Светлейший князь - Михаил Шерр
— Я полусотню сколотил, людей по местам расставил. Резервный десяток на всякий случай у тропы стоит. По лагерю проехал, считай все готово. Кузнец с Лукерьей и дедушкой Фомой всех по номерам расставляют. Каждый знает свое место в караване. На рассвете можно уходить.
— Ты мне, Ерофей, вот что скажи, штуцера у нас естьштуцера?
— Семь штук, да вот только заряжать их умеет только фельдфебель Шишкин, да я немного.
— Фельдфебеля отзови сюда, пусть он штуцера подготовит. Думается по утру они нам пригодятся. Ты тут выстави дозор. Как казаки начнут переправу, надо будет обстрелять их.
— Дозор у меня тут стоит, можно сказать рукой подать. Ты даже их не увидел, — с гордостью сказал Ерофей.
— Замечательно. Пошли к Петру Сергеевичу, подведем итоги.
Перед рассветом наш лагерь потихоньку начал гудеть как растревоженный муравейник. Вчерашняя подготовка не прошла даром: первыми проехали десятки авангарда, а затем в лес началине спешно входить и въезжать люди, согласно своим номерам в караване. Все разговоры с первыми шагами по тропе сразу стихали, дети брали старших за руку, а взрослые начинали держаться ближе к друг другу.
Я с фельдфебелем Шишкиным и одним из бойцов, прихватив все семь штуцеров, поспешил к дозору на берегу Енисея. И надо сказать пришли мы очень вовремя.
Утреннего тумана над рекой почти не было и мы хорошо видели, как казаки начали готовиться к переправе. Послав гонца к Ерофею, мы с фельдфебелем изготовились к стрельбе.
Казачки действовали быстро и слаженно. Не прошло и десяти минут, как они начали переправу. Подпустив плот метров на сто, мы с фельдфебелем открыли огонь. Штуцер есть штуцер, а Шишкин действительно оказался хорошим стрелком. Я сделал три выстрела, он четыре. Казаки в итоге потеряли пять или шесть человек, а самое главное плот, стал неуправляемым и течение стремительно понесло его к Большому порогу.
— Ну что фельдфебель, мы свое дело сделали. Дозор пока пусть тут остается, а мы возвращаемся в лагерь. И ты давай сразу же заряжай штуцера. Думаю, они нам сегодня еще пригодятся.
— Как скажете, ваша светлость.
— Это почему ты меня в светлости произвел? — я от удивления чуть рот не открыл.
— Как почему? Капитан Пантелеев благородие по чину, а вы светлость.
— Это почему?
— Вы князь, — фельдфебель сказал веско и категорично. — А раз князь, значит светлость.
Возражать фельдфебелю я не стал, здесь 18-ый век, а не 21-ый. Да и сословность в свое время появилось не просто так.
За двое суток сложился как бы симбиоз человеков 21 и 18 веков. Я, ГригорийИванович Крылов образца времен Очакова и покорения Крыма как бы уже прожил две жизни, одну здесь в 18-ом веке, другую там в 20–21 веках. И теперь я живу здесь третью жизнь здесь, и в этой новой жизни безвестный беглый, в чью плоть перенеслась мою душу и разум человека из будущего, никуда не исчез. Исчезло только его я. А вот его знания, умения и мироощущения остались и мало того, со мной еще поделились этим же и душа убитого казачьего офицера: я без проблем измеряю расстояния в верстах и саженях, понимаю значение абсолютно всех слов что слышу, не просто понимаю почему я «барин» и «светлость», но и согласен с этим. Проблемыу меня возникли лишь с чтением рукописного текста восемнадцатого века, но связано это было лишь с одним: и беглый товарищ т казачий офицер были просто неграмотными. А вот в той армии, которую я создам, будут привычные мне звания и должности и обращение «товарищ».
И приятный бонус, сегодня я окончательно осознал интереснейшую штуку: у меня появилось прямо какое-то магическое чувство ощущение опасности. Когда ко мне подошел фельдфебель с известием о готовящейся переправе казаков, я уже знал, что он мне скажет. И после короткого, но успешнейшего боя с казаками, я не ощущал больше никакой опасности, поэтому в лагерь мы возвращались не спеша.
К моему возвращению Ерофей успел лично проинспектировать основной дозор и к штабу мы подъехали одновременно.
— По вашим лицам я вижу, что на реке все отлично, — наш вид говорил сам за себя.
Шишкин довольно улыбнулся, а я ответил:
— Не то слово, батенька. Казаки потеряли самое малое пять человек, плот не удержали и их понесло на порог. У тебя как? — это было намного важнее.
— Командир у них видать хороший, казаки вдоль берега потихоньку пошли. Но остановились, когда увидели остатки плота.
— Неужели так быстро их донесло? — я был просто поражен этим фактом.
— Представать себе, донесло, — Ерофей показал, как именно это произошло. — Яслышал, как вы палили и глазам не поверил, когда увидел плот. На берег выбралось двое. Казачки спешились и совет держат.
— Гуси как? — мне было интересен результат исторического эксперимента Ерофея.
— Ни как, молчали. Я их забрал за ненадобностью.
— Как думаешь, полезут? — спросил я о самом главном для нас в данную минуту.
— Полезут, не могут не полезть, — категорично ответил Ерофей. — Казачьё это я знаю, как облупленных.
У меня не было никаких плохих предчувствий, но береженного бог бережет.
— Давай выдвигай резерв на позицию и помоги Шишкину со штуцерами. Я к Маханову. А потом к твоим орлам, плюс три бойца не помешают, — бой с казаками был неизбежным и я должен принять в нем участие. — Служивые, что знают поворот у Табель — Сука, где?
— Впереди. Один из них за командира. Да ты не переживай, — решил успокоить меня Ерофей, — место приметное и я там еще меточку оставил. Мои орлы видели, так что ну никак не пропустят.
Сергей Петрович с Фомой Васильевичем осуществляли общее руководство нашим выходом на тропу, Лукерья вся была в хлопотах о хлебном вьюках, а Кузнецов перестраховываясь, проверял еще разподковы и седланекоторых лошадей.
— Сергей Петрович, прогноз какой? — Сергей Петрович недоуменно посмотрел на меня, но смысл незнакомого слово все-таки понял.
— Час-полтора и караван весь будет в лесу, голова идет уже по тропе. Ваш госпиталь в лесу, я проконтролировал их, не переживайте. Главная проблема будет скотину гнать, боюсь в лес плохо пойдет. Надеюсь часа за три управимся.
— За
