Юрий Никитин - Труба Иерихона
Блистающий свет сполз по шпилю, мечеть засверкала, даже Володя покачал головой. Заметил, значит. Мечеть выглядит чем-то средним между сказочным дворцом Гарун аль-Рашида и межзвездным кораблем загалактической цивилизации, странной и непонятной, с чуждыми нам законами красоты.
В мечеть вваливался народ толпами, но даже Володя не скажет, что это сплошные чурки и чучмеки.
Марина кисло улыбнулась, уже привыкла, что я в рубашке с расстегнутым чуть ли не до пупа воротом, а не в прилично-государственном костюмчике, что опаздываю, что выбиваюсь из всех привычных, узаконенных… кем-то и чем-то узаконенных норм.
Кречета еще нет, вернее – уже нет, но его команда горбатится дружно. Коган и Яузов соединили компы шнурком, перегоняют друг другу файлы. Видимо, эти заклятые друзья сейчас дружат против кого-то опасного…
– Это мы должны у них позаимствовать, – слышался быстрый говорок Когана. – И это… И это!.. Здесь у них преимущество, этот вариант предпочтительнее…
Они умолкли, уставились на меня блестящими от возбуждения глазами. Мне не понравился возбужденный вид Когана, я поинтересовался на всякий случай:
– А вы не задумывались, почему вдруг США так стремительно рванулись вперед, обогнав другие страны?
Коган ответил твердо, не задумываясь:
– Благодаря внедрению в сознание масс общечеловеческих ценностей!
Яузов морщился, ждал, когда я уйду. Ему явно не терпелось еще что-то позаимствовать у западного мира, но я побаивался, что вместе с заимствованием технологии скоростной сборки башни танков он может позаимствовать и образ мышления сборщиков.
– Верно, – ответил я Когану, но косился на Яузова. – Распространение «общечеловеческих ценностей» подобно сильнодействующему наркотику. Временно дало сильный заряд энергии и бодрости, но… Признание человеческой жизни высшей ценностью не может не породить паразитический образ жизни, сибаритство и паразитический образ мыслей. Что, не согласны? Вскоре утрачивается требовательность к себе, теряется мобилизованность физических и духовных сил. Неизбежно начинается отвратительный разгул животных страстей, что мы и наблюдаем! Тот же разгульный Рим накануне гибели.
Коган поморщился:
– Карфаген должон быть разрушен, кто спорит? Но зачем же на него кидаться так часто? Я понимаю, вы опасаетесь вместе с материальными ценностями подхватить и какую-то заразу. Но трус не играет в хоккей…
Я ответить не успел, по ту сторону от Яузова шумно завозился, заскрипел стулом и костями Краснохарев. А когда возился и скрипел глава правительства, то все умолкали, оставляли свои неотложные дела и смотрели в его сторону.
– Трус как раз в хоккей играет, – заявил Краснохарев веско. – Чтобы на передовую не попасть, они в ЦСКА пристраиваются, да еще и деньгу требуют… Что, нет ЦСКА? А куда ж делся?.. Правда?.. Во как время летит… Вот Кассиус Клей в девятнадцать лет олимпийским чемпионом по боксу стал!.. А когда отказался в армию идти, тогда как раз война во Вьетнаме, могли ж убить, я его запрезирал сразу… Трус! На ринге ему ничего, он там сам больше бьет, чем достается ему, еще миллионы гребет, а за страну воевать… да еще кровь проливать – дудки!.. А то еще эти… как их… ну, клоуны, которые не воюют, а только лицедеют?
– Каскадеры? – подсказал Коган.
– Во-во!.. Каскадеры. Теперь уже они – герои. Не те, которые гибнут под пулями, а эти клоуны, что изображают гибнущих под пулями… Куда мир катится?
Коган сердито посмотрел в мою сторону:
– Знать бы, толкали бы в нужную сторону. Чтоб уж до основания, а затем… Каменными дубинами легче построить железный занавес, чем ракетами класса «Тополь-М».
Яузов сказал подозрительно:
– А вы откуда про наши секретные ракеты знаете?
– Да был тут у нас один болтун, – ответил Коган намекающе.
– Вы на кого намекиваете? – спросил Яузов еще подозрительнее.
Я сказал настойчиво, не давая разговору перерасти в шуточный обмен колкостями:
– Почему проиграл Советский Союз? Потому что принял условия соревнования, предложенные ему Западом. Ну, весь этот бред о приоритете личных свобод перед обязанностями перед государством, о внимании к нуждам ма-а-а-аленького человечка, о сверхценности человеческой жизни… Последний тезис привел к тому, что все государства как бы имеют право вмешиваться в дела других стран, если там – по их мнению! – нарушаются права этого ма-а-а-аленького человечка. Опасность этого видим. Вот-вот войска Империи высадятся где-нибудь в Сибири лишь на том основании, что там председатель колхоза ущемил в правах какую-нибудь доярку. Мол, права отдельного человека превыше даже прав государства! Кстати, под этим бредом вроде бы стоит и наша подпись… Или еще не ратифицировали?
