заказал Кулибину нашему арбалетом заняться, даже посидели вместе, подумали, схему накидали. Обещал в кратчайшие сроки.
А потом до нас добрался рекой гонец княжий. Получили они там наши послания, и сейчас у переправы войска собирают. Вот и решил я прокатиться, на князя посмотреть, себя показать. Присутствия моего здесь непременного пока не требовалось. Все, что мог, сделал уже. Благо путь мне этот вестник подсказал быстрый и безопасный почти – рекой. Я то, рассказами про крокодилов напуганный, ее как транспортную артерию перестал воспринимать. И не прав был, оказывается – вверх от порогов спокойно можно по ней ходить. Тут, если и выживали ящеры зеленые, то сторожко себя вели. И вот, как говорил один поэт хриплым голосом: 'Решил я – и, значит, кому-то быть битым…'. В смысле – тянуть нечего, ехать надо. Лодку выбрали, Борат решительно заявил, что меня одного не отпустит. Тем более, сказал, что хватит ему воеводой быть, дорогу молодым перекрывать. Виль, вот, прекрасно себя показал. А ему, старику, на пенсию, и в путешествие в хорошей компании. Третьим, как положено, решили Адара взять. Привыкли уже на троих с ними соображать, да и он не против. Утер я слезы молодицы безутешной, Айке-красавишне, моим отъездом горько опечаленной, наказал ей на прощание о животине бессловесной, кляче добрейшей своей чутко заботится, и вот уже плыву я в лодке, баюкаю на коленях чудо австрийского оружейного гения, и на спину Боратову пялюсь.
ГЛАВА 15
Лодка шла ходко, течением подгоняемая, так, что гребцы напрягаться могли не сильно. Заночевали на плесе песчаном, рекой нанесенном. Сидел я в ночи у костра, собранного из топляка, на берег вынесенного, и слушал, как река своей жизнью ночной живет. Ох, какая рыба здесь плещется! Удочку бы, да червей банку, да по утренней зорьке поплавочек в воду закинуть!! Курорт! Только надо еще кого-нибудь поставить, что бы крокодилов отгонял спереди, и зверей диких, из леса на водопой выходящих, сзади. Ага, ага, и роту ВДВ родного на БМД – неандертальцев гонять и наемников пришлых. Мячты!
На месте были к полудню. К самой переправе подходить не стали, дабы противнику меня не показывать. Пусть я пока козырем зарукавным останусь, авось пригодится. Высадились, лодку укрыли, и лесом двинулись. Да, пока водой шли, зрела у меня мысль поговорить с князем о том, что бы переправить на наш берег сотню конную, и в тыл противнику ударить неожиданно. Ратников на лодке переправить можно, а лошадей вплавь. Они, как известно, плавают 'нехорошо, недалеко', но реку переплывут без труда, думаю. Но посмотрев на обстановку береговую, отбросил я этот идей решительно – от города до самой переправы не подойти к реке с лошадьми, все берега в лесах дремучих, без просвета. А вверх по течению к городу не выплывут коники, конечно. А одних пеших воев посылать для удара тылового смысла нет.
Вывел нас Адар лесами прямо к посту солдатскому. Показались мы им, опознались, узнали Бората, воин он, оказывается, не из последних в землях людских. Ну да и сами мы это знаем. Показали часовые бодрые куда и как идти нам, чтоб к лагерю воинскому выйти, провожатого дали, и пошли мы по пути указанному. Второй раз нас патруль конный остановил, когда стан воинский уже весь виден был. Налажена у них здесь служба караульная четко. А лагерь впечатление производил серьезное. Ряды палаток длинные, коновязи при них, но лошадей не видно, на выпасе, наверное, сейчас. Значит, в ближайшее время никуда трогаться не планируют и тревог внезапных не намечается. Ближе к реке, на берегу почти, крепость видна серьезная. Всего народу, на взгляд, более полутысячи будет. И все, в основном, солдаты, ополченцев мало совсем. Не стал, выходит, князь, весь народ поднимать, с полей да пашен срывать.
