Вера Ковальчук - Эльфред. Юность короля
Эдит торопливо обняла его напоследок.
— У тебя очень большое сердце, Эльфред, — сказала она, весьма надежно спрятав горечь за шутливым и легкомысленным тоном. Какая женщина без сопротивления согласится делить сердце мужчины еще с кем-то? Эдит плохо верилось, что ей не уготовано надежного уголка в душе Эльфреда. Она еще хотела себя обманывать, но здравый смысл настаивал на обратном. — Тебя хватает и на жену, и на любовницу.
— И на сына, конечно, — сказал он, опоясывась и исчезая за дверью. Его не беспокоило, что сказанное лишь подтверждает слова молодой женщины. Он не думал о том, что подтверждать ее догадку жестоко, и очень по-мужски счел — лучше сразу расставить все по своим местам, лучше не пробуждать бесплодные надежды.
Эдит стояла в дверях своих покоев, смотрела ему вслед, и трудно было понять, глядит ли она ему в спину с любовью, или с ненавистью. На служанок, появившихся будто из-под земли, стоило только Эльфреду завернуть за угол, графиня взглянула с раздражением. Сплетничать с ними, вышивать или слушать баллады она совершенно не желала. Но попробуй, заставь замолчать целый цветник прелестных юных девушек.
Вечером принца позвал король Уэссекса. Он потребовал к себе младшего брата, едва успев вернуться с затянувшейся охоты. В огромной опочивальне, которая могла бы сойти за небольшой трапезный зал, вместе с королем ночевал постельничий короля, его же казначей и около десятка дружинников-гезитов[9], самых лучших, доверенных. Не говоря о телохранителях, которые следовали за королем всюду, куда бы ни отправился он. Оба телохранителя спали попеременно, на жестких соломенных тюфяках у двери, и, хоть Этельред не видел в них особой необходимости, он подчинялся традиции. Телохранителей — рослых русоголовых саксов, прекрасно владевших мечом и гнувших руками подковы, обильно кормили за королевским столом, одевали в одинаковую одежду, и они были вполне довольны своей обеспеченной и сытой жизнью.
Король прогнал из залы всех, кто там был — постельничий ушел последним, и с самой недовольной физиономией. Старший брат косился на младшего не слишком ласково, и принц удивился. С чего бы немилость?
— Рассказывай, — коротко велел он.
Эльфред пожал плечами.
— Да рассказывать-то в общем нечего. Датчан мы в селении не застали. Проводили их корабли до границ Кента — и все. Больше незваных гостей на побережье не было.
— Я не о том хотел поговорить.
— О чем же? — удивился молодой человек.
Король сжал губы. Выглядел он раздраженным и одновременно растерянным, словно бы не знал, с чего начать. Он несколько раз прошелся от окна к камину и обратно. Принц терпеливо ждал, невозмутимый, будто каменный идол.
— Что ты творишь? — спросил он, наконец. — Что ты творишь с Эдит?
Эльфред и не думал краснеть — он воин, а не мальчишка, которого застали за неблаговидным делом. Он лишь приподнял бровь, будто спрашивал: «А какое отношение это имеет к тебе?» Лицо же оставалось невозмутимым.
— Отвечай.
— Что я должен отвечать на подобный вопрос?
— Ты спишь с ней? — взбесился Этельред.
— Однако, как бойки сплетни… Я не собираюсь отвечать. Это дело только мое и госпожи Эдит.
— Нет, черт побери, не только твое!
— Не чертыхайся, — машинально одернул брата принц. — Это грех.
— Кто бы говорил, а! Ты у нас святой, ни единого грешка, никаких пятнышек — так, что ли?
— Это дело только мое и моего духовника, — побледнев, довольно неуклюже, но твердо ответил Эльфред.
Король с усилием взял себя в руки. Он еще разок прошелся от камина к окну и выглянул наружу. Во дворе кипела работа, слуги и рабы рубили дрова, разгружали подводы, на которых крестьяне привезли припасы, вели с пастбища скотину. Этельред похлопал ладонью по каменному краю окна, больше похожего на бойницу.
— Ладно, — проговорил он уже немного спокойнее. — Давай побеседуем серьезно и без этих твоих выкрутасов. Я знаю, что ты встречаешься с Эдит. Об этом многие говорят. Ты хоть понимаешь, что делаешь? Она же замужняя дама.
— А ты что, ее муж? — деланно-лениво поинтересовался Эльфред. — Чего ты-то кипятишься? Тебе что, есть до нее какое-нибудь дело?
— Мне есть до нее дело. Эта шлюха сперва прыгнула из постели нашего отца в постель нашего брата, потом еще одного болвана окрутила, а теперь направо и налево гуляет…
Он не договорил. Его младший брат посуровел и отрицательно замахал рукой, да так властно, что король и не заметил, как замолчал.
