Мы, Мигель Мартинес. Война - Влад Тарханов
— Сегодня отмени всех. Только Кирова. В любое время.
Пытался прочитать что-то, открыл книгу, но понял, что не может сосредоточиться. Задымил. В таком настроении нельзя заниматься делами. Поскрёбышев занес чай и печенье, в двух вазочках варенье, как раз любимые вкусы. Вроде бы не заказывал? Но это как раз вовремя. Тому, что неизменный секретарь точно почувствовал его настроение не удивился. А вот после чая сумел взять себя в руки и начал читать почту, которую ему Александр Николаевич водрузил на столе, как только убрал остатки легкого перекуса.
Главным вопросом был один: кого поставить на место Лакобы. Но этот вопрос он решил оставить на потом. Надо было взвесить все за и против. Но даже вчитываясь в присланные документы, он где-то на подсознательном уровне перебирал тот куцый список друзей и преданных товарищей, которым мог бы поручить такую тонкую работу. Искал, перебирал… и не находил. Отставил эту глупую затею. Сумел сосредоточиться. Взял в руки уже отложенные документы, пересмотрел их снова, но уже совсем другим взглядом. Хорошо, что нигде в спешке никаких резолюций не наложил. Постепенно текучка затянула его, отвлекла от мыслей о смерти старого соратника, слишком много внимания требовала эта рутинная каждодневная работа. После очередного перекуса собрался с мыслями и закончил статью для журнала «Большевик». Мелькнула мысль вызвать Молотова, но тут же ее отбросил — видеть никого сегодня не хотелось. Киров появился в семь часов вечера. За окном уже было темно и падал снег, большими рыхлыми комьями.
— Что там, докладывай…
— Лакоба вызвал вчера машину на половину седьмого утра. В шесть часов тридцать минут его водитель и охранник, Жвания, зашел на квартиру, на звонок никто не отвечал. Это встревожило охранника, у него был ключ, открыл дверь. Нестора нашел на полу в ванной без признаков жизни. В спальне находилась его жена, Сария, она была без сознания. Охранник вызвал скорую помощь и сообщил в НКВД. Скорая прибыла через двенадцать минут — к этому времени женщина скончалась. Жвания был задержан прибывшим нарядом чекистов. Проводился опрос соседей. По их словам, в пять часов утра их подъезда вышли два человека в военной форме. Но их никто не рассмотрел. Первичный осмотр не показал следов насильственной смерти. Квартиру обследуют лучшие эксперты, если будут хоть какие-то следы, то станет известно в ближайшее время. Вскрытие проводил профессор Владимир Тимофеевич Талалаев. Заключение будет завтра. Я переговорил с ним. Предварительно — у обоих супругов был сердечный приступ. Как сказал профессор, если бы не у обоих — то никаких вопросов не было бы. Взял пробы на яды. Посоветовал вызвать из Воронежа Вячеслава Алексеевича Афанасьева, старый врач, с огромным опытом, был заведующим кафедры патологической анатомии медицинского факультета Воронежского университета. У него есть работы по поводу различных ядов и их воздействий на организм человека. Уже едет в Москву.
— Что ты сам думаешь?
— Не я один так думаю. Мы считаем, что это было убийство, которое пытались тщательно замаскировать з под болезнь. Но вот Сария как-то попала под действие этого яда. Так что вероятнее всего, что Нестора отравили.
— Кто ведет следствие?
— Создали группу из лучших, возглавляет Лев Шейнин.
— Не слишком ли молод?
— Молодой, но хорошо себя зарекомендовал. Будет рыть землю.
— Понимает важность задачи?
— Понимает. Кроме того, в состав группы вошли лучшие эксперты и следователи НКВД. Коба, если есть хоть малейший след, найдём. Обязательно найдём.
Сталин тяжело вздохнул. Киров редко видел его настолько уставшим и расстроенным. Да и сам вождь никогда не давал себе такой вольности — показать слабость. Но тут… опущенные плечи, потухший взгляд. Но на последней фразе Кирова Иосиф Виссарионович неожиданно преобразился. Лицо его стало сосредоточенным, злым, в глазах разгорелся очень неприятный огонь.
— Я очень хочу посмотреть в глаза тому человеку, который отдал приказ убрать Нестора. Очень хочу. Ты понял меня?
Киров кивнул головой.
— Я тебе даю полномочия. Делай всё, привлекай любых специалистов. Но этих гадов найди. Всех. Что с ними будет — меня не интересует. Главное — добраться до того или тех, кому Глухой так мешал.
Сталин чуть подумал, потом вспомнил один документ, написанный Кольцовым-Пятницыным, вздохнул, отложил трубку.
— Проверь Берию. Тщательно. И нет ли каких-то зацепок с кавказскими делами, может быть, это оттуда идёт след. И да, я Берию не обвиняю. Просто очень аккуратно проверь.
* * *
Москва. Новодевичье кладбище — Кремль.
18 января 1934 года
Восемнадцатого с утра природа решила показать свой свирепый характер. Ударил крепкий мороз, градусник показал минус двадцать два, что даже в эти суровые зимы было чуть перебором. А еще с утра поднялся ветер, пронизывающий насквозь. Сталин накануне отстоял свое в почетном карауле у гроба с телом своего товарища. Сегодня он приехал на кладбище. Его преследовала неотступно мысль, что убийца Лакобы находится тут, на его похоронах. Это был кто-то из ближнего круга. Привычку доверять людям Иосиф Виссарионович потерял давно. Каждое общение, каждое задание, каждый диалог даже с самыми проверенными товарищами был очередным испытанием. Постоянно проверять и не доверять до конца, судить только по делам и поступкам. Конечно, принципы правильные. Но вождь был реальным политиком, он понимал, что еще и важны такие вещи, как преданность, поэтому некоторым товарищам прощалось то, что другим простить было невозможно. Но кому Глухой так помешал, что рискнули его убрать? Кому? Он пересмотрел накануне записки Кольцова-Пятницына, которые касались истории развития СССР и отношений в партии и советском руководстве при нём и после его смерти. А тут пометки команды гипнотизеров, которые помогали Пятницыну «раскрыться», вспомнить как можно больше. Наш мозг фиксирует очень много информации, и вся она остается в нём, вся, только спрятана так глубоко, что вытащить ее порой бывает очень сложно. Но «попаданец», как он себя назвал, был гипнабельным, в смысле, легко подавался гипнозу. И это облегчило работу с ним. Правда