Привели нас прямиком к ставке верховного главнокомандования – к шатру княжескому. Адара повели куда-то на довольствие ставить и с размещением определяться, а нас с Боратом, после доклада короткого, внутрь запустили. В помещении, зело просторном и вместительном, шесть человек располагалось вокруг стола, из тонких досок сколоченного. Все были в статском платье, доспешных не было, так что Борат тут диссонировал. Мужики все в возрасте под сорок, для мест здешних очень солидном. Одного из присутствующих, который старше остальных выглядел, узнал я моментально, даже ранее его не видя. Таким, собственно, его и представлял. Невысокий, с местных ростом, круглый человечек в здешней одежде, и, на фоне остальных русых да блондинов ярко отличаясь, поросший буйным черным волосом с сединой. Ну и нос, конечно! Местные то все больше прямоносые были, ближе к курносости, а тут прям клюв орлиный! И покатился ко мне этот колобок из-за стола, руки распахнув приветственно: – Ну, здравствуйте, здравствуйте, Иван, извините, не знаю как по отчеству, наконец встретились!!!!
– Какое отчество, Артур Тигранович, перестаньте, ради Бога! Здравствуйте! – обнялись мы с ним, Борату он руку пожал, и потащил нас к столу, князю со свитой представлять.
Мужи воинские, все пятеро, похожи как братья были, и не лицами, нет, тут все разные, а крепостью своей, дубовой мореностью фигур, и основательностью слов и жестов. Борат тут в своей компании, как патрон в обойме, был. Как представили нас, запомнил я в основном, князя, конечно, Волат его зовут, и советника главного, нач. штаба, по нашему, Казара. Общались абсолютно без чинов, на равных все, по товарищески. Как представились, предложили нам с дороги выпить-поесть, но отказались мы, не голодны. Тогда сразу делом предложили заняться, доклад наш выслушать, и о своих раскладах поведать. По русски, кстати, говорили все замечательно, с армянским акцентом правда. Принялись мы с Боратом рассказывать о делах наших, когда скорбных, а когда и победных. С удивлением разглядел я на столе карту окрестностей, нарисованную на куске пергамента. Карта, конечно не ахти была, но и это прогресс, по ней и удобнее рассказывать. Глянул я на Тиграныча, на карту показал, покивал тот в ответ, значит, он предложил. Как закончили мы повесть нашу увлекательную, попросили меня военноначальники показать оружие, свойствами чудесными обладающее, и объяснить, чем грозит применение его. Достал я Беретту, магазин вытащил, патрон из патронника выбросил-поймал-на стол поставил, пустил пистолет по рядам:
– Вот это вот оружие для ближнего боя. Противника из него эффективно поражать, ну, на пятьдесят шагов, дальше – сложнее. Вот здесь вот, – беру патрон, на гильзу показываю, – когда на эту штуку нажимаешь, – спусковой крючок демонстрирую, – специальный порошок загорается и вот эту железку, – по пуле пальцем постучал, – с большой силой выталкивает.
– Как сильно бьет? – это Казар спрашивает.
– На три десятка шагов воя в полном доспехе и со щитом насквозь пробьет. – переглядываются, головами качают, – Стреляет быстро, в два раза быстрее самого быстрого лучника. Пятнадцать зарядов в ней, перезарядить тоже быстро. А вот это вот, – достаю из чехла кожаного, Айкой сшитого, приблуду австрийскую, – то же самое делает, только на пять сотен шагов, и попадает обязательно, может и дальше, но попасть труднее. Четыре десятка зарядов вот здесь, – магазин показываю, – Стреляет еще быстрее.
Погрустнели мужики, перспективы представили. А я продолжаю:
– Но! Одна такая штука у них. И зарядов, самое большее, сотня может быть, а других взять неоткуда. Если армия большая против него, ну выстрелит он сто раз, так ведь ему еще и попасть надо! Наши лучники тоже стоять и смотреть не будут, а значит, ему и от стрел в это время прятаться надо будет. В лучшем случае, половину попадет. И то всех не убьет, вон, лекарь наш почтенный, объяснит вам. В меня попадали, я вот живой перед вами. – куртку снял, показал им след пулевой спереди и сзади, – Вот сюда попала, отсюда вышла. Да и стрелять он долго сможет, если только меня на поле боя нет. А я есть, и тоже его искать буду с таким же оружием. Как только проявит себя, тут ему и конец. Так что ничего особенно страшного сейчас, когда мы предупреждены, и войска у нас собраны, и нет вовсе. Сколько у нас воинов?
