Светлейший князь - Михаил Шерр
Я проскочил лаву и когда начинал разворачиваться увидел, как мой противник медленно упал с лошади. И тут же на меня налетел один из казаков. Они начали отступают, но мне сейчас придется туго, я не готов к новой сшибке, но она не состоялось. В паре метров от меня стрела Ванчи останавила казака. Он вылетел из седла и упал под ноги моему коню с торчащей в шеи стрелой.
Бой закончился. Казаки ретировались. Мы потеряли одного зарубленного и троих ранеными. Потери казаков много больше. Шишкин и Ерофей, оба живы и не раненые лихорадочно заряжали штуцера. Мой коневод был ранен, кто-то из казаков успел выстрелить и пуля навылет пробила ему правую руку.
— Ваше светлость! Казаков вон в лесу видать, — я сразу не увидел казаков и Шишкин показал на них. — Может предложим им забрать своих побитых, да раненых. И пусть чешут восвояси.
— Парламентером кто пойдет? — спросил я.
— Я и пойду, — сразу же вызвался Шишкин.
Казаки сразу же согласились без всяких уговоров. Их потери были несравнимы с нашими: четверых мы уложили из штуцеров, а потом сказался навык залпового огня, полученный в прошлом бою и еще плюс шесть казаков. Уже равенство в численности бойцов. И тут во всей красе показал себя Ванча.
До начала сшибки он успел сделать четыре метких выстрела, а затем еще три. Именно его меткая стрельба позволила нам успеть сесть в седла и принять конный бой как полагается. Я действительно заколол офицера, после чего казаки начали разворачиваться и отходить. В сабельном бою казаки так же понесли потери.
Забрав с поля боя своих, казаки скрылись в лесу, но через минуту в нашу сторону направился уже их парламентер. Он остановился метрах в десяти от нас.
— Кто ваш командир? Поговорить надо.
Ему ответил, укрываясь за деревом, Ерофей:
— Говори, я тебя слушаю.
— Это ты, капитан? Не прячься, я тебя узнал.
— Говори, не тяни.
— Если мы уйдем, со штуцеров палить вслед будете?
— Если уйдете и оставите нас в покое, то нет.
— Тогда мы уйдем.
— Но ты должен сказать, сколько вас побили.
— Четырнадцать. Убитых половина.
— Видит Бог, мы этого не хотели.
— Мы тоже. Все знают у нас, почему ты изменил. Но наш офицер очень хотел вашей крови, особенно твоей капитан, — парламентер ухмыльнулся. — Теперь правда он ничего не хочет. Вы хотите забиться здесь в какой-нибудь медвежий угол, может у вас и получится. Мы все будем ходить в пограничные караулы, если столкнемся где, давайте сначала говорить.
— Как скажешь, — Ерофей махнул рукой, — езжайте с миром. Вслед мы вам стрелять не будем.
Началось напряженное ожидание вестей из лагеря. Я перевязал раненых, раны все оказались на удивление легкими, скорее всего казаки к моменту сшибки уже были совершенно деморализованы и внутренне готовы бежать. Ничем другим я не мог объяснить такие низкие потери у нас. Да и характер ранений очень интересный, коневода нашего подстрелил убегающий казак, у двоих были сабельные раны были какие-то странные, как будто плашмя били.
— Я такого фокуса, Григорий Иванович, никогда не видел, — комплемент подошедшего Ерофея был очень приятен. — Как ты его славно уложил. Казаки сразу сникли и начали разворачиваться, сабельного боя в общем-то и не было, — мне стало понятно почему такие странные раны у нас, казаки просто отмахивались от нас. — Мы бы скорее всего все равно сдюжили, но потери бы были ого-го.
— Всё очень просто, надо всего лишь быть двуруким, — объяснил я.
— Понятно, я к сожалению правша.
— А ты тренируйся, развивай правую руку, — посоветовал я. — Погибший, он кто?
— Шишкин его нашел и привел ко мне. Знаю только, что казак яицкий, в отряде был одинокий, молчун.
Пока суд да дело, я пообщался с Ванчей. Он оказался из какого-то горного алтайского племени, которое сильно потрепали джунгары. Раненного Ванчу спасли русские горные инженеры и он пять лет прожил на одном из алтайских заводов, научился говорить по-русски и был очень доволен своей жизнью. Там его стали называть Ванчей, имя ему понравилось. Но когда на завод приехал служить новый казачий офицер, который ненавидел алтайцев, его спокойная жизнь кончилась.
Ванча случайно оказался на месте боя, когда отряд отбивал каторжан пугачевцев и яицких казаков. Офицер-ненавистник хотел зарубить его, но бойцы отряда спасли его и Ванча ушел с ними. Во время переправы через Енисей отстал от отряда, но сумел в одиночку переправиться и разыскать своих товарищей.
Выслушав рассказ Ванчи, я спросил его:
— А наделать нам луков сможешь?
— Наделаю, — алтаец погладил свой лук.
— Договорились, — а сейчас надо ценным кадром правильно распорядиться. — Ерофей, Ванчу возьмешь к себе?
— Если пойдет, конечно возьму разведчиком в авангард. Ему там самое место.
Гонца от Петра Сергеевича мы ждали целых два часа. Когда мы догнали караван, он уже весь был на тропе. Авангард достиг поворота тропы у устья реки Табель-Сук, притока Казыр-Сука, и остановился. Петр Сергеевич решил дождаться меня, да и в караване появился некоторый беспорядок.
Увидев нас, он просиял лицом:
— Вот теперь я совершенно здоров. Хорошие новости лечат лучше любого лекарства.
— Твоя правда, Петр Сергеевич. Давайте поступим так. Ерофей вам тут все расскажет, а я к авангарду, — нельзя терять время на непродуктивные остановки. Дорога впереди длинная и тяжелая.
— Григорий Иванович, а компас не нужен? У меня случайно обнаружился! — с лукавой улыбкой спросил Петр Сергеевич, когда я собрался уходить.
— Не помешает, батенька, компас явно не будет лишним, — компас тут же перекочевал в мои руки.
— У меня есть еще один прибор, но я не успел его освоить. Секстант называется. Вы слышали о таком? — Петр Сергеевич наверное решил поиграть в доброго волшебника.
— Слышал, и даже знаю, как им пользоваться. Очень удивлен его наличием у вас, — в бытность мою учителем в 20-ом веке, любознательные ученики
