Псы Господни 2 - Олег Велесов
— А так расскажешь?
Он взвыл, но кроме воплей каких-то иных членораздельных звуков выдавить из него не получилось.
— Я не тороплюсь, веришь? Могу вылечить тебя, а потом ещё раз поговорить. У меня есть друзья, которые развязывают любые языки. Ты так и так всё расскажешь, вопрос лишь в уровне твоего болевого порога. Будем проверять его высоту?
Вряд ли он что-то понял про болевой порог, такого понятия в это время ещё не существовало, но общий посыл понял и замотал головой:
— Я сдохну, и… ты сдохнешь, и… все эти тоже сдохнут. Это не ваше, нет… Посягнули на чужое…
Он потерял достаточно крови, чтобы начать впадать в беспамятство. Ладно, значит сейчас разговора не получится. Что ж, будет разговаривать с отцом Томмазо и его заплечных дел мастерами. Однако последние слова навели меня на интересную мысль. Я подошёл к телеге и снова ткнул пальцем мешок, приподнял его. Действительно специи. Но вот под ним в корзине…
Блеснуло серебро: новенькие серебряные су, один в один как в сундуке у прево Лушара. Ах вы торговцы заморским товаром! Вот почему колёса так глубоко продавливают землю. Здесь больше серебра чем перца.
Я положил мешок на место. Совсем не обязательно знать ещё кому-то кроме меня о дополнительном грузе, иначе алчность может победить преданность.
Чучельник закончил обшаривать убитого. Забрал плащ, топор, снял кольчугу, содрал сапоги. Мародёрство конечно, но победителей не судят. Всё это можно продать в Вокулёре за пару-тройку су. А ещё конь. Чучельник держал его под уздцы и улыбался. Лошадка неказистая, не многим лучше той, что дали в замке, но теперь она будет его личная. Повезло.
А чем я хуже? Конь пленного стоял неподалёку. Я подошёл, он посмотрел на меня недоверчиво, но отбегать не стал. Молодец, хорошая лошадка. Не дестриэ, конечно, но мне дестриэ и не нужен, а вот такой вполне подойдёт. Эту породу называли раунси. Многие рыцари предпочитали идти в бой на них, они более резвые и вёрткие, а в походе неутомимы. Бывают раунси получше, в смысле, выше и сильнее, бывают похуже, мне достался получше. Ростом примерно пятнадцать ладоней, широкогрудый, стройные ноги. Три десятка километров в день для него не предел. Окрас светло-песочный без единого пятнышка, но с чёрными ногами и храпом. Мой меч оставил на крупе длинный порез. Я осмотрел его. Рана не глубокая, но болезненная, придётся моему жеребцу какое-то время постоять в стойле, а уж потом я забуду, что значит топтать ноги. Впрочем, рано радуюсь, всё зависит от отца Томмазо. Наша добыча в первую очередь принадлежит ему, а уж что он нам из неё выделит, о том только он и ведает.
Глава 8
В замок Вокулёра мы вернулись, как я и предполагал, в сумерках. Наёмникам дал отбой, и те с радостью свалили в ближайший трактир. Чучельника отправил с докладом к отцу Томмазо. Понятно, что сообщить чего-либо вразумительного он не сможет, но хотя бы обозначит наше возвращение. Сам остался охранять телегу. Подогнал её ближе к донжону, чтобы свет от фонарей со стены и башен никому не позволил подобраться незамеченным. Распрягать волов не разрешил, неизвестно, вдруг придётся перегонять на другое место.
Из башни, которую нам предоставили для постоя, выскочил Щенок и защебетал обрадованно:
— Господин Вольгаст, как хорошо, что вы вернулись. Я так скучал, так скучал, а вы?
Я не скучал, я даже не вспомнил о нём ни разу, не до воспоминаний было, но ответил согласием, чтоб не разочаровывать мальчишку:
— Скучал, ага. Только устал очень, не до разговоров сейчас.
Он понимающе кивнул:
— Конечно, такая трудная дорога. А почему вы не идёте отдыхать? Хотите, я сбегаю в поварскую и попрошу, чтоб нагрели котёл воды для омовенья?
— Спасибо, ты настоящий паж, цены тебе нет. Но я ещё не разобрался с делами, и неизвестно когда разберусь. Так что возвращайся в башню, я приду позже.
— Хорошо, господин. Припасти вам что-нибудь на ужин?
— Ага, будет здорово.
Из донжона вышел Клещ, я сразу махнул Щенку рукой:
— Всё, иди, потом поговорим.
Мальчишка юркнул обратно в башню. Клещ проводил его тяжёлым взглядом и повернулся ко мне.
— Особого предложения ждёшь, Сенеген? Я тебе не мальчик, как этот, чтоб за тобой бегать. Если надумал второго пажа из меня сделать…
— Ты бы не ругался, Клещ, — примирительно заговорил я. — Лучше посмотри на это, — и щелчком отправил ему серебряный су из запасов Жака Шира.
Клещ на лету поймал монету, взглянул мельком.
— Ну, и что здесь особенного? Обычный су.
— Новенький, муха не сидела. Угадай, где я его нашёл.
— Я тебе цыганка на рынке угадывать?
— Здесь, — я похлопал по борту телеги. — И их ещё много.
Клещ раздумывал секунду:
— Иди за мной.
— И оставим телегу без присмотра?
— Ничего с ней не случится. Идём, расскажешь всё монсеньору.
Вслед за Клещом я поднялся по лестнице и вошёл в донжон. Бывать в подобных помещения мне ещё не доводилось, впрочем, как устроены донжоны внутри я примерно знал. Принцип был один и тот же: на втором-третьем этажах хозяйственные и жилые помещения, внизу подвал, в котором равно хранили как запасы продовольствия на случай осады, так и пленников. На самом верху караулка и сторожевая площадка. Разница заключалась лишь в размерах. Донжон замка Вокулёр был, скажем мягко, не очень большим, хотя считался королевским замком. Над ним по-прежнему развивался синий стяг с золотыми лилиями, раздражая любителей английского порядка. Но Робер де Бодрикур плевать хотел на всех недовольных. Он и внутри донжона показывал, кто в доме хозяин. В общем зале над камином висел королевский герб, а на гобеленах обязательно красовалась лилия.
Общий зал занимал весь второй этаж. За большим столом сидел отец Томмазо. Инквизитор расположился по-хозяйски. Слева стояли кубок и кувшин, справа возвышалась стопка книг и чистой бумаги, рядом чернильница, гусиные перья в стаканчике. По столу были разбросаны свитки, на некоторых сохранились обломки печатей. Похоже, пришла почта, и отец Томмазо был поглощён чтением. Ни меня, ни Клеща он не заметил.
В кресле возле камина сидела Марго, читала книгу. Одета она была в узкое зелёное платье, волосы собраны в пучок и спрятаны под чепчик. Ну что ты, сама милота! Даже не предполагал, что кроме штанов и рубах она возит
