Господин следователь 7 - Евгений Васильевич Шалашов
— Что купить? — в один голос переспросили император и товарищ министра.
— Накомарник, хотел я сказать. — поправился я. — Там говорят, комары стадами летают. Еще нужен плащ с сапогами. Чемодан для такой дороги не подойдет, кожаный мешок понадобится. Все сразу-то не приобрету, придется в процессе.
Его Величество посмотрел на моего отца.
— М-да, Александр Иванович, а ваш сын шуток не понимает… — вздохнул государь.
Ну да, как же… Все я прекрасно понял. Наверное. Не пойму — они сговорились? Серьезные же люди? А так издеваться над человеком… Батюшка-то ладно, но государь?
— А это, Ваше Величество, зависит от того, кто со мной шутит. Если бы кто-то из лиц попроще шутил, понял бы. А когда твой родной отец вместе с императором тебя в тундру отправляют оленей спасать — не до шуток.
— Если ты в тундру уедешь, кто сказку дописывать станет? — резонно поинтересовался государь. — Пока еще только две главы напечатано.
— Анечка и допишет, — безмятежно отозвался я. — Она тоже против, чтобы хорошего человека в медведя превратили.
Рассказывать, что на самом-то деле сказка уже написана, а почти половина «Обыкновенного чуда» отправлена Лейкину, я не стал. Вторая половина (даже две трети) пока у нас, а господин издатель и редактор сильно проштрафился, послав нам подозрительную ведомость. Мы тут ему письмишко отправили, пусть прочувствует. А потом следует в гости к нему сходить, разобраться. Если что — вторую половину сказки отдадим в другую газету. Договор-то мы на «Чудо» не подписывали, а сказку Николай Александрович уже начал печатать… Обрадовался, наивный… Читатели, не обнаружив в очередном номере продолжения, окажутся очень недовольны. А если среди читателей августейшие особы — то вдвойне. Еще не стоит высказывать опасения, что если меня в тундру сошлют, то шиш, а не сказка. Анька, чего доброго, за мной следом увяжется.
— Ох, беда мне с вами, с Чернавскими, — вздохнул император. — Один, вместо того, чтобы при дворе состоять, к киргизам убежал, второй в тундру рвется…
Хм… Любопытственно. Как это так мой батюшка умудрился, вместо того, чтобы при дворе ошиваться, к киргизам удрать? Уж не в ту ли киргизскую экспедицию? Не помню, кто там был у него начальником, но это брат нынешнего министра иностранных дел. А министр у нас Гирс.
— И вовсе не рвусь, — обиделся я. — У меня в Череповце дел хватает, наверняка, пока меня не было, что-нибудь да стряслось… Поубивали, небось, друг дружку, в покойницкой трупы лежат, ждут, чтобы я следствие начал вести.
— Александр Иванович, в Череповце, за время отсутствия вашего сына убийства были? — нахмурился государь. — Может, вы и докладывали, да я запамятовал?
— Никак нет, Ваше Величество, — тотчас отозвался отец. — Все убийства случились в бытность там судебного следователя Чернавского, преступники изобличены, пребывают под стражей. За последнее время все спокойно. И на территории судебного округа все спокойно.
А что, неужели императору докладывают о каждом убийстве, происшедшем в стране? С другой стороны — я бы не удивился. Не так и много у нас убийств. И докладывают, скорее всего, в виде статистических данных, а не по каждому конкретно. Но батюшка-то наверняка держит под собственным контролем Череповец.
— Тогда еще хуже, — вздохнул я. — Преступный мир затаился, ждет моего возвращения. А как вернусь, вот тогда…
Расслабился и опять получил тычок в бок. Спрашивается — что я такого сказал?
Кажется, государя воспитательная работа отца позабавила.
— Значит, сказка у вас с соавторшей пишется? — поинтересовался государь.
— Так точно. Сказка почти написана, планируем вскоре приступить к фантастической повести, — бодро доложил я.
— Ух ты, еще и фантастическая повесть… — хмыкнул император. — Иван Александрович, а может — ну ее, фантастическую повесть? Лучше еще какую-нибудь сказку? Вот, честно скажу — иной раз хочется отдохнуть, почитать чего-нибудь этакого, чтобы ни старух-процентщиц не убивали, ни женщины замужние из-за любовников под паровоз не бросались? И здесь так плохо живут, а тут несчастье. Захочешь что-нибудь почитать — одно расстройство. Сказки-то ваши… Ну, просто бальзам на душу.
— Изладим, ваше величество, — пообещал я. — Но мы уже план составили, пока на что-то другое не переключится. Да, сказка тоже будет… Я даже начало придумал — девочка улетела, летела-летела, попала в Волшебную страну, потом захотела домой вернуться. Ну, дальше еще не сочинил.
Так и хотелось запеть: «Мы в город Изумрудный, идем дорогой трудной!»
— Сочиняй, — разрешил царь. Потом спохватился: — Простите, Иван Александрович, что на ты.
— Да ничего страшного, — заверил я. — Напротив, от государя такое слышать отрадно.
Император махнул рукой и спросил:
— А коробочку-то не хотите открыть? Открывайте и посмотрите.
Ну, раз государь разрешает, то открою.
Ух ты, а там не финтифлюшка, а женские часики. И не какие-то там, а золотые (или позолоченные?), с бриллиантовой монограммой «М.», под короной. Подарок, надо сказать, не для крестьянки. Но императрица часы не крестьянке подарила, а писательнице.
— Здорово! — восхитился я.
Чуть было не ляпнул, что о приданом для Анны можно не беспокоиться. Такие часики и сами по себе стоят немалые деньги, а с монограммой императрицы — если продавать, то наши купцы ошалеют. Две или три тысячи отстегнут, не глядя. Другое дело, что такие часы Анька продавать не станет, оставит их, чтобы показывать внучатам.
— А это лично вам, господин писатель, чтобы не завидовали. Знаю я вас, писателей — обзавидуетесь, скажете — мол, императрица соавторше подарила, а мне император зажилил.
Ну! И мне тоже обломились часы, мужской вариант, золотые, с гербом Российской империи на крышке, и тоже с бриллиантами.
— Ваше величество, благодарю, — прижал я одну руку с часами к сердцу, а вторую, тоже с часами, и тоже к сердцу.
— Давай подержу, — пришел на помощь отец.
— Скажу честно — хотел я вас орденом наградить, за вашу службу, но пока рановато, — сказал император. — Заслужили, но у вас еще от прежнего награждения года не прошло. Часы — за сказки ваши.
— Ничего Ваше Величество, подожду, — отозвался я.
Подожду, разумеется, куда я денусь? Но, вообще-то, если бы меня еще одним орденом наградили, так не обиделся бы. Анна на шее бы смотрелась красиво.
— И часы, которые
