Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VI (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич

Околоточный достал свисток и засвистел, созывая подмогу, прибежало четверо городовых, которые с ходу вступили в бой. Шведы отбивались ножками табуреток и швыряли в стражей порядка скамейки, но после двух выстрелов вверх сдались. Так что картина ясная, что, в общих чертах подтвердилась рассказом инженера по имени Отто, того, что с вырванными пуговицами, с фингалами был экипаж боевой машины, а без рукава — механик. Они спросили кто я такой, я им попенял, что хозяина фабрики надо знать, так как она на три четверти принадлежит мне (по их удивленным рожам я понял, что Торстен об этом молчит, для всех он — единственный владелец).

— Так что, дорогие гости столицы, светит вам теперь суд и тюрьма, а может быть и Сибирская каторга — вы же напали на полицию, то есть, вы — разбойники, а разбойники у нас живут в Сибири, кто в кандалах, а кто без них. Но ближайшие десять лет, в таком случае, придется вам ходить в сибирский клозет из двух колов: на один вешать тулуп, а другим отбиваться от медведей.

«Гости столицы» наперебой стали умолять меня сделать что-нибудь и не дать им погибнуть в страшной и холодной Сибири.

— Хорошо, я постараюсь вытащить вас. Поеду к градоначальнику, попрошу как генерал генерала.

Услышав, что толмач, в роли которого выступал «безрукавный», которого звали Свен, перевел слово «градоначальник» как «мэр», что как-то принижало статус генерала от кавалерии фон Валя, военного инженера по образованию, героя всяческих войн и дельного хозяйственника, которому кроме «мэрии», подчинялась и вся полиция, я перешел на немецкий, объяснив какого значительного вельможу мне придется побеспокоить, чтобы спасти их пьяные головы если не от плахи, так от каторги. Конечно, ни первое, ни второе скандинавским пьяницам не грозит, но мое дело не довести процесс до суда, иначе их ждут нары и высылка. А мне они нужны здесь и сейчас. Спросил, где находится трактор, оказывается, он в здоровенном ящике был выгружен портовым краном и находится на территории порта, а сам пароход уже давно ушел. Доставлять трактор на завод придется баржой. Еще «сидельцев» интересовало, когда их покормят.

— Никогда, здесь не кормят, а арестанты вроде вас покупают себе еду или их отправляют на работы, чтобы они заработали себе гроши на хлеб и воду. Деньги у вас остались? Сидели бы тихо в моем особняке, была бы у вас хорошая еда и чистая постель, а так — то, что заслужили.

Выяснилось, что деньги, те что не пропили, полиция выгребла из карманов «викингов» и отдала трактирщику за нанесенный ущерб, трактирщик еще возмущался, что не все его расходы покрыли, но полиция тоже себе какую-то мзду оставила, за хлопоты. Большую часть добычи получил околоточный, так как после навозной ванны ему теперь придется шить новый мундир. Так что теперь у них ничего нет, что-то осталось у меня в особняке с вещами, но туда пока ходу нет. Дал инженеру взаймы три красненьких и пятерку, а полицейскому, стоявшему в охране по ту сторону двери, вручил трояк и попросил принести из трактира «болезным» что-нибудь горячего, вроде мяса с картошкой и себя не забыть. Только из другого трактира не того, где они дебош устраивали, а то трактирщик со зла помоев им нальет.

Зашел домой, благо один квартал идти и погода хорошая, позвонил в управление градоначальника, уточнил, принимает ли Виктор Вильгельмович и записался на прием. Потом попросил телефонную барышню соединить с управляющим Обуховским заводом, когда соединили, спросил, в курсе ли он того, что по повелению государя ему будет поставлена на завод гусеничная машина, на которую нужно установить вооружение и обучить русский персонал ее вождению и обслуживанию. Оказывается, такое распоряжение есть, тогда попросил подготовить пристань для приема машины весом около четырехсот пудов (шесть с половиной тонн)[2], чтобы мостки с баржи не подломились. Машина прибудет на барже завтра к полудню.