— Не я должен тебе говорить, что настоящий мужчина никогда не станет говорить подобного о женщине, будь она хоть четырежды блудницей. К тому же, ты, думаю, знаешь не хуже меня, что Эдит — нормальная женщина. Ты должен понимать, кто кого тащил в постель, когда Эдит выходила замуж вторично. В третий раз, как и в первый, ее выдавал замуж отец. Чем же она перед тобой виновата? И хватит об этом.
— Я вижу, ты бесишься от безделья, братец, — ответил Этельред. — Я найду тебе работу. И начинай готовиться к постригу и рукоположению. Вот-вот освободится архиепископство Кентерберийское. Это, конечно, Кент, а не Уэссекс, но Эдмунд не откажет.
— Я не собираюсь в священники, — сказал Эльфред.
Король сдвинул брови.
— То есть как это?
— А вот так. Не собираюсь, и все. Я еще не пожил толком, и светская жизнь мне не надоела. Вот когда совсем состарюсь, тогда может быть.
— И приказ короля для тебя не довод?
— Ну, братец, разве можно приказать стать священником? Стать монахом? Служить Богу?
— Почему же нет? Все должны служить Богу. Чем для тебя плох архиепископский посох?
— Ничем. Просто лучше уж я послужу Богу в армии Уэссекса, в битвах против датчан.
— Ты в самом деле метишь на мое место? — холодно осведомился король. Было заметно — он долго готовил этот вопрос. Если в голове вертится мысль, самая глупая, пусть своя, пусть сторонняя, она донимает и не дает покоя, и частенько вырывается на волю.
Замешательство в ответ было бы естественно, но его не последовало. Король пристально смотрел в глаза брату, но тот, услышав странный вопрос, лишь приподнял бровь. А потом, к изумлению старшего брата, расхохотался.
— Об этом тебе, конечно, говорила Вульфтрит. Ей все вокруг не дает покоя, в том числе и мысль, что она может остаться вдовой и потерять влияние при уэссекском дворе. Ну, посуди сам, каким образом я могу метить на твой трон? Если б у меня была своя большая армия, которой я мог бы тебе угрожать, а не жалкая сотня воинов. Или если б я хоть раз говорил с эрлами о том, что ты плохой король, и надо выбрать другого. С чего тебе меня подозревать? Я же все время торчу на виду. Ты еще молод, и надеяться на твою естественную смерть глупо, а что касается гибели в бою, так неуязвимых среди нас нет. Я могу погибнуть в схватке с датчанами раньше тебя. И, самое главное — как именно мои возможные претензии на власть могут быть связаны с Эдит?
Этельред на миг задумался.
— Никак, — признался он. — Я хотел приструнить тебя, как будущего пастыря, но тут ты выкидываешь эдакую штуку. Как это — не буду? Как это — не собираюсь?
— Ну, сам посуди, какой из меня пастырь? Я пока еще гожусь на то, чтоб махать мечом и любить жену, растить сына, а больше — ни на что.
Король слегка пожал плечами.
— Может, и так. Но ты — младший сын в семье, и положение архиепископа было тебе обещано. Я был уверен, что ты рано или поздно, нагулявшись… Да, кажется, именно Вульфтрит говорила мне о тебе. Но согласись, братец, куда почетнее положение архиепископа, чем какого-то эрла, способного выставить в армию короля сотню воинов, и то с напряжением. Если ты предпочитаешь второе, то, должно быть, лишь оттого, что надеешься пережить меня и сесть на трон.
Эльфред поморщился.
— Оставь, брат. Ты говоришь эту ерунду со слов жены, самому тебе подобная глупость не пришла бы в голову.
Старший брат предостерегающе погрозил младшему брату пальцем.
— Смотри. Мне неприятности с графом Фландрии не нужны.
— Ну, сейчас, граф бросит дела своей Фландрии и отправится в Британию устраивать тебе неприятности. Будь благоразумен.
Этельред вздохнул и покачал головой. Брат частенько перечил ему, но его уверенное, спокойное и, пожалуй, даже нагловатое поведение почему-то очень нравилось королю. Правитель похлопал Эльфреда по плечу и кивнул.
— Ладно. Ступай. Но насчет архиепископства я еще поговорю с тобой. И не рассчитывай на трон Уэссекса. Я собираюсь пожить подольше и передать власть Этельвольду, моему старшенькому.
— Так кто тебе мешает? Если племянник покажет себя хорошим воином и королем, я буду только рад.
— Иди. И позови ко мне эрлов. У меня еще много дел.
Принц усмехнулся и вышел из залы. Туда тут же нырнул постельничий с чашей травяного напитка, которым поил государя для здоровья, всегда в одно и то же время, да еще окатил Эльфреда укоряющим взглядом. Молодой человек фыркнул в ответ. У него было прекрасное настроение. Вроде бы, поругался с братом, узнал к своему удивлению и неудовольствию, что о его интрижке с Эдит все знают…
