Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества - Сергей Николаевич Шкенев
– Будьте вы все прокляты! – Император отверг предложенную помощь и поднялся сам. – Перо, бумагу и чернила!
– Непостоянство вас не красит, – огорчился сержант. – Тогда придется взять гильзы.
– В каком смысле?
– После подписания отречения монархов не принято оставлять в живых. Традиция, сир. Умрете, как подобает мужчине – от пули.
Наполеон вздрогнул и перевел взгляд на Нечихаева:
– И вы решитесь расстрелять императора Франции без суда и следствия?
– Предателя. Кто-то пару минут назад говорил, что зло должно быть наказано. Но в этом случае даю слово офицера: никто и никогда не узнает подробностей.
– Перо, бумагу и чернила! – повторил просьбу Наполеон. – И еще раз будьте прокляты.
– Будем, – согласился Нечихаев. – Или не будем. Кысмет!
На следующий день все происходило просто и обыденно, без присущей печальным церемониям торжественности. Не было ни зловеще рокочущих барабанов, ни свежесколоченного эшафота, ни волнующейся толпы. Была кирпичная стена казармы 13-го Ярмутского полка, император, стоящий спиной к ней, и невозмутимый граф Замойский, меняющий иголку в ударном механизме верной винтовки.
Наполеон в своем привычном мундире – негоже бывшему повелителю Франции и почти всей Европы умирать в обносках с чужого плеча, и полковые портные всю ночь трудились не покладая рук, чтобы успеть к сроку. Низко надвинутая треуголка не могла скрыть сбегающие из-под нее капельки пота, но император держался мужественно и попросил не завязывать ему глаза.
– Я многое видел в своей жизни, месье Нечихаев, и сейчас хотел бы взглянуть на собственную смерть. Вы ведь не откажете в такой малости?
Мишка молча кивнул. Все шло так, как выглядело в часто повторяющихся уже не первый год снах. Наполеон, красная кирпичная стена, поднятый на уровень груди винтовочный ствол…
– Александр Степанович, вы готовы?
– Да, – коротко ответил Замойский. – Начинать?
– Заканчивайте, пожалуй.
Сержант выстрелил не прицеливаясь и сразу же пошел прочь, повесив кулибинку на плечо. Второй пули не потребовалось.
Два дня спустя. Тауэр
– Извините, сэр, но обстоятельства требуют, чтобы вы спустились в подвалы. Здесь оставаться слишком опасно!
Премьер-министр Соединенного Королевства смотрел на секретаря и не видел его. Разум лорда Персиваля Спенсера был полностью захвачен разыгравшимся воображением, рисующим перед внутренним взором картины ужасного будущего. Видения, одно страшнее другого, сменялись мгновенно, но навечно отпечатывались в памяти. Предсказания судьбы или продукт воспаленного мозга?
– Сэр, нам нужно уходить вниз! Русские подтянули артиллерию!
Настойчивость секретаря наконец-то принесла свои плоды, и взгляд премьер-министра приобрел осмысленность:
– Это ты, Льюис?
– Да, сэр! Но если мы не поторопимся…
– Зачем спешить тому, кто все равно везде опоздал?
– Ваша жизнь, сэр…
– Оставь в покое мою жизнь, Льюис! – неожиданно вскипел премьер-министр. – Доложи обстановку в Лондоне.
– Города с таким названием больше не существует, сэр. Если, по непроверенным слухам, даже от Букингемского дворца остались лишь развалины, то что говорить об остальном? Русские открывают артиллерийский и ракетный огонь в ответ на любой сделанный в их сторону выстрел, а немногочисленные очаги сопротивления минируют и взрывают вместе с защитниками. Они берегут своих людей.
– Даже французов?
– Точно неизвестно, но, скорее всего, нет. Как только объявили о вашем приказе расстрелять императора Наполеона Бонапарта и сделать из него чучело для Британского музея…
– Что за чушь?
