Сицилианская защита (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

По другую сторону баррикад были румыны. Румын также представлял глава МИДа – Григоре Гафенку. Позиция этой балканской страны была максимально умеренной. Румыния не претендовала ни на какие земли поверженного, или скорее, если пользоваться боксерской терминологией – отправленного в тяжелый нокдаун соперника, однако настаивала на денежной компенсации военных издержек, полутора месяцев оккупации своей территории и небольшой контрибуции сверх того. Румын поддерживал Молотов, при этом тему Подкарпатской Руси молчаливо обходя стороной. Впрочем, это вопрос даже сами венгры, попробовавшие сначала заикнуться о подавлении восстания, быстро спустили на тормозах. Даже дураку было ясно, что такой жирный кусок, попавший в когти красного медведя, обратно вырвать без большой войны уже не получится. На большую войну ни венгры, ни их покровители немцы в тот момент не были готовы. Вернее, немцы не были готовы к открытию второго фронта из-за авантюр каких-то там мадьяров.

Словакии пришлось на переговорах труднее всего. Будучи, по сути, марионеткой Третьего Рейха, эта страна не имела возможности какого-то политического маневра. Сначала Войтех Тука настаивал на возвращении всех территорий, отторгнутых у Словакии венграми, однако после нажима со стороны Германии, умерили аппетиты до полоски земли по линии Стачкин-Собранце, которую потеряли в результате войны в марте 1939 года.

Бухарестская конференция, как переговоры обозвали в англоязычной прессе, продлилась до середины ноября. В итоге венгерская делегация, никак не желавшая соглашаться на предложенные условия, была поставлена перед ультиматумом. В ином случае румыны угрожали закончить войну в Будапеште. Германия, же, нуждавшаяся в спокойных тылах для ведения войны на западе, рекомендовала мадьярам согласиться на предложенные условия и подписать итоговый протокол в предложенном виде.

14-ого ноября Румыно-Венгерская война закончилась.

Курт Мейер вернулся из отпуска в первой декаде октября. Свою родную 9-ую танковую дивизию он нашел в Бельгии. Ее расквартировали в городе Шарлеруа, в десяти километрах от линии фронта. Благо танкистам в окопах на передовой сидеть не положено, и офицер рассчитывал более-менее спокойную службу на ближайшие зимние месяцы. Однако после приезда в часть, стало ясно, что спокойствие откладывается. Его роту перевооружали на новейшие Pz. 4 и, что естественно, обер-лейтенанту пришлось включиться в процесс по полной.

– Смотри какой красавец! – Курт с любовью погладил бортовую броню своего нового железного коня. Или скорее боевого слона. – Какая броня, орудие! Не то, что «единички» и «двойки».

– Ну да, пятьдесят миллиметров это вам не двадцать уж тем более не восемь. Серьезная машина.

– Наконец там наверху, – обер-лейтенант взглядом указал, где именно, – додумались, что воевать на танкетках против французских тяжелых танков равноценно самоубийству.

– Ходит слух, что «двойку» снимают с производства, или уже сняли. Давно пора.

Курт еще раз любовно погладил отдающую холодом броню танка и глубоко вздохнул. Пахло осенью: сыростью, опавшими листьями и конечно бензином. Куда без запаха бензина в расположении танкового полка. 33-ий танковый полк стоял севернее города, комфортно расположившись на берегу канала Брюссель-Шарлеруа. По берегам канала густо росли какие-то кусты по- осеннему окрасившиеся в желтые цвета. С затянутого свинцовыми тучами неба то и дело срывались мелкие капли дождя, окрашивая все вокруг в серые тона. Впрочем, температура держалась на отметке в пятнадцать градусов, и на улице было еще достаточно тепло.

33-ий танковый полк в полном составе перевооружали на новые танки. «Тройки», отданные под начало Курта, были последней модификации с новой 50 мм пушкой длинной в шестьдесят калибров и усиленной броней. По слухам на таком длинноствольном орудии настоял сам фюрер немецкого народа, уставший от стенаний военных, которые с самого начала войны жаловались на непробиваемые французские танки. А уж когда и у британцев в массовом порядке начала появляться твердолобая «Матильда», понимание необходимости такого усовершенствования стало очевидным каждому.