– Ратифицировали, – угрюмо ответил Краснохарев.
Веселье погасло, не разгоревшись. Я сказал горько:
– Вот так… Не подумаем, потом ломаем, начинаем заново. Словом, надо всем запомнить крепко и внедрить это в сознание населения, что мы заранее отметаем саму возможность соревноваться на их поле и по их правилам. Если бы это сделал Советский Союз, он доныне разрастался бы и креп! И карта мира была бы иной… Мы той ошибки не повторим…
Краснохарев завозился, сказал несчастливо:
– Ага, не повторим. Щас!
– Не повторим, – подтвердил Коган бодро. – Мы наделаем новых! Зато – много.
ГЛАВА 15
Приближение Кречета мы ощутили задолго до того, как он вломился в кабинет. Так в природе чувствуют приближение грозы, когда вот-вот гром, молния, ветер, падающая с неба масса холодной воды, а потом – свежий воздух, резкий запах озона, с земли поднимаются примятые растения…
Мы все прилежно трудились, а он с порога окинул нас придирчивым взглядом, будто проверял, не торчат ли у кого из кармана наспех спрятанные карты.
– А, в правительстве народа прибыло… Виктор Александрович, Коган… Ну, с футуролога что возьмешь, творческий народ, а вот министр финансов…
Он сел во главе стола, запавшие глаза исподлобья оглядели всех, словно просветили рентгеном. Пальцы побарабанили по крышке стола.
Коган сказал обидчиво:
– Зря вы так, Платон Тарасович!.. Финансовое дело – это творчество. Где-то, может быть, это и строгая наука, но в России – творчество. Только творчество, основанное на интуиции, озарениях и прочих вдохновениях. Я вот, к примеру, полагаю, что раз уж нас постоянно в чем-то упрекают да подозревают, то, может быть… в самом деле взорвать один-два дома где-нибудь в Кузьминках? Надо поднять ярость масс против кавказцев, а то стала что-то ослабевать… Там одна пьянь да рвань, к тому же можно выбрать дома, что в скором будущем на снос. В Москве не хватает места, где бы поставить дома поприличнее! По новым улучшенным проектам, так сказать.
Сказбуш покачал головой:
– Вы в какой строительной фирме акционером? Надо будет навести справки…
А Кречет отмахнулся:
– У нас хватает идиотов, что сами взорвут. Пусть только Степан Бандерович держит журналюг наготове, чтобы расписать все жертвы. Я вижу, что финансовое дело – творчество, так как министр финансов занимается чем угодно, только не своей прямой работой. Ждет вдохновения?
Коган поспешно уткнулся носом в свои бумаги, Мирошниченко зашел к президенту сбоку, деликатно покашлял, вставил осторожно:
– Госдепартамент США сделал новое заявление. Не нам, а так, вообще. Что в мире накалена обстановка, что китайские экстремисты стремятся к новому переделу. Что-то не припоминаю, чтобы они когда-то что-то делили… Сидят себе, как улитки, за Великой Китайской стеной…
– И что?
– Да так… Просто все наши газеты подхватили очень дружно. И по телевизору, куда ни переключи, везде о китайской угрозе. Везде передают это заявление имперцев, как будто от них нам спасение…
Кречет отмахнулся:
– Да ладно, с прессой все ясно. У них корчи, когда мою рожу видят. Приступы! Да и с госдепартаментом… Эта банда пользуется каждым поводом, чтобы внести смуту.
Коган протянул Кречету лист бумаги. Я заметил, что буквы и цифры набраны болдом – министр финансов учитывал растущую дальнозоркость президента.
– Что это? – буркнул Кречет.
– Нехорошая тенденция, – пояснил Коган. – Население России сокращается на миллион человек за год. Это общеизвестно. Но вот данные, которые мы не выпускаем в обнародование, так сказать: количество русских сокращается за год в среднем на пять с половиной миллионов.
Краснохарев проскрипел со своего места:
– Чёй-то не понял. Как это, население сокращается на миллион… и в то же время – на пять миллионов?
– А то, – сказал Коган быстро, – что взамен вымерших пяти с половиной русских… чеченцы сумели нарожать только четырех с половиной чеченят. Они ж тоже россияне, вы все еще не знаете? Вот и получается, что…
– В Чечне народу всего… – начал Краснохарев недовольно.
Яузов прервал с другого конца стола:
