Олег Крюков - Отдел по расследованию ритуальных убийств
К девяти вечера всё было готово в его комнате. Он в последний раз проверил, правильно ли расставлены свечи на жертвенном алтаре. Сам алтарь был не как, полагалось из камня, а всего лишь вырезан из модного в те времена плексигласа. Каменный бы весил не меньше пятисот фунтов.
Молодой человек был возбуждён предстоящим. Его била дрожь от переполняемого восторга. Взглянув в зеркало, он увидел худое бледное лицо и горящие глаза. Именно про таких говорят – инфернальная внешность. Ему не надо подводить глаза и носить майки с изображением черепа.
Мессир заверил его, что родители попадут в рай и проведут вечность, гуляя по Эдему взявшись за руки. Смерть от руки собственного сына смоет с их душ все грехи. А сам он, наконец, сможет безраздельно принадлежать Хозяину.
Впрочем, его возбуждение было связано не только с предстоящим убийством отца и матери. После его совершения он решил доложить обо всём не Мессиру, а сразу Хозяину. Несколько месяцев назад ему удалось раздобыть заклинание, при помощи которого сатанисты самого узкого круга выходили на контакт. Поговаривали, что он не был односторонним. Формулой этой могли владеть лишь инициированные пятого круга. Но он всегда был чуточку впереди. И в университете, и среди посвящённых своего круга.
Он вынул из замшевого чехла трёхгранный кинжал, подаренный самим Мессиром, и коснулся пальцем лезвия. Отец был на заседании правления своего банка, но полчаса тому назад звонил, обещал скоро подъехать. Сегодня была годовщина их с матерью свадьбы, и единственный сын и наследник специально подгадал всё сделать именно в этот день. У матери последнее время участились приступы мигрени, сейчас она опять лежала в своей спальне с головной болью. Прислугу он час назад раньше обычного отпустил домой.
Сам Хозяин, должно быть, помогал ему. За окном лил дождь, слышались раскаты грома и вспыхивали молнии. Погода для конца сентября не совсем обычная.
Он пару минут постоял у её двери прислушиваясь, затем деликатно постучал.
- Дэвид, это ты? – донёсся её слабый голос.
- Мама, - он вошёл в большую спальню и подошёл к кровати, - я прошу тебя, пройдём в мою комнату. Я приготовил для вас с папой сюрприз.
- Дэвид, я ужасно себя чувствую.
- Уверяю мама, что тебе станет гораздо лучше от увиденного.
Он был мягок, но настойчив.
- Может быть, подождём отца? Он скоро должен подъехать, - слабо сопротивлялась женщина.
Сын накрыл своей горячей ладонью её холодную вялую руку.
- Мы с тобой встретим его в моей комнате.
- Тогда помоги мне подняться.
- Что это, Дэвид? – удивлённо обернулась к нему мать, увидев расставленные пентаграммой горящие свечи.
- Это место, где ты обретёшь покой.
Последнее, что она увидела в своей жизни, было улыбающееся лицо своего сына и трёхгранное лезвие, вошедшее ей прямо под левую грудь.
С отцом вышло всё не так гладко. Когда кинжал, пропоров дорогой твидовый пиджак, сшитый в Лондоне на заказ, вошёл в плоть, отец Дэвида – крупный и сильный мужчина произнёс странную фразу:
- А ведь меня предупреждали!
Его руки сомкнулись у сына на горле. А сын всё бил и бил трёхгранным клинком в отцовскую грудь. Когда Дэвид начал хрипеть, а его глаза вылезать из орбит, хватка в вдруг ослабла, и тело отца тяжело рухнуло к его ногам.
Он с трудом дотащил его до плексигласового алтаря и потом долго и зачарованно смотрел, как ручейки крови соединяются, образуя причудливые и загадочные узоры. Только время от времени потирал саднящую шею.
Когда кровавая пентаграмма обрела свои конечные очертания, развернул тетрадь с заклинанием.
Дальнейшее он помнил смутно. Не было ни запаха серы, ни рогов и копыт. Всё это выдумки не очень умных людей. Внутри как будто что-то взорвалось, и он скорее почувствовал, чем увидел этот взгляд. Взгляд это смотрел прямо в душу, потому что плоть его не интересовала. И то, что он увидел там, ему, должно быть понравилось. А сам Дэвид потерял сознание.