– Воевали же, и ничего, живы, как видишь. – Вилли, без сомнения завидовал старшему товарищу. Ему «троек» не досталось, производство новейших танков все еще не удовлетворяло запросы армии.

Впрочем, и про устаревшие Pz. 1 можно было забыть. Из действующей армии танкетки, лишь божьим попустительством называемые танками, изымались и передавались частично в учебные отряды, а частично на переплавку. Хотя последних было не так много. Все же большая часть этих легкобронированных машин уже покинули войска ранее, пополнив статистику боевых потерь. Лейтенант же Вильгельм Краус теперь командовал ротой чешских тридцать восьмёрок и ждал, присвоения очередного звания обер-лейтенанта.

Вакансия командира роты открылась, после того как наверху было принято решение о формировании еще двух танковых дивизий – 14-ой и 15-ой. Командование вовсю пользовалось осенним затишьем на фронте для приведения войск в порядок. Для этой цели из уже существующих частей были выдернуты отдельные батальоны с техникой и личным составом. Образовавшиеся же прорехи в штатном расписании заняли офицеры ступенькой, стоящие ниже.

Теперь первый батальон 33-его танкового полка выглядел так: две роты легких чешских танков и одна рота средних танков, которой и командовал обер-лейтенант Курт Мейер.

– Ага, сколько танков потерял, скажем, наш батальон за полгода боев, можешь подсчитать?

– Это сложно, – Вильгельм почесал затылок, – до хрена.

– Именно, только наша рота, то есть теперь моя, потеряла почти сорок машин! Два штатных состава. Нет, конечно, часть из них отремонтировали, а часть заменили новыми, но кто заменит мне опытных танкистов, которые и Польшу прошли Бельгию с Голландией, да и просто знают с какой стороны снаряд в пушку совать.

– Это ты к чему?

– К чему? А вот представь, что мы с самого начала на нормальных машинах кататься стали бы. Сколько толковых ребят удалось бы сохранить. У меня половина личного состава окончила курсы в этом году, половина! А хорошего танкиста нужно не один год готовить, сам знаешь. – Курт в сердцах махнул рукой, – да что там говорить: я сам в госпитале за не полных шесть месяцев два раза побывал.

– Хм… тут ты, пожалуй, прав, всех, конечно, это не уберегло бы, но не мало парней сейчас были бы живы… – Вилли замолчал на секунду, а потом без перехода добавил, – А слышал, говорят сюда хотят длинноствольную 75-миллиметровку засунуть.

– Было бы не плохо, а то у этой пушки фугасный снаряд слабоват.

– Тебе не угодишь, – хохотнул младший приятель, – только что ему 20-ти миллиметров хватало, а теперь 50-ти мало.

– Это да, к хорошему быстро привыкаешь, – улыбнулся в ответ Курт, – а откуда, кстати, слухи?

– Эмм, да так… сорока на хвосте принесла…

– Ну-ну, смотри не отхвати из-за этих сорок себе проблем.

– Да ладно тебе, все будет хорошо.

Кампания 1940 года для танкистов закончилась. Можно было спокойно отдыхать, тренировать пополнение, обкатывать технику и ждать приближения весны.

Глава 12

Зима принесла воюющим сторонам долгожданную передышку. В конце Ноября столбик термометра опустился ниже отметки в ноль градусов, поставив перед военными дополнительный вопрос об обеспечении личного состава теплой одеждой, а технику соответствующими погоде горюче-смазочными материалами. Так или иначе, активность на Западном Фронте практически прекратилась. Солдаты активно закапывались в землю и утеплялись, готовясь к переменчивой французской зиме, когда снег и мороз может в любую минуту смениться оттепелью и дождем. Только артиллерия изредка перебрасывалась снарядами, не давая пехоте совсем уж впасть в спящее состояние.

Чуть «веселее» было в глубине континента, где франко-германский фронт проходил по укреплениям линии Мажино. В ноябре 1940-го года немцы переправили сюда первую из серии монструозных мортир Карл, под именем «Адам». Снаряды калибра в шестьсот миллиметров как раз предназначались для уничтожения французских укреплений и фортов.