– Это слухи, сэр. Упорно циркулирующие слухи. Но чертовы лягушатники верят им и буквально сорвались с цепи. Увы, но они ожесточились до такой степени, что перед их деяниями развлечения морских пехотинцев Его Величества кажутся невинными шалостями. Пленных не берут вообще.
– Даже мирное население?
– Извините, сэр, но, согласно вашему приказу о тотальной войне, во всем Соединенном Королевстве нет мирного населения.
– Черт бы их побрал!
– Кого, сэр?
– Всех, Льюис, абсолютно всех. И тебя в том числе! – Раздраженный премьер-министр подошел к застекленной только позавчера бойнице и выглянул наружу. – Сколько человек в гарнизоне Тауэра?
– Уже чуть больше трехсот солдат и восемь офицеров.
– Немало. Ожидаются еще подкрепления?
– Нет, сэр! Просто я хотел сказать, что до обстрела из этих страшных минометов было около тысячи.
– И?..
– И когда русские начнут обстреливать Тауэр зажигательными ракетами, английские солдаты повесят вас на стене, чтобы таким образом заслужить снисхождение и право на жизнь. Или хотя бы на беспристрастный суд.
– Они посмеют это сделать?
– Да, сэр Персиваль, они посмеют. Собственно, я именно по этому вопросу и пришел. Не соблаговолите пройти в подвал? Там уже все готово…
Секретарь ошибался. Обстрел Тауэра не прекратился после того, как тело премьер-министра повисло на крепкой веревке в тридцати футах от земли. Приказ, отданный штурмующим войскам, двойных толкований не допускал: «Символы британского позорного прошлого не имеют права на существование».
А вместе с древним замком умирал и весь город. В нем горело все, что только могло загореться, и ревущее пламя бежало впереди обозленных французских стрелков, вскрывая оборону противника лучше пушек и ракет. В Лондоне царил хаос.
Так, во всяком случае, казалось со стороны. На самом же деле пожарами управляла опытная рука, и огонь исполнял торжественную и страшную симфонию, подчиняясь невидимому дирижеру. Нескольким десяткам дирижеров, одетых в мундиры со щитом и мечом на петлицах. Чудесным образом в стороне от разгула стихии оказались банки, крупнейшие торговые дома, богатейшие особняки и дворцы…
– А это куда тащить, ваше благородие? – Пожилой казачий урядник с седой бородой поставил перед капитаном Воробьицким мраморную статую и предупредил: – Руки у нее не я отшиб! Так и было, ей-богу!
– Да прямо здесь пока и поставь. Как думаешь, грекам захочется вернуть свидетельства своей славной истории?
– Так они же сейчас под турком.
– Это пока, – усмехнулся Воробьицкий. – Или ты думаешь, что Лондоном все и закончится? Нет, Василь Прокопьич, Россия только входит во вкус побед, и все только еще начинается!
– Вот оно как… Опять война?
– Историческая необходимость.
– Тогда ладно, тогда повоюем, – кивнул старый казак. – Чего уж там… если оно надо.
Документ 18
«Вестник Священного Синода», 12 ноября 1808 г.
«Победа! Великая война русского народа против англосаксонских захватчиков победоносно завершена! Настал для нас долгожданный Праздник Победы. Всеобщее ликование бурлит на улицах наших городов и деревень.
Победа! Как сладостно и волнующе звучит великое слово: Победа!
Еще вчера государь император призвал своих воинов бить вероломных и коварных британцев, пока они не прекратят сопротивления. Шел последний штурм разбойничьего логова. В завершающих боях русские войска при незначительной поддержке союзников доконали островного бульдога. Уже негде было британцам держаться: пал Лондон, пал Йорк, пал Дувр. Никакие жульнические трюки не помогли авантюристам. Как и предвидел Его Императорское Величество Павел Петрович, последние фокусы разбойничьей шайки, вроде заигрывания с союзниками, провалились. Главари разбойничьей британской банды частью