Утром следующего дня пришедшая прислуга увидела в большом, построенном в викторианском стиле доме жуткую картину. Совершенно обескровленные тела хозяев и находящегося без сознания их сына. Дэвида увезли в госпиталь, где врачи констатировали паралич нижних конечностей, видимо, в результате пережитого нервного потрясения. Газеты запестрели заголовками, один другого глупее. Полиция начала расследование, совет директоров банка, членом которого был его отец, объявила награду в сто тысяч долларов тому, кто даст хоть какую-нибудь информацию о преступнике или преступниках. Кто-то из сыщиков слишком усердно разрабатывал версию о причастности к убийству Дэвида. Мессиру даже пришлось дернуть за какие-то рычаги, и сторонников этой версии приструнили. Мол, молодой человек испытал сильнейший шок, да и, судя по синякам на шее, сам был на волосок от гибели. Копы прониклись и устыдились. Спустя месяц даже кого-то поймали и осудили судом присяжных на пожизненное заключение.
Он всегда вспоминал о первом контакте, перед тем, как выйти на следующий. Это помогало сконцентрироваться.
Мессир оттолкнулся от стола, и, включив двигатель своего кресла-каталки, направился в кумирню. Это была комната, защищённая от прослушивания, какие обычно бывают в посольствах.
Здесь алтарь был уже из чистого золота. Сегодня он мог это себе позволить.
В специальном холодильнике хранились герметические капсулы с кровью. И не к чему тащить упирающуюся жертву, смотреть в её расширившиеся от ужаса глаза. Хотя в этом тоже есть своя прелесть. Но на дворе двадцать первый век и надо соответствовать.
Мессир положил в рот капсулу с сильным транквилизатором, запил её стаканом «Перье». Годы берут своё, сердце уже не то, что раньше. Несмотря на почти пятьдесят лет, проведенных в кресле-каталке, он всегда старался поддерживать форму. Под сиденьем была специальная полка из титана, где постоянно лежали гантели. Хотя, вздыхал он, при встрече с Хозяином даже отличная физическая форма не поможет.
Он некоторое время сидел, прислушиваясь к сердцу. Его удары всё медленнее, тело наполняет умиротворённое спокойствие, все чувства, а самое главное из них – страх, притуплены. Что ж, пора начинать. Мессир открыл холодильник.
Он зачарованно смотрел, как свет восемнадцати свечей отражается в золоте, в тёмно-красных ручейках, сливающихся в затейливую пентаграмму. Кровь и золото! Вот основа этого мира, мира, где правит Хозяин, его парадигма!
Началось! Он почувствовал, как чужая энергия вторгается в мозг, не заботясь об осторожности, сканирует его. Если Хозяину что-то не понравится, мозг несчастного просто-напросто взорвётся. Мессир видел таких, выбравших для контакта неудачное время или место. Всё в синих прожилках лицо, ручейки крови вытекавшие из глаз, ушей, носа, рта.
Сканирование закончилось, Хозяин идентифицировал его.
- Что тебе нужно? – вопрос прозвучал где-то внутри его сознания.
- Мне нужна информация и приказ по делу о двенадцати, - ответил он.
- В какой стадии находится дело?
- Трое принесены вам в жертву.
- Четверо, - прошелестело в мозгу.
- Четверо? – удивился Мессир.
Вместо ответа перед глазами появилась движущая картинка. Ночь, трое идут по крыше. Летящее вниз тело. Мужчина на асфальте, крестом раскинувший руки. Густые с обильной сединой волосы, борода с проседью. Картину ночного падения сменил вид генеалогического древа. Челубеев Михаил Анисимович, пятидесяти восьми лет. Отец, мать. Вот оно! Анна Демидова – фрейлина царицы. Ей он приходится внучатым племянником. Ай, да Иосиф!
Всё исчезло также внезапно, как и появилось.
- Храму угрожает опасность, - вновь услышал он «внутренний голос», - и тебе необходимо быть там сегодня же.
- Я буду там. Это связано с тем, кто внутри дома?
- С теми, - поправил его голос.
- Он не один?
- С ним девушка. И он, и она – в деле.
- Мне нужна информация, - быстро сказал Мессир.
Вновь генеалогическая картинка. Глеб Медведев, двадцати шести лет. Родители погибли в 96-м. Вот! Медведев Павел Спиридонович, охранял Ипатьевский дом. В ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля 1918 года был в доме, но в акции не участвовал. То есть, на спусковой крючок не давил, но организовывал уничтожение следов убийства. Согласно Торе, человек бывший равнодушным свидетелем деяния является его опосредованным участником и несёт свою часть ответственности. Этому Глебу тот Медведев приходится прапрадедом.
- Теперь девушка.
Муравьёва Елизавета Георгиевна, двадцать один год. Мать умерла четыре года назад, после сердечного приступа, отец в прошлом году от инсульта. Живёт с бабкой отца, Муравьёвой Марией Владимировной.