Виктор Вильгельмович фон Валль оказался плотным крепко сбитым мужчиной с черной разбойничьей бородой. Принял он меня запросто, усадил в мягкое кресло, сказал, чтобы принесли чай с лимоном и баранками. Оказывается, я уже известен в Питерском свете, во многом благодаря благотворительному балу, где блистала Маша в немыслимых драгоценностях и ее торговле с Витте за плюшевого медвежонка. Виктор Вильгельмович поинтересовался, что у меня за проблемы, мол, к нему просто так не ходят. Рассказал об инциденте, о том что машина — мое изобретение и будет показана государю, завтра она к полудню должна быть на Обуховском заводе, а шведы должны успеть подготовить русских специалистов. Поэтому ни тюрьма, ни высылка «варягов» меня не устраивают.

— Князь, а что если мы ваших шведов поселим в арестантские роты[3], что отбывают повинность на Обуховском заводе по устройству набережной и черной работе на заводе? Наказать за безобразный дебош их надо, а то уважать Империю не будут, но судить их не будем, режим и баланда только пойдут им на пользу. Жить они будут в бараке при заводе, под охраной, а официально — числиться временно задержанными в полицейском участке до выяснения обстоятельств дела. Понятно, что содержаться они будут отдельно от других арестантов, к ним не будут применяться телесные наказания, но пусть немного посидят и поработают бесплатно на благо империи. Они не будут считаться осужденными и через месяц, как только они все сделают, мы их отпустим.

Что же, меня это устроило и я поблагодарил генерала за мудрое решение. Завтра шведов вместе с полицейским отправят следить за погрузкой трактора на баржу и на этой же барже с буксиром они поплывут к причалу Обуховского завода, там я их и встречу.

Генерал просил передать поклон моей очаровательной супруге и просил нас быть на осеннем балу в первых числах ноября, который ежегодно устраивается градоначальником. Поблагодарил и просил извинить нас, что не можем принять приглашение, так как жена моя в положении и мы ждем прибавления семейства.

После этого я поехал в шведское посольство и успокоил посла, что никто подданных шведского короля привлекать к суду не будет и в тюрьму они не отправятся. Согласно моего контракта с Норденфельтом (опять подчеркнул что я — владелец завода на три четверти, а Норденфельт — только на одну) задержанные должны были отработать на приемке машины минимум месяц, что им будет предоставлено, но находясь под полицейским конвоем, так как они считаются задержанными за пьяный дебош и драку с полицией. После этого градоначальник генерал фон Валь обещал освободить шведов и дать им возможность покинуть Россию, если к тому времени все имущественные претензии хозяина трактира и избитых полицейских будут удовлетворены. Посол заверил меня, что мои усилия по урегулированию конфликта не останутся без внимания со стороны шведской короны и на этом мы расстались.

Уф-ф-ф! Вроде удалось, с одной стороны, не затягивать дело с подготовкой машины, с другой, сделать так, чтобы шведов не судили и не отправили в тюрьму. Хотя, если бы я привлек к делу государя, может, вообще бы их отпустили, но надо ли это? Думаю, что не надо. Наказание должно быть, а государя по пустякам беспокоить не надо. С другой стороны, «викинги» под полицейским присмотром будут, а то повадятся «водку пьянствовать и безобразия нарушать», а потом, «по пьяной лавочке», или их или они кого-то покалечат или вовсе убьют, а оно мне надо?

Утром я был у управляющего заводом, показал ему и его инженерам фотографии (у меня был свой комплект отпечатков, такой же, как был отдан царю). Рассказал, что я хочу сделать на этой машине, для чего мне нужны шведы и почему я хочу их отпустить, как только они выучат два-три русских экипажа.

— Господа, скоро вы и сами увидите машину, думаю, что у нас получится запустить его сегодня же и показать, на что она способна. После этого мы вернемся к более подробному обсуждению задачи.

Мне стали задавать вопросы по ТТХ[4] машины, но тут примчался мальчишка-посыльный с известием, что показалась баржа с большим ящиком. Пошли на пристань, там уже был крановщик с такелажниками, готовые принять груз, еще раз спросили о весе, не поверив, что это — 400 пудов. Такелажники сказали, что стальные стропы старые и такой груз могут не выдержать. Управляющий успокоил меня, что если не удастся захватить машину стропами, он уже распорядился подготовить сходни, способные выдержать такой вес. Одним словом, когда дошло до дела и машина была распакована, крановщик сказал, что боится за сохранность машины — вещь дорогая и если рухнет, то это не чугунные чушки сгружать, а «механизьма». Тогда пошел на баржу, шведы уже проветрились и работали споро, инженер проверил сходни и сказал, что вес они выдержат, тем более баржа встала кранцами[5] вплотную к причалу и была зафиксирована якорями и причальными канатами.