Нагибатор или Сказка для детей старшего пенсионного возраста - Павел Ионов
— Большие!.. Объясняю для вновь прибывших... Мародёрством называется ограбление мирного населения. Грабёж! А мародёрка, это сбор военных трофеев.. Понимаешь? СБОР ВОЕННЫХ ТРОФЕЕВ!
То есть, убил ты врага, и теперь можешь забрать у него оружие, боеприпасы или те же часы, если своих у тебя нет. Да хоть фляжку со шнапсом или же сапоги. Ему то они уже не нужны, а вот тебе пригодятся.
Вот это и есть мародёрка. Понял теперь? Или пока не очень?
— Вроде понял...
— Ну а раз понял, то пошли. Трофеи сами собой не соберутся. Да и другие фрицы сюда подвалить могут.
Трофеи им достались весьма богатые. Хотя и немного не такие, на какие надеялся Виктор.
Винтовки, два пистолета Люгера, которые парабеллумы, автомат, три пулемёта МГ и прочие мелочи, вроде часов и фляг. А самое главное, Виктор в броневике нашёл почти новую маскировочную сетку, которой ему так давно уже не хватало.
В броневике нашёлся и советский автомат ППД с почти полным ящиком патронов к нему, и гранаты, в том числе и трофейные Ф-1. Наши рубчатые лимонки. ППД с патронами и гранаты Виктор сразу же убрал к себе в танк, а всё остальное оружие они завернули в брезент и закрепили его за башней.
Кто-то из экипажа броневика оказался и заядлым рыболовом, так как там был найден бамбуковый спиннинг с катушкой, различные блёсны с крючками и лески разной толщины. Всё это Виктор так же себе забрал. Тоже пригодится...
Улькина пришлось вооружить немецким карабином, так как в его трёхлинейке патронов не оказалось. Да и была она, как оказалось, чужая. Улькин её просто нашёл.
Зато к немецкому оружию патронов у них теперь хватало. Хоть задницей их теперь ешь. Ну и один из парабеллумов тоже ему достался. Как и наручные часы.
К сожалению Улькин совсем не умел управлять никакой техникой и поэтому пришлось всё это поджигать. Ну а самим по-быстрому убираться с этого места, так как на дороге километрах в трёх от них появились ещё и другие немцы.
Удалившись на пару километров, Виктор съехал на какую-то наполовину заросшую лесную дорогу и двинулся по ней, замаскировав свой съезд. Улькина же пришлось посадить на броню, мотивируя это секретностью танка. А на деле, просто внутри всё и так уже было забито продуктами и трофеями. Недаром же сейчас на броню их пришлось крепить.
Дорога привела их к какой-то заимке, не заимке, к лесному домику, короче. Пустому. Судя по всему, хозяева здесь не появлялись года два уже. Всё вокруг заросло травой, а на крыше сарая даже маленький кустик вырос.
Развернув танк мордой на выезд и заглушив двигатель, Виктор выбрался наружу и закурил. У последних фрицев он тоже куревом разжился, хотя и похуже, чем было у него. Но запас карман не тянет. Пусть тоже будет.
Улькин тоже спрыгнул с танка и, отойдя на пару шагов, собрался отлить.
— Улькин! Мать твою за ногу! Ну вон же толчок стоит! Сходи туда, чего ты как дикарь себя ведёшь?
— Извините...
Улькин покраснел и кинулся к стоящей неподалёку деревянной будке уборной.
Виктор опять затянулся... и чуть было не проглотил сигарету от неожиданности.
Раздался сдвоенный вопль и Улькин спиной вперёд вылетел из уборной, уронив при этом свою винтовку. От немедленной стрельбы в ответ Виктора удержало лишь то, что второй вопль был женским. А точнее, девичьим...
— А ну выходи давай, а то стрелять буду! — выплюнув сигарету, заорал он, направив на будку ствол автомата.
— Не стреляйте! Я нечаянно!
И из уборной осторожно выбралась девчонка. Или девушка. Похожая на молодую Наталью Варлей, только лет так пятнадцати-шестнадцати на первый взгляд. В слегка испачканом светлом платье в голубой горошек и лёгких туфельках.
Увидев Виктора в немецкой форме, она ойкнула и дёрнулась назад.
— А ну стоять! Кто такая? Улькин, проверь, она там одна?
Раздосадованный Улькин сердито подобрал свою винтовку, отодвинул девчонку в сторону и заглянул в уборную.
— Нет тут больше никого, товарищ сержант!
— Понятно... Так кто ты такая? И что здесь делаешь?
Услышав обращение Улькина к Виктору, как к товарищу сержанту, и русскую речь того, девчонка тут же ответила вопросом на вопрос:
— А вы наши, да?
— Мы свои! Отвечай давай, кто такая?
— Даша... Дарья Михальчик... Я отстала. А потом немцы... Я спряталась...
— Серёжа! То есть, Сергей! — тут же влез в разговор уже успокоившийся Улькин.
— Улькин, мать твою! Бегом проверить всё кругом! Все помещения и строения! Бегом, я сказал! Серёжа, блин...
Обиженный Улькин откозырял, поправил на плече винтовку и отправился проверять.
— К пустой голове... Мать... Ну вот, хоть ты кол ему на голове теши...
Ладно, Даша... Документы есть хоть какие с собой?
— Я спрятала... Под доской... — и девушка почему-то покраснела.
— Далеко?
— Нет...
— Ну так неси, давай...
Она метнулась назад в уборную, чем-то там зашелестела и вскоре опять появилась, держа в руках завёрнутый в носовой платок маленький свёрток.
— Вот. Тут метрика и билет комсомольский... И деньги...
— Деньги мне не нужны. А документы давай сюда.
Так... Михальчик Дарья Васильевна... Двадцать пятого года рождения... Ребёнок совсем...
— Я не ребёнок! Мне шестнадцать уже! Будет... через месяц...
— Не спорь со старшими! Спорит тут она мне... Паспорта нет, значит ребёнок ещё...
Так-с... Когда ты ела в последний раз?
Девчонка от этого вопроса вся опять покраснела и с вызовом ответила:
— Я не голодная!
— Угу, угу... Я не спрашиваю, голодная ты или нет. Откуда я знаю, может ты йог? Я спрашиваю, когда ты в последний раз ела?
— Позавчера... Но я и правда, не голодная!
— Это ты вон Улькину будешь лапшу на уши вешать...
— Какую лапшу?
— Вкусную, блин! Не перебивай меня!
Так, два дня не ела, много сразу нельзя... Ясно...
— Даша, пошли-ка со мной. Кой-чего дам тебе...
Занырнув в танк, Виктор достал последнее молоко в крынке, сыпанул туда сахара и вылез обратно, захватив с собой ещё и кружку.
Тут и Улькин недовольный подошёл.
— Товарищ сержант! Ваше приказание выполнено! Все помещения осмотрены, никого не нашёл больше.
И опять руку к голове без пилотки поднимает...
— Смирно! Улькин! Вот скажи мне, только честно, ты сколько дней в армии служишь?
— Я?..
— Нет, я!
— Три дня...
— Твою ж мать!!! Детский сад! Штаны на
